— Начни с крепости.

— Все помещения в крепости просушены, протапливаем каждый день, кладка с каждым днём становится всё тверже, ледник полностью выморожен, обложен льдом, температура в нем минус двадцать два градуса. Жилые помещения, кухня, мастерские полностью обеспечены деревянной мебелью. У ребят каждое утро двухчасовая тренировка, затем занятия по механике, после обеда часовой сон, но спать никто не хочет, ребята большей частью время в столярной и гончарной мастерских, в конюшне, да на кроличьей ферме проводят, — улыбается Борис.

— Как с охраной и наблюдением?

— Все по графику дежурят на верху северной башни. Дежурство круглосуточное, но время дежурства каждого сократил до двух часов. Если больше, то дежурный наблюдатель начинает расслабляться, сложно постоянно находится в напряжении, а за два часа расслабится не успевает. Есть еще два постоянных дневных наряда по кухне и конюшне с кроличьей фермой.

— Борис, а с питанием и кормами проблемы есть?

— Володя, с питанием и кормами всё хорошо, даже лишние есть. Помимо того, что вы из Усадьбы привозите, мы двух лосей добыли, да и кролики плодятся. Мы для Усадьбы пятьдесят килограмм крольчатины подготовили и сто двадцать кроличьих шкурок. С молоком также излишки, мы сыр варим и на созревании у нас больше сотни кругов сыра по четыре килограмма.

Не заметил, как пролетел час, а Борис с горящими глазами, всё рассказывал и рассказывал. О расчистке леса от валежника и бурелома, о работе лесопилке на воловьей тяге, о прессовании опилок в брикеты и использования их в качестве топлива, о запасах боеприпасов к стреломётам, гранат и бензиновых бомб, а еще о многих хозяйственных событиях.

— Володя, на сегодняшний день крепость Кунгур спокойно может принять для проживания и охраны гарнизон не менее чем пятьдесят человек.

— Борис, ты молодец! После посевной, скорее всего в мае, в Кунгур могут нагрянуть незваные гости, так, что гарнизон для их встречи увеличим, а пока смены остаются по двенадцать человек.

— Встретим гостей, — ехидно ухмыляется Борис. — Стреломёты все пристреляны, с башен спокойно пробивают две пятисантиметровых доски на расстоянии четыреста метров.

— Вот и отлично. Борис, а какие результаты в проектировании винтовой трубы для подъёма воды?

— Володя, тут оказалось не всё просто, сделали только небольшой макет, но он работает, — Борис отходит к стеллажам и выносит оттуда полутораметровую керамическую трубу с винтом внутри и ручкой в верхней части. — А вот с расчётами по подъёму через винтовую трубу воды из колодца в бочку водонапорной башни, не все гладко, получается очень тяжелая и громоздкая конструкция.

Борис один конец трубы ставит в стоящее на полу деревянное ведро с водой, а второе пустое ведро ставит на стул. Под углом в сорок пять градусов приставляет верхний конец трубы к пустому ведру и начинает крутить ручки винта. Буквально через двадцать секунд вода, поднявшись по трубе стала заполнять верхнее ведро.

— Борис, модель работает отлично, а что не так с чертежами? — рассматриваю чертежи и сдерживаю себя, чтобы не расхохотаться.

Наблюдаю действительно расчеты массивной конструкции. От колодца под углом в сорок пять градусов идет вверх к бочке напорной башни длиннущая труба, от верхней части которой опускается небольшой направляющий жёлоб к бочке. На уровне бочки на платформе находится крутящийся круг, в центре которого расположена передаточная шестерня, соединенная приводом с колесом ручки. И вот на этой верхотуре в качестве тягловой силы, крутящий круг, запряжен вол!

— Ну, что же, идея хорошая, но может вола на землю опустим? — сдерживаю смех. — Если вол со страха описается или его пронесет, а если он с испугу все там разгромит и упадет, ты представляешь, что внизу во дворе будет.

Борис, чешет затылок, а потом, видимо представив гадящего вола с высоты почти пятнадцати метров, заливается неудержимым смехом, а из его глаз брызгают слёзы.

Когда Борис отсмеялся и вытер слезы, я продолжаю:

— Пусть новая смена тоже подумает над подъёмом воды.

— Володя, обязательно подумают, — а дальше отходит обратно к стеллажам, из-за которых начинает перетаскивать по полу тяжеленые для его силёнок мешки. — Вот, я тут золотых и серебряных монет наштамповал.

Помогаю Борису донести мешки весом от пятнадцати до двадцати килограмм. В одном, весом в районе пятнадцати килограмм, золотые монеты, во втором, весом в районе двадцати килограмм серебряные рубли и в двух самых больших мешках, но повесу каждый на пару килограмм поменьше, чем мешок с рублями, серебряные копейки.

— Борис, сколько же ты монет изготовил?

— 1875 золотых монет, 1583 серебряных рублей и одиннадцать тысяч серебряных копеек. Практически всё золото и серебро ушло на монеты, оставил на поделки по одному килограмму золота и серебра.

— Замечательно, ты весь золотой песок и самородки переработал, до конца лета вряд ли золото и серебро на переработку появится.

— Володя, я тогда огранкой камней займусь, — Борис расплывается в улыбке. — А то руки до камней не доходили, монеты штамповал.

— Борис, а как ты определил, что в леднике температура минус двадцать два градуса, ведь на спиртовом градуснике минусовая температура размечена только до минус пятнадцати.

— Так всё же просто, — смотрит на меня с недоумением Борис. — Спиртовая жидкость в трубке ушла ниже отметки минус пятнадцать, вот я пропорцию и высчитал, получилось минус двадцать два.

— Ну если так, то да, — не стал разубеждать Бориса, а дальше уже про себя: «Сделать то термометр просто — бутылка, стеклянная трубочка, спиртовой раствор с добавкой клюквы в качестве красителя, герметизация глиной и термометр готов. А вот с его калибровкой полная задница. Более-менее определил ноль — температуру замерзания воды, да еще народным методом с помощью локтя приблизительно определил температуру теплой воды в тридцать шесть градусов. А дальше, только по внутренним ощущениям, особенно с отрицательной температурой, да по расчётам всё той же пропорции, отметил температурные метки с шагом в пять градусов». А в слух заканчиваю разговор:

— Борис, уже за полночь, время за разговорами с тобой быстро пролетело. Завтра рано вставать.

Утром тепло попрощавшись с Борисом и ребятами, сообщил, что новая смена придет уже на шлюпах после ледохода, погрузив монеты, пятьдесят килограмм крольчатины и сто двадцать меховых шкурок, тронулись домой. По проторенной нами колее, практически в отсутствие груза, шли ходко с одночасовой остановкой, добрались до Усадьбы за двенадцать часов.

Утром 6 февраля я и Гнур, прихватив с собой одну собаку, на двух санях, загрузившись припасами, поехали в Форпост. По прибытию в Форпост, похвалил Дениса, Олега и Савлия за проделанную работу. Дениса и Олега отправил в Усадьбу, а с Савлием и Гнуром приступили к выкапыванию ледника и возведению летней овчарни. Вернее, я копал и строил, а ребята были на подхвате. За двадцать дней ледник полезной площадью двадцать четыре метра и высотой два метра двадцать сантиметров и летняя овчарня на две отары по пятьдесят голов, с отделениями для молодняка и овцематок были полностью построены. Хотя мне и приходилось работать по четырнадцать-пятнадцать часов в день, не забывал о тренировках, посвящая им один час в день.

Законсервировав лесопилку и стреловые краны, с Савлием и Гнуром 27 февраля вернулись в Усадьбу. Время до ужина посвятил отдыху с обязательным посещением парилки. Вечером в мезонине собрались старички, которые рассказали, что занятия и тренировки у ребят идут по плану, о подготовке к весеннему севу, о практической готовности третьего шлюпа, об изготовлении восьми пушек, о готовности товара для Куруша, о других текущих вопросах. Один из которых подняла Лада:

— Раз построили овчарню на сто голов, то можно приобрести порядка пятнадцати-двадцати овец, тем более у нас один баран подрастает. Его старый уже гонять начинает, чувствует конкурента, — улыбается Лада, а затем наморщив лобик, продолжает: — Нужно еще шесть коров купить…