Некоторое время он боролся с собой. Ведь получается, без этой пачки миллион неполный. На какую же сумму писать расписку? Аркаша притворно вздохнул и нагнулся. Ведь можно поднять деньги, но голову в сторону блондинки не поворачивать. Эка невидаль!

С другой стороны, это может быть расценено как слабость. Подумаешь, посмотрит он на эту красивую дуреху, от нее не убудет, а у него таких уже полно было. Вчера.

И он повернул голову. Блондинка сидела, чуть расставив ноги. На ней была короткая плиссированная юбка, и трусов под ней не было. Аркаша с обреченностью приговоренного на вечные муки понял, что погиб. Он полез прямо под стол, запуская руки под юбку, повторяя словно заклинание:

— Дуреха! Вот дуреха!

Вдоволь нашарившись, с грохочущим в ушах сердцем, Аркаша понял, что под столом с блондинкой у него ничего не получится, как бы он не изворачивался, поэтому, пятясь, вылез обратно.

Девушка продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Аркаша был потный, рубаха сбилась, а ей хоть бы что. Он обозвал ее грязным словом. Вот ведь женщины, не доведут до добра. Тысячу раз права была мамашка, предупреждавшая:

— Все зло в бабах, сынок. Им ведь надо всего тебя, а если баб много, то они тебя буквально на полосья растерзают. Посмотри на своего двоюродного брата. Три жены было, и каждая свой кусочек здоровья отняла. А все радовался, что бабы его любят. Вот они его и вылюбили! До самого дна. Все здоровье на них положил. Они ведь звери, эти бабы. Все отняли, оставили только две вещи: алкоголизм и геморрой.

Расстегивая штаны, он шел к блондинке, когда заметил, что в зале непостижимым образом изменилась обстановка, и посреди холла возвышается фигура знакомого мужика с косой в руке. Аркаша встряхнул головой, прогоняя наваждение, но оно не пропало. На сверкающем лаком мозаичном полу стоял босой дед в грязной полотняной рубахе, размахивающий косой. Картина была дикой, нелепой и совершенно неожиданной. На лбу сами собой запульсировали вены, и зрение тотчас откликнулось на взбесившиеся нервы, изменяясь далеко не в лучшую сторону. Перед глазами незамедлительно задвоилось и затроилось.

Было совершенно непонятно, что старик собирался косить среди великолепного гранитно-хрустального дворца "Алга-кредита". Внезапное появление косильщика вызвало у Аркаши настоящий шок. Он кожей чувствовал, что ему надо поторапливаться убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Ему было страшно до нестерпимых позывов к опорожнению мочевого пузыря. Одновременно всепоглощающее желание приковало ноги к полу. Зрение, сделавшись совсем никудышным, оставило для обзора лишь узкий коридор, похожий на луч света, прорезавший мрак, на конце которого застыла блондинка с ее полураспахнутым ротиком.

Подскочив к девушке, он силился повернуть чудесную головку к себе. Удерживать одновременно штаны было сложно, тогда он их отпустил, и брюки вместе с запутавшимися трусами мешковато свалились на щиколотки. Освободившимися руками Аркаша потянул голову, она не поддалась, а чертова кукла продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало.

Он навалился с остервенением, раздался треск, и голова неестественно склонилась к самому плечу. Теперь уже на мертвом лице блондинки застыло выражение удивление. Она словно спрашивала, за что ее убили. Аркаша истерично пытался пристроить сломанную шею обратно, как будто это была всего лишь кукла, и все можно было повернуть вспять и исправить.

Трусливо оглядываясь, он заметил, что в зале находятся уже два косильщика, руки с косами угрожающе отведены назад, готовые в любой момент с угрожающим свистом полететь вперед. Аркаша оставил затею с блондинкой и бросился бежать. Уже в холле вспомнил о деньгах и был вынужден вернуться за пакетом.

Аркаша был уверен, что не спускает взгляда с зала, но когда взял пакет, то увидел, что косильщиков трое. Спазм сжал живот, когда он понял, что при таком размножении косильщиков ему из банка не выбраться.

Роняя деньги из порванного пакета, Аркаша устремился к выходу. Косильщики непостижимым образом переместились к самым дверям и теперь занимали все подходы к ним. Где не стояли сами, устрашающе торчали косы.

Словно побитая шавка, Аркаша бегал перед застывшими фигурами, пока не решился пролезть между двумя отведенными косами. Один косильщик стоял лицом к другому, так что косы застыли в немом полете навстречу друг к другу. Одна коса находилась ниже к полу, Аркаша перешагнул через нее, чувствуя неприятный холодок в промежности от близости беспощадной стали.

От страха, такого невыносимого, какой бывает только в детстве, когда готов забиться в угол под кровать, и так ущербное зрение сделалось вообще дефективным, глаза сдвинулись к переносице, грозя соединиться. Аркаша видел только небольшой пятачок под собой. Внезапно он услышал смешок. Перед тем как окончательно ослепнуть, Листунов разглядел, как косильщик скосил на него глаза с нездоровыми желтыми белками. Он почувствовал холодок в промежности, в опасной близости от которой качнулась безжалостная сталь, после чего опрометью кинулся меж двумя косами. Долгую секунду ему казалось, что косы пришли во встречное движение, и лишь чудом ему удалось выскочить наружу. Не видя дороги, спотыкаясь и падая, он бежал до тех пор, пока не наткнулся на стену и двинулся дальше, ведя по ней рукой. Стоило появиться щели, он забился в нее и затих.

Войдя в "Мадрас", Леший попросил Машу подождать, сам поднялся в кабинет. Его должны были насторожить непривычная тишина и отсутствие охраны, но он был всего лишь школьником, он очень устал, а, войдя в ночной клуб, почувствовал себя дома и расслабился.

Обычно так и бывает, сказал бы на это Картазаев. Обычно дома всех и мочат.

В комнате с хмурым видом сидел дядя Боря.

Когда Леший поздоровался, друг семьи не ответил. Он понял почему, когда ему ткнули пистолет в затылок. Сзади стояли Шершавый и Ржавый.

— Целая слесарная мастерская, — монотонно проговорил Леший, интонация была чисто Лешего-старшего. Изменился младший, сильно изменился. Именно от этой интонации дядя Боря сполз с кресла на пол и до крови расшиб лоб об пол, крича "Падлой буду! Я не предавал!"

— Не пачкай полы, — проскрипел Ржавый. — Хитрый лис, думаешь, новый Леший перед тобой? Он им никогда не будет.

А Лешему сказал:

— Где груз?

— На заднем дворе. Я покажу.

— Ишь ты. Какой сговорчивый. Веди тогда.

От Ржавого за километр несло смертью. Косы только не хватало.

— Сколько он тебе заплатил? — спросил Леший у Шершавого.

— С тобой не поделюсь. Давай, двигай!

Ржавый притворно осудил.

— Зачем ты так? Все-таки твой бывший босс.

Через зал они шли мирно, словно компания возвращается от карточного стола. Маша повернула голову от стойки, увидела их всех сразу. Леший сделал едва приметный знак, помотав головой из стороны в сторону. И девушка повернулась обратно к стойке.

Леший непроизвольно перевел дыхание. Он до последнего боялся за девушку.

Они вышли на "алгинский Бродвей", обошли здание клуба и оказались на мрачной площадке, где среди мусорных баков стоял "тандерберд" с прицепом.

— Иди, подними брезент с прицепа! — велел Ржавый.

— С какой радости? То, что в прицепе, всех мужиков убивает.

— А ты значит жить хочешь? — проскрипел Ржавый. — Эх, салага. Жизнь дается человеку один раз, слыхал? А то, что отбирается она тоже один раз, ты наверное в своей школе не проходил?

Говоря так, он наворачивал глушитель на пистолет.

— Шеф, я пойду, у вас тут свои разборки, — сказал Шершавый.

— Вот у тебя и новый шеф, — поддел Леший.

Ржавый остановил Шершавого и вложил ему в руки пистолет.

— Стреляй! Чистеньким хочешь остаться? Мочи, гаденыш, а то с ним ляжешь!

— Как скажете, — подчеркнуто равнодушно сказал Шершавый.

— У тебя руки дрожат, — заметил Леший. — Детей не приходилось до этого убивать?