— Примечательная личность?

— Да, — Исаев кивнул рыженькой, и та принесла тонкую папку со смазанной черно-белой фотографией и двумя желтыми листочками. — Зовут Сайлас. Он у них что-то типа стратега. Ознакомься и расскажи уже, что ты там нашел.

Фотография не на паспорт, что-то типа репортажной съемки. Невезучий судя по пятнам, которые помешали проявить кадр полностью, фотограф умудрился заснять Грешника в тот момент, когда он врывался в помещение. Явно там где-то шел бой — в дверном проеме за спиной Сайласа виднелось облако огня, в руках кривая сабля с наколотой на нее головой какого-то бедолаги. Плюс прямо в кадр летели щепки и толстая свинцовая пуля, пробившая стену. В общем, кадр на миллион — такой бы точно в моем прошлом мире выиграл бы премию «Репортаж года».

Ракурс, конечно, мелковат. Но разглядеть было можно. И пусть Сайлас выглядел, как типичный Грешник — морщинистое лицо, язвы, проблемы с зубами и дырявый нос сифилитика. Но и уникальные черты присутствовали, а именно, пустая глазница, которую пересекал длинный рваный шрам. Правая часть лица была рассечена от брови до подбородка.

На листах бумаги информации было совсем мало. Полупостой профайл с заголовком: «Особо опасен» и с незаполненными пунктами: возраст, место рождения, прописка — все пустое.

Только предполагаемый статус: «глава элитного отряда», родственные связи, в которых числился младший брат, и перечень происшествий, где он был замечен. Как минимум трижды он попадал в поле зрения службы Исаева — погром в Кирове, резня в Туле и убийство семьи некоего графа Трубичевского. Где один только чудом уцелевший крестьянский мальчик в полубреду твердил про одноглазого дьявола, который руководил истреблением и которого называли Сайлас.

— Не томи уже. И так понятно, что не рядовой экземпляр в городе орудует, а самые шишки приперлись. Лучшие, млять, кадры. С одним таким я как раз и встретился, — сказал Исаев улыбаясь. — Надо, кстати, страничку обновить, вычеркнуть, что у него брат есть. Рассказывай давай!

Я и рассказал. Про блуждающий чумной разрыв, про места силы под городом, про варианты, где он может быть и сколько ему осталось до полного созревания. И про Артемьева рассказал, особенно про чокнутую сестру. Про ту границу, которую они давно перешагнули — про силу, про скверну, про то, что они уже не люди.

Исаев слушал внимательно, кивал и переспрашивал. Особенно про все, что касалось чумного разрыва. Знал, что это такое, и понимал возможные последствия. Если он откроется, то потеряем не только столицу, а всю Московскую область (и неважно в каких границах — из этого мира или из моего прошлого).

— Надо брать Львова, — от долгого разговора даже в горле пересохло. — Прайд завяз по самое не балуйся. Начнем со Львова, а дальше уже выйдем на остальных и переловим всех залетных Грешников.

— Так-то оно так, — Исаев задумался. — Но у нас опять твое слово против его. И даже с учетом твоей, как ты говоришь, алычивки, он-то поизвестней будет. И сильно влиятельней. Тьфу, да, что там говорить. У меня отец родной не поверит, что один из самых богатых и влиятельных родов такое замышляет.

— А император?

— Он поверит, но сделать просто так ничего не сможет, — Исаев вздохнул. — Тут не сказка, чтобы по моему Императорскому велению и хотению отрубить предателю голову. Половина аристократии воспримет это, как царский произвол, а вторая половина, может, втайне и порадуется, но открыто выступит за Львова. Ему полгорода либо должны, либо обязаны. А с учетом, что враг народа у нас теперь ты, то Львов очень легко свалит все на тебя и в глазах общественности станет жертвой. И про «Прайд» не забывай — это практически вторая армия.

— И что делать-то? Может, просто его завалим?

— Ага, завалилка еще не выросла. — Исаев, явно, устал от прошлой длинной речи и затих на несколько минут. — Даже если собрать всех охотников, кому можно доверять. Плюс, гвардия, плюс инквизиторы, то мы его замок год штурмовать будем и не факт, что возьмем. А он за это время активирует разрыв.

— Значит, давай его закроем! — я пожал плечами. — Закрывалка-то уже нормальная отросла.

— Смешно, — совсем не улыбаясь, скривился Исаев, — но шанс есть. Львов расслаблен сейчас, бояться ему нечего. Тебя упустили, но по факту, ты уже ничего не изменишь. Твоя фотокарточка во всех газетах и во всех полицейских управлениях с пометкой не вступать в переговоры, валить на месте. После смерти Артемьева он возглавит операцию по зачистке города. Я смогу убедить императора, назначить его.

— М-да, так он никого и не зачистит, может, шестерок только каких сдаст для вида.

— И это тоже отлично, — Исаев все-таки улыбнулся. — Ты знаешь, где точно сейчас портал? Закрывать его нужно с первой попытки, вторую Львов нам не даст.

— Буду думать, четыре варианта есть, — я мысленно вывел перед глазами карту с местами силы.

— Львов нам сам поможет, поймем, в какие места он отряды не отправляет или, наоборот, отправляет только Прайд. Что тебе еще нужно, чтобы выяснить наверняка?

— Полицейские сводки и газетные заметки за пару-тройку месяцев, архитектурны планы за пару-тройку сотен лет, что еще… — я задумался, что может мне помочь выйти на след скверны. — Отчеты Ордена по крысам и прочей твари, которая лезла из канализации. Тоже за месяц, максимум два. И список недвижимости Львова в городе, если есть такие данные?

— Принял, поищем, — Исаев покосился на рыженькую медсестру, записывает ли она, но та лишь кивнула, что все понятно. — Что еще нужно? Проси все, кроме людей — этого не дам. У меня пол-отряда поломано после рейда. И не факт, что доверять всем могу.

— Сами справимся. ЧОП «Заря», так сказать, в деле, — я кивнул в сторону соседней комнаты, где меня ждали мои подельники, которые тоже уже, наверное, в розыске. — Место нужно, где перекантоваться или мы тут останемся?

— Ща, разбежался, — Исаев обвел взглядом своих медсестер, хмыкнул, даже ручки на груди сложил и голосом послушного отличника продолжил, — мне, покой нужен. Но место вам найдем и всем обеспечим, вы, главное, не суйтесь никуда раньше времени.

На этом аудиенция закончилась. Чем он там собирался заниматься с медсестрами, осталось тайной, но стеклянный шприц с толстой (в этом мире одноразовые еще не придумали) иглой, который ему принесли перед моим уходом, еще раз у Ларса отбил желание остаться.

Нам выдали новую моторку — очередная фура мыловаренного завода, только на этот раз с огромным бидоном, этакая бетономешалка, только поставленная на попа. Сверху булькало жидкое мыло (или из чего там его варят), а внутри сделали дополнительную перегородку с пустым пространством, где спокойно поместились мы с Захаром и Банши. И если в люк не тыкать палкой, то заподозрить, что здесь тайная кабина было нельзя.

За руль сел человек Исаева — молодой неприметный парень по прозвищу Морак, который должен был стать нашим единственным контактом с внешним миром. И потом привезти нам еду и необходимые материалы. Привезли нас обратно в город, куда-то на западную окраину, и высадили в закрытом со всех сторон дворе небольшого заколоченного домика. Полтора этажа, облезлая краска на резных (птички и цветочки) фасадах, ржавый гнутый петух на крыше — не то чтобы хлам, но лет пять здесь точно никто не жил.

Колодец, пустая конура и высокий сарай, в котором уже стояла наша «буханка». А внутри дома нас уже встречали Стеча с Захаром.

Железяка попробовал было начать ворчать, но я так был рад его видеть, причем на своих двоих (технически на своей одной, но главное, что не в коляске). Он еще больше похудел, стал совсем каким-то жилистым, но выглядел крепким и здоровым. Хромал не больше обычного лишь изредка поглаживая поясницу. И даже не пикнул, когда я сграбастал его в объятьях, зато ворчать перестал. Соскучился я по деду. По Гидеону тоже, но дорога в замкнутой канистре далась тяжело — некуда было скрыться от троекратного выноса мозга, нотаций и показных разочарований.