Сверхчувствительная аппаратура фрегата "Мстительный", способная услышать пукнувшего аквалангиста в пределах мили, сразу вычленила из обычного звукового мусора шум открываемого с помощью гидроустройства кормового люка субмарины. На пределах децибел завыла сирена боевой тревоги. "Мстительный" дал полный ход и уже через несколько минут находился над местом предполагаемого расположения подлодки.

К командиру корабля капитану первого ранга Анисимову обратился начальник группы гидролокации, доложивший, что прямо под ними на глубине в тридцать пять метров приборы показали наличие объекта предположительной длиной в сто семьдесят метров. Сердце капитана зашлось от предвкушения. Это была она, искомая подлодка! Однако стервецы. На мелководье, тихим сапом, это наглость.

— Группе глубинных аппаратов товсь! — приказал Анисимов.

— Объект двигается! Уходит в сторону нейтральных вод! — доложил начальник группы гидролокации. — Скорость 10 узлов, но быстро набирает ход!

— В миле отсюда начинаются морские глубины! — сообщил помощник. — Уйти хочет, гад!

— Группе глубинной атаки Г.А. товсь! — гаркнул капитан.

В расчетное время Г.А. был готов. И ему только оставалось скомандовать:

— Пли!

Сказать, что в опасной близости от лодки сработал первый "Глубинный Ад", значит, ничего не сказать. Поначалу Картазаев даже не понял, что это ГА. Он просто решил, что уже в аду, видно слишком много грешил, раз его пропускают через такие муки. Вибрация была такой, что очертания приборов размылись, и на их фоне Картазаев увидел свои выбивающие дробь зубы. Грохот грянул такой силы, что слух отказался воспринимать его, в ушах появилось болезненное давление: перепонки словно пропускали через мясорубку. Переборка лопнула в двух местах: из одной ударила струя воды под давлением, из другой вырвалось пламя.

Все знают о мучительной смерти подводников в случае аварии, но она даже еще более страшная, чем о ней все думают. Огонь и вода не думали бороться друг с другом, существовали взаимообразно, слаженно распрямляясь с живыми существами. Лауэра сбило с ног, закрутило. Мигнул и погас свет, но темнее не стало: горел мичман Лауэр. Или тот, кто занял его место.

— Беги к батискафу! — сказал по роутеру Бклоу.

Легко сказать беги. Куда? Кругом темнота, мечутся геллы, тяжелые как колоды. Нечего и думать, чтобы противостоять им со связанными за спиной руками. Бклоу проникся моментом (или услышал вопль по роутеру), склонился над ним и только успел разорвать(!) ему путы, как только что разорвал свои, как лодка дала крен.

Картазаев растянулся через комингс и все-таки покинул хоть и таким образом командную рубку. Свисали разорванные искрящиеся кабеля, по качающейся палубе несло сорванные взрывом предметы и трупы.

Картазаев поднялся на ноги, схватил углекислотный огнетушитель, и побежал по отсеку. Геллы переносили дальше от открытого огня пакеты с кислородным реагентом, один из таких рванул в руках у гелла, тот вспыхнул как спичка, целыми остались только ноги. Незнакомый офицер, приняв его за члена команды, заставил оставить огнетушитель и заняться заменой перебитых блоков в системах жизнеобеспечения, он включал-выключал приборы по его команде, он бился и должен был победить. Но он проиграл.

Лодку покачивало: она двигалась и двигалась уже давно. Скоро должен был начаться морской обрыв в 300 метров — величина для "Кобры" вполне допустимая и даже не предельная. И в этот момент рванул второй Г.А.

Ощущения были еще хуже, чем от первого взрыва. Частота вибрации достигла такой силы, что закипали мозги, и отслаивалась сетчатка в глазах, а сами глаза выпали из глазниц — по ощущениям это было схоже. Свет померк, люк выбило, и из заблокированного сектора хлынула стена воды. Отсек оказался заполнен целиком, водой несло утопленников с выпученными глазами и высунутыми языками. Одновременно толщу воды прорезал столп чистейшего без единой дыминки пламени. Переборку вскрыло точно автогеном. Забортная вода ударила с такой силой, что пробила попавшегося на пути гелла насквозь. Хрен с ним, я сделал все что мог, помираю, подумал Картазаев, но назло себе схватил металлический лист и стал прикрывать им пробоину. Вода давила, полковник двигал навстречу. Две силы встретились. Мертвая стихия и живая сила, остатки живой силы, желающей продлить свое существование в этом мире хоть на секунды, хоть на тонущей подлодке, но прожить пару секунд, секунду. Вдохнуть еще раз воздух, пусть регенерированный, уже полный углекислоты, дыма и копоти, все равно вдохнуть. Картазаев был почти без сознания, но продолжал наваливаться на деформирующийся лист, который бился словно живой, норовя впустить забортную воду. Воды уже было выше колена, и была она, несмотря на лето, ледяной. В кромешной тьме полковник продолжал бороться в одиночку. Пробоины появились справа и слева, но он упрямо боролся с первой. Это было важно, он сам не знал почему. Воды прибыло по пояс, о полковника бились утопленники и погорельцы. Они плавали уже у самого лица, а Картазаев все не сдавался. Лист вырвало из рук, вода захлестнула, поволокла. Полковник хотел вынырнуть, чтобы вдохнуть воздуху в кричащие от боли легкие, но голова уткнулась в потолок, а он все равно оставался под водой.

— Все, Тугер-88 всем настал, — подумал Картазаев и с чувством выполненного долга, но все равно с какой-то досадой потерял сознание.

— Есть подводный взрыв! — доложил начальник группы гидролокации.

На море вспучилась крутобокая грыжа, разваливаясь частым гребнем белой пены. Через пену полезли чернильные щупальца протекшего мазута, бочки, аварийные буи.

— Буи посылают непрерывные сигналы бедствия! — доложил радист.

— Расстрелять! — бросил Анисимов сквозь зубы.

В море рухнули "Гематомы", раскидывая воду, топя остатки жизни, смешивая с вытекшим дизтопливом, маслом. Последним вздохом затонувшей лодки.

Москва. Министру обороны.

Ваше задание выполнено. Атомная подводная лодка "Кобра" уничтожена фрегатом "Мстительный".

Контр-адмирал Недорезов.

Москва. Серегину.

По полученным данным полковник Вольд в момент взрыва находился на "Кобре" и погиб вместе с лодкой.

Подпись: Гном.

Картазаев очнулся с трудом, потому что его так хорошо убаюкивали, что хотелось пребывать в беспамятстве и дальше. Воды в отсеке оставалось по щиколотку. Палубу плавно покачивало, вода то приливала, то отливала. Кроме плеска волн, тишину нарушали лишь пыхтение гидравлики да заунывное пиликанье приборов. Где все?

Скорее всего, им удалось всплыть, и теперь экипаж ремонтирует субмарину. Этим надо воспользоваться. Выйти ему, конечно, никто не позволит, а тем паче сбежать на берег, и кто его знает, как далеко лодка ушла от берега, в памяти Картазаев оставалось, как лодка на максимальном ускорении уходила в открытое море. Но вот пробраться в рубку к радисту, дать ему тяжелым по балде и послать радиограмму ему вполне по силам.

Полковник вспомнил матроса Воеводина, найденного мертвым в надувной лодке. Ведь это он 3 дня на "Кобре" скрывался! Единственный из выживших. Когда лодка всплыла, он попытался сбежать и был расстрелян.

Похоже, геллы расслабились, раз полковника никто не охранял. Лодку продолжало покачивать словно люльку. Каждый раз, когда она проваливалась вниз, сердце замирало. Картазаев почувствовал беспокойство: лодка чересчур задирала нос. Похоже, на поверхности шторм. Но как же тогда ее ремонтируют?

Свет едва заметно тлел, что указывало на подключение по обходным схемам.

Ни встретив ни души, Картазаев добрался до рубки. Тоже пусто. Кресла повернуты вразнобой. Мониторы исправно функционируют, строчат информацию, только вот читать некому.