Я потряс головой. Гидеон и Банши? Или я уже сплю? Или вообще меня все-таки порвал «маугли» и мне теперь вечность тут с Емелькой и Афанасом тусить, да с «резиновой» призрачной женщиной куковать?

— Нет здесь его, — Банши (реально Банши, я даже ущипнул себя) вышла из камеры и, совершенно не смущаясь габаритов, насела на стражника. — Где? Наш. Пленник! Не тюрьма, а балаган какой-то. Побег ему устроили, а нас обмануть хотите. Патриарх узнает об этом. Вы. Все. Горько пожалеете.

— Сестра, — от тона блондинки даже я похолодел, а между нами стена и несколько метров, а стражнику явно поплохело, — он где-то здесь, видимо, в трупах перепутали. Сами видели, какое месиво было.

Поплохело ему точно. Искренне испугался и растерялся, но не уверен, что инквизицию. Скорее Львова или того, кто конкретно заказал убрать меня, как свидетеля. Ладно, засиделся я уже — все равно найдут, уже помощник его к моей камере идет.

Я скорчил серьезную рожу, толкнул дверь и вышел вперед с поднятыми руками, стараясь не смотреть на Банши в образе монашки. Выглядела она, с одной стороны, очень секси — это, если ее не знать, а, с другой стороны, очень смешно — это, если ее знать. Какой-то лед и пламя — два в одном. А для заключенного (пусть я и недолго им пробыл) так вообще взрыв мозга.

— Господа, простите, что не встретил лично, но соседи ночью праздновали что-то, вот и пригласили…

— Взять его, — холодно и с презрением (актриса, блин) рявкнула Банши, опередив открывшего рот стражника, и на меня сбоку навалилось еще два мужика в рясе священнослужителей (одного первый раз видел, а второго вспомнил по походу с Исаевым).

Гидеон справился хуже. Мало того, что слишком громко выпустил вздох облегчения, так еще и за флягой опять потянулся.

Здоровый стражник так вообще подвис — глазки только бегали. С меня, на «инквизиторов», потом на тюремных стражников. Похоже, взвешивал шансы — отдать меня или «потерять» в застенках целый отряд инквизиции.

Банши это тоже считала и ускорилась, не давая стражнику времени на раздумья, «звонок другу» или дополнительную проверку документов. Кинула Гидеону, и тот протянул здоровяку толстую пачку бумаги, а сама вместе с поддельными инквизиторами накинула мне на голову мешок, весь исписанный крестами и молитвами, а потом мне еще и кандалы на руки накинули — деревянный ящик с прорезями для рук.

Я не сопротивлялся. Во-первых, сквозь мешок все прекрасно было видно, а во-вторых, в ящике я нащупал маленький «дерринджер».

— Где его вещи? — спросил Гидеон, подсовывая стражнику еще одну бумагу. — Мы их изымаем для дальнейшего расследования.

— Не положено, — попробовал запротестовать стражник, но на него накинулась Банши.

Стала давить на бардак с бунтом, подкрепляя все это номерами каких-то положений, устав и церковные законы. И учитывая ее прошлый опыт, делала это очень грамотно и убедительно. Так что уже через три минуты (почти на выходе в тюремный дворик) нас догнал запыхавшийся стражник и передал свинцовый ящик с моим барахлом.

Во дворе стояли моторки — три одинаковых фургона со значками инквизиции. На таком я еще не ездил — конструкция отличалась от клетки, в которой меня привезли сюда, и, по сути, являясь обычной «полуторкой» с крытым деревянным кузовом. Для усиления дерево было обшито стальными полосами, и даже были маленькие окошки, пусть и с решеткой.

Встроенных поглотителей силы не чувствовалось, за защиту против одаренных должны были отвечать намоленные символы, нанесенные белой краской между стальными полосками. Но не отвечали — краска была свежая, да и сами символы были такими же настоящими, как и сами инквизиторы.

— Чудные у вас моторки, — задумчиво произнес стражник, похоже, прочитавший мои мысли. — Вы же вроде на распятье сразу Грешников перевозите?

— Это когда народу надо пример показать, чтобы помнили, какова цена греха, — Гидеон перекрестился. — А сейчас зверя надо просто в клетку спрятать.

— А три штуки сразу захер? — не унимался стражник, при этом косился куда-то на окно, будто бы ждет какой-то знак.

— Для надежности. Вдруг, кто отбить попытается, — Банши пошла к кабине первой. — Грузите нечестивца, нас патриарх ждет.

Церемониться со мной в очередной раз не стали, актеры, блин. Так и хотелось спросить — захер так грубо-то? Закинули в кузов первой моторки, захлопнули двери и щелкнули замком. Постучали по дереву и моторка, вздрогнув, завелась.

Фуух! Кажется, свобода!

Но проехали немного.

Вырулили на дорогу и уперлись в тюремные ворота. Гидеон, севший за руль, посигналил.

— Что стоим? — закричал Гидеон кому-то. — Открывайте, нас патриарх ждет!

— Отец, благослови, а? — ответил незнакомый голос. — Там встречная колонна с другой стороны. Тоже ваши, кажись. Сдайте чуть в сторонку, запустим их.

Гидеон чертыхнулся, тронул моторку, но не пытаясь сильно прижаться к обочине, а скорее оставить место для маневра, и мотор глушить не стал.

— Черт, не успели, — произнес Гидеон.

— Я тебе говорила, надо торопиться, — фыркнула Банши, — Ауру все равно его сняли плохо, можно было ее не выкрадывать, а барахло новое бы набрал.

— Цыц, сопля, — одернул ее Гидеон. — Я тоже вам говорил, пока меня нет, ни в какие неприятности не ввязываться. А в итоге что? Молчишь? Вот и молчи, и приготовься.

У меня над головой дернулась задвижка и между кабиной и кузовом открылось небольшое окошко.

— Матвей, лови, — через окошко вывалился небольшой сверток, а за ним мой «душелов». — Переоденься и держись крепко, похоже, будем прорываться. Бутафорию снял уже? Там замочек простой на нижней стенке.

— Снял, — я подобрал сверток с простой черной водолазкой и рабочими штанами, а потом бережно, как новорожденного котенка прижал к груди душелов, чувствуя щекотливые еле заметные отголоски своих фобосов. — Рад вас видеть!

— А мы тебя не очень, — заворчал Гидеон, а потом резко крикнул. — Держись!

Ворота распахнулись только на треть, а Гидеон уже дал по газам. Просигналил, чтобы не зацепить стражников, и рванул в недостаточно открытую створку, зацепив ее бампером. Моторку тряхнуло и меня вместе с ней. Как не пытался удержаться стоя, отлетел на стену и укатился вглубь кузова.

Последнее, что успел увидеть — здоровую моторку (просто «КАМАЗ» по местным меркам) с длинной платформой, на которой был установлен самый настоящий крест. Корявая, вся в каких-то зазубринах и темных пятнах, древесина была переполнена «святой» магией — даже с такого расстояния, но мои фобосы едва отошедшие от стресса, снова забились в панике. Рядом с распятием стояло два дюжих мужика в колпаках, как у средневековых палачей, плюс на крыше кабины был установлен станковый пулемет. Что, честно говоря, портила общий образ древней и неподкупной инквизиции, но сейчас было чуть ли не самым важным.

То ли на той стороне не ожидали такой прыти, то ли Гидеон переборщил с дозой исключительно для храбрости, и жахнул из фляги сразу и слабоумие с отвагой, но мы гнали вперед. От удара нас чуток развернуло, но с визгом, матом и пробуксовкой на мокрой весенней земле, мы помчали дальше. Вильнули в сторону, обходя эту фуру раскаянья и позора, выскочили на обочину, шарахнувшись от второй машины инквизиции, и ушли в какой-то проулок на небольшом перекрестке.

И только тогда раздались выстрелы. И то не по нам, а по нашей третьей машине. Вторая четко пошла за нами, только на перекрестке ушла в другую сторону. Это я уже все наблюдал в заднее окошко — там держаться оказалось чуть проще.