Дубарь подошел, легко поднял, встряхнул для верности и спросил:

— Ты что-то имеешь против налетов, Придурок? Может, хочешь замолвить словечко в защиту жирных торгашей?

— Жирные торгаши с твоих налетов вряд ли сильно похудеют. Сунут тебе пару астров на пиво и сосиски. Ты и рад.

За свои слова Картазаев был наказан парой ударов.

— Прекрати, — поморщился Гус, впрочем, позволив помощнику их нанести. — Тащи его сюда.

Дубарь подтащил его к столу и усадил на стул.

— Придурок, ну-ка скажи нам, чего это за тобой монахи так охотятся? Ты у них украл чего-нибудь? — поинтересовался Гус.

— Украл, — согласился Картазаев.

— Смелый человек, а я уважаю смелых людей. Скажи, что ты украл и где спрятал, и я отпущу тебя на все четыре стороны.

Как же, отпустишь, подумал Картазаев. Уже и аванс за меня, наверное, получил, но вслух сказал:

— Развяжи меня, тогда скажу.

Бандиты воровато переглянулись.

— Развяжи его, Дубарь. Но Придурок у нас парень шустрый, и если вздумает дергаться, сверни ему шею.

— Можно подхарчиться? — спросил Картазаев, когда с него сняли путы.

— Так в чем же дело? — Гус изобразил радушного хозяина.

Картазаев никогда таких не любил. Если ты гаденыш и вор, нечего из себя благородного строить. Обманешь только себя, остальные все равно знают, кто ты есть на самом деле.

Полковник не заставил себя долго упрашивать. Опрокинул бокал водки (большой), закусив ветчиной с горчицей, сладким пирожком и бананом. Причем ветчину с горчицей, пирожок с повидлом и банан он съел одновременно.

— Так что же ты у них украл? — нетерпеливо спросил Гус.

— Их главную тайну.

Не успел Картазаев это произнести, как главарь мигнул, и пленник был наказан новыми ударами. Очнулся он в некотором удалении от стола.

— По животу не бейте, сейчас же все обратно полезет, — взмолился он, и Дубарь за шкирку вернул его к столу. — Чего вы не разобравшись, сразу в драку? Самое ценное в мире это информация.

— Ну, ты и придурок! — самодовольно заметил Дубарь. — Самое ценное в мире это пиастры. На втором месте тунганут, потому что за него можно получить пиастры.

Толстяк произнес свой спич с такой убежденностью, что Картазаев искренне ему позавидовал. Дураки в этом мире счастливые люди.

— Информация это и тунганут и пиастры, — настойчиво внушал Картазаев. — А также и бабы, много баб. Шикарные тачки, костюмы с золотыми пуговицами и лаковыми штиблетами как у Пики.

— Точно такими же, как у Пики? — уточнил Дубарь. — У него хороший костюм.

— Заткнитесь оба! — велел Гус. — Что за туфту ты пытаешься мне тут впарить? Говори, что знаешь?

Маска интеллигентности стерлась с его лица, и проступил обычный вор. Значит, и говорить с ним надо было как с вором, на понятном ему языке.

— Я знаю, где монахи держат свой общак, — как всегда безапелляционно заявил Картазаев.

— Нашел, чем удивить, это все знают. Во Дворце, где же еще! — самодовольно заявил Гус.

— Хрен угадал, — не согласился Картазаев. — Не во Дворце. Это они всем дуракам говорят, что во Дворце!

Бандиты опять переглянулись, но если Гус не подало виду, то Дубаря прорвало:

— Я знал, что они свой общак где-то тут прячут, а не во Дворце! Волки позорные! Вилли Архангел и в Трехзонье никогда не был, он и дороги во Дворец не знал, а вон как разбогател, падла!

— Заткнись! Дай с человеком нормально побазарить! — заорал Гус. — Так, где у них, говоришь, общак?

— На Зяби, — спокойно сказал Картазаев.

— А не хочешь ли ты со мной в кошки-мышки поиграть? Откуда я знаю, может, ты хочешь меня кинуть, а самому потом сорваться?

— Век свободы не видать! — с чувством произнес Картазаев. — Дайте мне людей, место укажу.

— А не ждет ли там засада? Может, у тебя все со своими все обговорено.

— Гадом буду! — проникновенно продолжал Картазаев. — Там добра видимо невидимо. Тунганут в бочках, а пиастры вообще ящиками.

— А костюмы с золотыми пуговицами как у Пики есть? — с надеждой спросил Дубарь.

И телогрейки тоже, подумал Картазаев, а вслух горячо заверил:

— Костюмов целый склад. И халатов Вилли Архангела целые тюки.

— Да заткнитесь вы идиоты! — прервал сладкие речи Гус. — Откуда у монахов может быть общак?

— Сваливать монахи собираются, вот и затарились, — убеждал его Дубарь.

— Зябь большая, — задумчиво протянул Гус.

— Я место знаю, — сказал Картазаев. — Только до Зяби добраться, а там уж не ошибусь!

— До Зяби Феномен безопасную дорогу знает, — встрял Дубарь, уже возомнившим себя в точно таком же костюме, как у Пики.

Гус еще сомневался.

— Сколько тебе монахи за меня обещали? — спросил Картазаев.

— Десять штук пиастров.

— Представляешь, какой у них общак, если они за какого-то придурка десять тонн обещали?

Жадность решила все. "Покажешь скупердяю медный грош, и делай с ним, что хошь".

— В случае чего, монахам мы его всегда сдать успеем, — махнул Гус рукой, и Картазаев понял, что победил.

Решили выступать на следующее утро, а пока Картазаева поручили заботам Егора Кудри. Он сидел со здоровяком в его каморке, наблюдая, как бандит играет с собакой. Такса поела горохового супа, и громко пернула. Она не понимала, что происходит. Каждый пердок заставлял собаку изо всех сил вертеть головой, чтобы узнать, кто же произвел сей звук. Егор укатывался со смеху:

— Кидала любит музыкальный суп, — пояснил он.

— Можно выйти в коридор? После вашей музыки здесь дышать нечем, — попросился Картазаев.

— Нельзя.

И представление продолжалось. Картазаев прикорнул на тахте, стараясь заснуть, но Егор так хохотал, что это ему не удалось. Потом дверь скрипнула и вошла…Калерия. Кидала, взвизгнув, кинулась под ноги Егору.

— Ты? — Картазаев поднялся.

Калерия стояла в дверях и молча изучала его своими зелеными глазищами.

— Сюда нельзя, — начал было подниматься Егор.

Она только рукой на него махнула, и тот будто присох к стулу, а такса испуганно распласталась у него под ногами.

— Ты как сюда попала? — задал Картазаев вопрос, мучивший его с самого начала, но она его проигнорировала.

Калерия сложила ручки под грудью, заставив их встать торчком.

— Что они с тобой сделали? — спросил Картазаев.

Она безразлично пожала плечами, словно говоря, ничего.

Но он видел, что это не так. Калерия стала другой. Движения сделались резкими, слова отрывистыми, косметика яркой. Картазаев списал все на пережитый девушкой шок.

— Где Мика? — поинтересовался он.

Она наморщила лоб, и ему стало ее по-настоящему жалко.

Он подошел к ней, и сразу почувствовал, что что-то не так.

Потом он понял что. Он еще помнил запах ее косметики и аромат молодой чистой кожи. Теперь же ничего этого не было. Калерия словно выцвела.

— Что они с тобой сделали, изверги? — повторил Картазаев.

В ответ она скривилась.

— Как-то вы не особо рады друг дружке. Вот что, я ваше свидание прекращаю, — заявил Егор. — Заканчивай разговоры! Спать пора!

Поспать ему толком не дали. Захлопали двери, по коридору забегали.

— Чего там? — спросил Егор, высунувшись за дверь.

— Какого-то чувака зарезали, — ответили ему.

— А сколько время? Три часа? Нашли время.

Потом дверь открылась, и вошли трое: сам Вилорий Гус, Дубарь и Альберт Феномен. Дубарь сразу сдернул Картазаева с лежанки.

— Что ты задумал, падаль? — прорычал он.

Палец ему что ли сломать, подумал Картазаев. Так он и сказал, что он задумал. Дубарь его отпустил, только когда Егор поклялся, что глаз с него не спускал. После этого им рассказали, что произошло. Бандиты обычно ночевали по несколько человек в комнате, лишь Феномен спал отдельно как барин. Но в эту ночь он проиграл свое место Юкону Полугорцу.