Взяв топор, до вечера валил указанные Михаилом деревья, пни которых тут же подрывали гранатами и выкорчёвывали с помощью волов, а срубленные стволы очищали от веток и с помощью волов подтаскивали к лесопилке.

Утром по снежной целине продолжили движение к броду. До места будущей крепостицы на реке Барда добрались за восемь часов и стали обустраивать лагерь. После обустройства лагеря, смотрю пацаны мнутся, а затем выстраиваются в шеренгу, и Константин делает шаг вперед:

— Володя, мы тебя подвели, но этого больше не повториться.

Смотрю на ребят. Все замерли, чувствуется, что ребята напряжены, но при этом с уверенностью смотрят мне в глаза.

— Я знаю, что вы меня не подведёте! Я уверен в вашей преданности! — раздается выдох облегчения, а я продолжаю. — Устанавливаем прожектор и как стемнеет, передаете сообщение, что с нами всё в порядке. Утром, я на одних санях, а также собакой, направляюсь к броду устанавливать пограничные столбы, вы остаетесь на месте и занимаете круговую оборону.

В предрассветных сумерках по льду вверх по течению реки Барды направился к броду, куда на санях доехал минут за сорок. Река на месте брода промерзла льдом практически до дна. На снегу каких-либо следов ни зверей, ни тем более человека, не обнаружил.

Выехал на левый берег реки, отъехал от нее на восток около пятисот метров и на небольшой возвышенности в полтора метра, выбрал место для установления пограничного столба. Дал команду хаски охранять меня, скинув овчинный тулуп, принялся долбить промерзлую землю.

Выкопав яму глубиной полтора метра, подогнал поближе сани с пограничным столбом, перетащил столб к яме и стал со стороны головы его поднимать. Вес столба солидный, килограмм сто двадцать, так, что пришлось попотеть. Подставив плечо, поднял верх столба и стал под него заходить, когда угол достиг восьмидесяти градусов, низ столба проскочил на полтора метра в яму и столб встал вертикально лицом на восток. Засыпав и утрамбовав землю, отошёл на десять метров и стал осматривать пограничный столб.

На двух с половиной метровом столбе красовалась вырезанная страхолюдная морда, отдаленно напоминающую человеческую. Морду обрамляли выкрашенные красной краски языки пламени, устремленные в высь. Вряд ли пограничный столб остановит степняков, но гнетущее впечатление на них произведет. Даже подбежавшая хаски, посмотрев на вырезанную морду, прижала хвост и взывала смертным воем.

Второй столб, также вырыв яму, установил в непосредственной близости от брода на левом берегу реки.

Если глава степняков пошлет вперед разведку из сотни, а то и двух сотен всадников, то у первой рожи разведка точно остановятся и дождётся хана со всем войском. А через пятьсот метров брод с разливом реки в триста метров и второй столб, разведка, недалеко ускакавшая от основной орды, наблюдая достаточно большое расстояние до противоположного берега, также остановится, дожидаясь хана с основным войском. Вся орда соберется вместе и выстроиться вдоль брода, и только тогда хан опять пошлет разведку вперед обследовать брод и противоположный правый берег. Но это уже будет неважно.

Удовлетворенный проделанной работой по установлению первых пограничных столбов, вернулся к Александру, Константину и Григорию. Быстро перекусив пеммиканом, свернули лагерь и отправились в Форпост. Обратно снежную целину преодолевать не пришлось, возвращались по своим следам, скорость движения увеличилась и доехали до Форпоста за шесть часов.

До наступления сумерек проехался верхом вдоль лесной чащи на два километра на юг от Форпоста, а потом на север. Временную овчарню поставить можно фактически в любом месте, но возникнет проблема с водой для овец, придется в бочках на повозках возить от реки Ольховки, либо отару на водопой туда гонять. Лишний раз убедился, что лучше ранее выбранного места на речушке, несущую свои воды в реку Сылву, для лошадиной фермы нет.

— Да тут можно быстро не только временную овчарню соорудить, а еще и конюшню для лошадиной фермы, — как читая мои мысли, высказывается, сопровождающий меня Михаил. — До водопоя на реке Ольховки по просеке всего два километра, в крайнем случае не сложно будет и бочками воду возить.

— Овец в любой ситуации весной сюда переселим. Если всё удачно получится, то подумаем и об организации временной лошадиной фермы, а то в Усадьбе тесновато становится, — соглашаюсь с Михаилом. — Я смотрю вы тут практически всё обработку деревьев закончили.

— Володя, переработка валежника и срубленных деревьев в бревна и доски полностью закончена, просека очищена от пней.

— Завтра с утра все вместе, с лошадьми и волами, возвращаемся в Усадьбу. В лесном лагере остаются только Савлий, Денис и Олег, а также два вола, две лошади и двое саней. Через день новая смена отправляется в крепость Кунгур.

Утром, вместе с Савлием, Денисом и Олегом, размечаю вешками место для возведения временной овчарни, а также в Форпосте место для ледника и даю им последние наставления:

— После возвращения из Кунгура, будем в Форпосте возводить овчарню и копать ледник. К моему возвращению наморозьте ледяных кирпичей для ледника, сделайте две стремянки высотой в полтора и два с половиной метра и подготовите ветки для обрешётки.

С остальными ребятами, караваном из десятка саней тронулись в Усадьбу, куда благополучно прибыли к обеду. На следующий день 2 февраля на шести санях с новой сменой из двенадцати ребятишек, в которую в том числе вошли Александр, Константин, Григорий, Вера, Надежда, Любовь, отправились в Кунгур. Помимо продуктов, кормов, боеприпасов, скобяных изделий, везём с собой один пограничный столб со страшенной рожей, вырезанной Николаем. В Кунгур добрались к обеду второго дня.

Гарнизон крепости в полном составе, за исключением дежурного на северной башне донжоне, выстроившись в шеренгу, встречал нас у ворот крепости. Как только я соскочил с саней, ребята гарнизона кланяются мне в пояс. Борис, выйдя из строя, торжественным голосом рапортует:

— Володя! За смену в крепости Кунгур происшествий нет! Больных нет! Все здоровы!

— Молодцы! — окидываю взглядом весь строй, а затем обнимаю за плечи Бориса. — Времени мало, быстро все разгружают сани, кроме пограничного столба, а затем показываете крепость новой смене.

Пока ребята разгружают сани, отправился к вечному огню. Лес от бурелома и валежника очищен уже почти на километр. Подойдя к гранитной скале, прошел в проём. Вечный огонь горел всё тем же синем пламенем. Убедившись, что всё в порядке, а зеркала чистки не требуют, вернулся к крепости. К моему возвращению, ребята практически закончили разгрузку саней.

— Борис, я сейчас съезжу вниз по течению Сылвы, в трех километрах есть островок, на котором установлю пограничный столб. Пока ты будешь показывать новичкам крепость, я как раз к ужину вернусь.

— Ну и страхолюдина, — Бориса даже передернуло, когда он увидел вырезанную рожу с языками пламени на пограничном столбе.

— Пусть потом не обижаются, мы врагов предупреждаем, что дальше двигаться смерти подобно, — подмигиваю с ироничной улыбкой Борису, который еще раз посмотрев на рожу, зловеще ухмыльнулся.

Три километра до острова вниз по течению Сылвы на санях, запряженных гуннской лошадью, преодолел за тридцать минут. Остров по размеру небольшой, тридцать метров в длину и двадцать в ширину, возвышался над покрытом льдом рекой на два метра. На западной оконечности острова принялся копать яму под пограничный столб. Как и у брода на реке Барда, земля на острове промерзла сантиметров на десять. Выкапывание полутораметровой ямы и установка пограничного знака заняло полтора часа.

Вернулся в Кунгур в вечерних сумерках, как раз к ужину. На ужине кормили фирменным кунгурским блюдом — тушеной крольчатиной с тушеными капустой, морковью и картошкой. После ужина старая смена продолжила знакомить новичков с крепостью и её окрестностями, а Борис повел меня в свою мастерскую.

— Борис, рассказывай, как вы тут поживаете, какие новости?

— Володя, рассказывать много, с чего начать?