– О чём бы ты попросила? – Рушан всё ещё серьёзен, но, как и я, пытается перевести тему в другое русло.

Мой взгляд мечется, я не могу решить, что именно хочу, а то, что, мне кажется, я хочу, не могу произнести вслух.

– Я выполню твоё желание… одно. В качестве моего извинения, – уклоняюсь я от ответа и надеюсь, что он примет моё предложение, и мы сможем вернуться к тем более-менее спокойным отношениям, что у нас сформировались.

Слишком явно облегчённо выдыхаю, когда он соглашается.

– Назови меня по имени.

– Что? – не понимаю я.

– Это моё желание, принцесса. Назови меня по имени, – упрямо повторяет Рушан.

Это желание настолько простое, что я глупо смотрю на собеседника. Что может быть проще? Но когда я пытаюсь, из горла не вырывается ни звука, словно лёгкие сдавило, а горло пересохло. Да это же так просто! Моё дыхание спотыкается о слишком сильное сердцебиение, я не понимаю, что происходит с моим телом. Чем больше я пытаюсь выдавить из себя его имя, тем тяжелее становится моё дыхание, которое я всеми силами скрываю. А Рушан терпеливо ждёт.

Я не знаю, какого чёрта делаю, рука сама тянется к его лицу, чтобы поправить прядь волос, которая вот-вот попадёт ему в рот. Я, кажется, не думаю вовсе, а делаю это бессознательно, как абсолютно обыденное действие, хотя оно таковым не является. В глазах Рушана появляется несвойственный ему испуг, когда я убираю прядь, но пальцами касаюсь его щеки.

– Рушан.

Его имя растекается, как сладкий сок персика по языку, я почти уверена, что чувствую его вкус. Оно липнет ко мне, делая воздух вязким, и теперь мне хочется повторять это имя снова и снова. Я стою слишком близко, сохранять такую дистанцию становится практически болезненно, и мне жизненно необходимо что-то выбрать, отстраниться или придвинуться ближе.

– Не так, – едва слышно отвечает Рушан, но что-то в его взгляде меняется.

Он вслепую обхватывает мою ладонь у его щеки, на мгновение я пугаюсь, что ошиблась. Что всё сделала неправильно и испортила то, что должна была поправить. Назари медленно выпрямляется и нависает надо мной.

– Рушан, пожалуйста… – выдыхаю я ему в губы, даже не зная, о чём собиралась попросить, когда Рушан срывается, придавливая меня к стене.

Его горячие губы накрывают мои, и я не успеваю задуматься о том, почему так жадно отвечаю на его поцелуй. Его губы, мягкие и требовательные, сминают все мои мысли. Он приникает ко мне, словно человек, страдающий от жажды, а я единственный источник воды.

Сама же нетерпеливо сжимаю в руках ткань его рубашки, притягивая ближе к себе, а потом обнимаю за шею, зарываясь пальцами в тёмные волосы, пока его горячие ладони двигаются вниз по моим бокам, замирая на талии. Он так сильно вжимает меня в стену, что я чувствую каждый удар его сердца, которое неистово бьётся о рёбра.

Рушан немного отодвигается, когда воздух заканчивается. Мои губы болят, я не знаю, сколько времени прошло, но уверена, что поцелуй был не один. Зрачки Рушана расширены, он смотрит на мои губы, а его дыхание остаётся неровным, пока он поглаживает мой живот большим пальцем. Кожу даже сквозь ткань почти обжигает в тех местах, где он меня касается. По телу проходит дрожь из-за того, как Назари проводит носом по моей шее, втягивая запах. Он раздвигает мои ноги коленом, а я не сдерживаю слабый стон. Рушан замирает и через секунду так резко отстраняется от меня, что с силой врезается в противоположную стену спиной. Теперь я чувствую холод там, где раньше меня согревало его тепло. Рушан лихорадочно дышит, ошарашенно глядя то на меня, то на свои подрагивающие руки.

– О, Небеса, прости меня… прости меня, Ойро. Я…

Трясу головой, пытаясь сглотнуть, чтобы ответить, но горло слишком сухое.

– Я не должен был… вот так… – продолжает оправдываться он.

– Рушан, нет…

По его осознанному взгляду я уже догадываюсь, что он собирается сделать, но успеваю лишь схватить воздух, когда кахари применяет Дар и исчезает, оставляя меня одну.

Рушан неожиданно вваливается в мой кабинет. Точнее, он просто появляется из ниоткуда прямо в центре комнаты, и его перенос настолько неуклюж, что Назари с жутким звоном напрочь сносит металлический столик с запасными свечами.

Я моментально подскакиваю с места, отрываясь от бумаг. И не я один. В двери сразу врывается охрана, обнажая лезвия мечей. Они, как и я, замирают, с недоумением наблюдая, как наш генерал неуверенно восстанавливает равновесие, а потом рявкает на солдат, приказывая покинуть помещение и отойти от дверей на несколько метров. Назари захлопывает дверь за их спинами.

Я молча слежу за другом, отмечая его растрёпанный вид, сбитое дыхание и даже несвойственный ему румянец, словно он едва оторвался от целой вражеской армии. Для подчинения солдатам достаточно его хмурого взгляда, но сейчас Рушан обеими руками упирается в дверь, будто боится, что кто-то вновь попытается сюда ворваться.

– У меня проблемы, – тяжело выдавливает он, побеждённо свешивая голову между вытянутых рук. Ногти Назари скребут по дереву двери, когда он напряжённо сжимает кулаки.

– Если ты убил каиданца – это не проблема, мы спрячем труп, – складываю я руки на груди. – Даже если это принц.

Этой шуткой я надеюсь прощупать почву. Вряд ли он настолько безрассуден, чтобы отправиться за Эолом и всё-таки набить ему лицо за недавнюю выходку с Ойро, но кто знает. Рушан отмахивается, всё ещё не восстановив дыхание.

– Я поцеловал твою сестру.

Какое-то время я хмуро молчу, ожидая, что во мне проснётся злость, вспоминаю, как я переживал о такой вероятности. Назари молчит, дожидаясь моего вердикта, а я усиленно копаюсь в своих чувствах в поисках раздражения, но, к своему удивлению, не нахожу ничего подобного. Подхожу к столику и наливаю для собеседника в кубок прохладной воды. Протягивая ладонь, Рушан подходит ко мне, но, чтобы остудить друга, первую порцию я спокойно плещу Назари в лицо. Сразу же вновь наполняю кубок и вкладываю в его всё ещё протянутую руку.

– Полегчало?

Стряхивая воду с лица, Рушан удивлённо кивает, а после делает несколько глотков. Я улыбаюсь, присаживаясь на край стола.

– Которую из сестёр?

– Ойро.

Прикрываю рот рукой, не зная, кому сочувствовать больше: себе, потому что не представляю, как буду говорить об этом с сестрой, или же Рушану, которого Ойро может и демонам скормить, если он что-то натворил.

– Рассказывай, что ты сделал.

– Тебе детально? – хмуро бросает кахари, падая на мягкий диван у стены.

– Короче. И, молю тебя, без подробностей.

– Я поцеловал её… наверное, больше, чем один раз. И я не спросил ни разрешения, ни хочет ли она…

– То есть ты просто напал на мою сестру?

– Из твоих уст это звучит слишком грязно, – жалобно морщится он.

– А так и было?

– Нет!

Одно это слово звучит настолько эмоционально для Рушана, что мои брови взлетают вверх.

– Нет, – уже спокойнее повторяет он. – За кого ты меня принимаешь?! – Назари растерянно поднимается на ноги. – Наверное, лучше посоветоваться с Анисом.

– С Анисом, чьи романы сменяются чаще, чем сезоны? – напоминаю я.

Друг устало стонет и падает обратно на диван. Я знаю, что у Рушана был опыт отношений, немало девушек стремились завладеть его вниманием и по сей день не сдаются, но его отношения были самыми редкими среди нас троих и настолько короткими, что их едва ли можно считать удачным опытом.

– Почему у меня нет нормальных друзей? Хуже того, чтобы спрашивать совета у старшего брата девушки, которая нравится, может быть только если… её старший брат – король твоей страны, – он побеждённо роняет голову, влажная чёлка падает ему на глаза.

Я хмыкаю, соглашаясь с его мыслью.

– Как сильно она тебе нравится? – перехожу я к делу.

– Очень нравится, – нехотя признаётся он.

Я озадачен, но стараюсь не показывать этого.