– Гидеон! – над толпой раздался звонкий голос, – И не надейся, старый ты пропойца, я тебя вижу!

В толпе послышались смешки, она моментально пришла в движение, расступившись и открыв прямой вид между теткой и Гидеоном.

– Ольга, – святоша развернулся и развел руки в извиняющемся жесте, – Прости, не заметил тебя в толпе, о чем вы тут?

– Мы здесь о гнезде оборотней, найденном сегодня в Сухоречье.

– Это без нас, – выступил вперед побледневший Захар и поднял свой крюк, – У меня аллергия на оборотней с некоторых пор.

– Тебя, ржавый, и не зову. Нам двоих не хватает, – женщина почему-то подмигнула мне, а потом обвела рукой толпу, – А то здесь почему-то все забыли, что они настоящие мужчины.

Толпе это не понравилось. Послышалось ворчание, из которого я смог вычленить: «сестры Кравец совсем уже оборзели», «платят слишком мало, а риски большие», «пошли отсюда, что с дурой связываться» и все в таком духе.

А я повторно пригляделся к женщине и к ее младшей копии – так вот вы какие, сестры Кравец.

– Гидеон, вы с Гордеем нам должны! Или память дырявая? – не дождавшись ответа повторила старшая Кравец, – Может, и немного платят, но добычу делим в равных долях, и Орден броневик выделил. Так что опасность, так скажем, преувеличена.

Гидеон переглянулся с Захаром, а потом посмотрел на меня, ожидая моего решения. Наверное, можно отмазаться, как все остальные, но с другой стороны – крутая команда, броневик, репутация… Задумался. Сколько еще долгов успел наделать дед, которые мне теперь придется разгребать? Фиг знает, но хоть один попробую отдать. Я кивнул.

– Прекрасно, наконец-то у вашей колбасы, которую вы считаете моторкой, появились яйца, – улыбнулась Кравец.

– Эй, а вот сейчас обидно было, – я возмутился, – это, вообще-то, «буханка»!

– Да, один хрен, на броне поедем. Отмечайтесь у Трофима, и выезжаем. Первый отряд надо догнать.

Обсуждать принятое решение не стали. Гидеон был расслаблен, явно с сестрами Кравец давняя, причем дружественная, история. На подколки никто не обиделся, улыбки хоть и были кривые, но явно дружеские.

Захар, наоборот, нервничал. Но я так понял, что с оборотнями у него свои счеты и особое отношение. Он порывался предостеречь меня на тему оборотней, сделавших из него инвалида, но священник торопил, сведя все к: «не лезть, держаться его, а остальное по дороге расскажут».

Быстро отметились у Трофима путем прикладывания жетонов к светящемуся камню. И пока Гидеон задержался, что-то обсудить с клерком, я пошел в общий зал посмотреть на информационное табло.

В самой верхней ячейке был наш заказ: «Сухоречье / Логово / н/д / 2 000». Никаких данных о разрыве, сроках и трупах, зато приличная сумма. Жаль, только ее делить придется на два отряда. Интересно, но еще интересней оказалась старая, чуть измененная запись про Степановку: «Степановка / 1д / РЖх3 / Ф7 / 12 т / 1000».

Выросло все – от времени с начала, до количества разрывов и фобосов. Но заказ так никто и не взял несмотря на увеличенный гонорар.

– Не спи, – подтолкнул меня Гидеон, – В кастрюле подремать сможешь, до Сухоречья три часа хода.

– А с «буханкой» что?

– Захар отгонит в усадьбу, а мы потом на попутке доберемся.

– Он же не водит? – я удивился.

– С чего ты взял? – улыбнулся Гидеон, – Криво, медленно, но справится.

– Слушай, а что со Степановкой? – я указал на надпись на стене.

– А это, – Гидеон пожал плечами, – Не переживай, щас цену тысяч до пяти поднимут, так либо тоже группу соберут, либо из дворян сильных, кто подтянется. Не пропадет заказ.

– А как же люди?

– А что люди? – в глазах Гидеона промелькнула какая-то тень, что-то дрогнуло, но он моментально спрятал эмоцию, на автомате достав свою верную фляжку, – Значит, не повезло, что я могу сказать, такова жизнь.

Подремать не удалось, мысли скакали и все время возвращались к Степановке. Что-то меня зацепили эти двойные стандарты, какое-то лицемерие или банальная тупость тупостью бюрократов, которые так и не поняли поговорку, что скупой платит дважды. Но людям-то от этого не легче. В лучшем случае по соседним деревням разбежались, а в худшем потерянные по лесам бродят.

И Гидеон какой-то мутный стал. Делает вид, что его это не касается, но только косые взгляды Кравец останавливают его в паре сантиметров от фляги. Видно, что больно ему. Вот только не пойму отчего? Тут ни к гадалке, ни к психологу ходить не надо, чтобы понять, что алкоголь – это защитная реакция. А учитывая его авторитет у местных, думаю, что так было не всегда.

Мда, повезло мне с няньками, спасибо, дедуля! У одного аллергия на оборотней, у второго на своих каких-то демонов!

В «Остине» было тепло и тесно. Я подпирал головой упругую ляжку младшей Кравец, сидевшую в пулеметной башенке. С опаской это делал, сначала в нервах на ее реакцию, а потом уже в нервах от реакции, когда она, нисколько не стесняясь, стала об меня тереться. Но вынужден признать, было удобно.

Гидеон, сидя, напротив сам то и дело отмахивался от лезшей ему в нос шапки-ушанки модного деда, который оказался совсем не мажором и не гиком с тягой к дорогим техническим новинкам, а простым кадровым служакой Ордена. Белояровская группа поддержки. За рулем была Ольга, сидя в кабине со вторым дедком-снайпером.

Все остальное свободное пространство было завалено снарягой. Везли и для себя, и для номадов, которые ехали на мотоциклах или по-местному, на малых моторках.

Орден не пожадничал, видать, целое логово – это все-таки большая проблема для региона.

Нам выделили два десятка (лежащих под ногами) метровых осиновых колов, усиленных стальными вставками. А свинцовая пятка так вообще превращала кол в небольшую дубину с гладкими маленькими бугорками, похожими на серебряные. Получалось оружие два в одном: и колющее, и дробящее. Я решил, что надо обязательно сделать себе такое же, ну или «потерять» это в горячке боя.

Пулемет был один, но к нему выдали как серебряные и зажигательные, так и какие-то пули-трассеры, пахнущие полынью и светящиеся в темноте. Может, орден и получал серебро оптом и со скидкой, но здесь все равно было маленькое состояние. Вот только мне даже прикоснуться не дали, мажорный дед состроил такую рожу, будто у него на лбу табличка появилась с надписью: «не лез – прибьет».

Я шепнул Гидеону, почему в пули вкладываются, а нормальную награду за ту же Степановку сразу не готовы дать? А святоша молча ткнул пальцем в один из странных приборов, прикрепленных под потолком и прошептал: «соберут потом все».

Я прищурился и разглядел штуку, похожую на металлоискатель. Такой, с которым копатели ходят в «арбатском» мире, а здесь эту штуку явно изобрел фанат алхимии и стимпанка. У нас я такого не видел, надо будет Захару на день рождения подарить.

В итоге я все же задремал. Броневик, поскрипывая, плавно шел по проселочной дороге. Младшая Кравец (звали ее Дарья) тихонько затянула песню, что-то лирическо-воинственное про боевую деву, спасшую свою деревню от деймосов. И меня повело, я поерзал, устраиваясь поудобней, и отрубился.

– Гидеон, буди красавчика, – вместе со звонким голосом Кравец пришел мягкий, но требовательный толчок в плечо с последующей встряской, – Подъезжаем.

– Выпей это, – святоша протянул мне маленький пузырек с цветом и консистенцией малинового варенья, – Поможет.

Я зевнул, протер глаза и хотел было отпихнуть протянутую руку, не мой метод спросонья для храбрости накатывать. Но заметил, что у всех в руках подобные бутылечки. На вкус напомнило сироп от кашля, сладенький, но с горчинкой. А вот эффект превзошел все мои ожидания.

Остатки сна улетучились, прояснилась голова, темные уголки внутренностей «остина» вдруг стали обретать очертания и детали. По мышцам прошла теплая расслабленная волна, будто я только что из салона тайского массажа вышел, а не спал скрюченной завитушкой. Ушло чувство голода, не притупилось, как после шоколадки, а будто реально наелся.