Я опустила глаза, чувствуя, как заливаюсь краской:

– Я помню.

– Память – забавная штука. Как можно умудриться быть совершенно уверенным, что говорил что-то, когда на самом деле ничего подобного не говорил.

Я издала смешок, чувствуя, что заветные слова готовы вот-вот сорваться с его языка.

– И как можно умудриться быть совершенно уверенным, что слышал что-то, когда на самом деле ничего не слышал, – произнес он вместо того, что я ожидала.

Мне резко перестало быть смешно.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. – Я сглотнула, глядя на его руку, которая скользнула по моей щеке вниз и сплелась с моими пальцами. Я чувствовала, что и он тоже смотрит на них. – Наверное, некоторым людям просто трудно в этом признаться. Ну, например, из опасения, что у них не хватит мужества дойти до конца.

– Или из опасения, что им не дадут дойти до конца… – вздохнул Максон, – потому что так и не смогли выбросить из головы кого-то другого.

Я покачала головой:

– Это не…

– Ясно.

Несмотря на все, что было сказано в ту ночь в убежище, все, в чем мы признались друг другу, все, что прочно поселилось в моем сердце, эти три коротких слова пугали меня, как ничто на свете. Потому что после того, как они будут произнесены, взять их назад будет невозможно.

Я не до конца понимала, почему не решается признаться он, зато отдавала себе отчет в том, что удерживает от этих слов меня. Если после того, как я откроюсь ему, он в конечном итоге все-таки предпочтет мне Крисс, я обижусь на него, а себя возненавижу. Идти на такой риск было слишком страшно.

Когда молчание стало уже совсем неловким, я нарушила тишину:

– Может, лучше вернемся к этой теме, когда я немного приду в себя?

– Конечно. – Максон снова вздохнул. – Я безмозглый чурбан.

– Нет-нет. Просто сейчас мне нужно поговорить с тобой кое о чем другом.

На повестке дня были куда более важные вещи, чем наши запутанные отношения.

– Выкладывай.

– У меня есть одна идея на тему моих гостей на чаепитии, но мне необходимо твое одобрение. – (Он озадаченно посмотрел на меня.) – Кроме того, я хочу, чтобы ты был в курсе всех вопросов, которые я намерена с ними обсудить. В ходе нашей беседы мы можем нарушить пару-тройку законов, так что я не стану этого делать, если ты скажешь «нет».

Заинтригованный Максон приподнялся на локте:

– Выкладывай все подробности.

Задник, на фоне которого нам предстояло фотографироваться, был однотонный, светло-голубого цвета. Служанки сшили мне очень красивое платье с рукавчиками, которые оставляли обнаженными плечи, но прикрывали шрам. На ближайшее время о платьях без бретелек можно было забыть.

Несмотря на то что выглядела я вполне достойно, Николетта затмила меня целиком и полностью и даже Джорджия в своем вечернем платье выглядела ослепительно.

– Леди Америка, – окликнула меня женщина, стоявшая рядом с фотографом. – Принцессу Николетту мы помним по визиту представительниц итальянской королевской семьи, а кто ваша вторая гостья?

– Это Джорджия, моя хорошая подруга, – не моргнув глазом, отозвалась я. – Один из уроков, которые я вынесла из своего участия в Отборе, заключается в том, что для того, чтобы двигаться вперед, необходимо свести воедино свою жизнь до приезда во дворец с будущим, которое открывается перед тобой. И сегодня я надеюсь сделать еще один шаг на пути объединения этих двух миров.

Из толпы, окружавшей нас, послышались одобрительные возгласы. Камеры между тем продолжали отщелкивать кадр за кадром.

– Прекрасно, девушки, – сказал фотограф. – Можете наслаждаться вечеринкой. Позднее мы сделаем еще несколько кадров скрытой камерой.

– Звучит заманчиво, – произнесла я, делая своим гостьям знак идти за мной.

Максон недвусмысленно дал мне понять что сегодня от меня как никогда требуется продемонстрировать себя с лучшей стороны. Я надеялась, что покажу достойный пример того, какой должна быть Элита, но вести себя образцово было нелегко.

– Полегче, Америка, у тебя сейчас дым из ушей пойдет.

Несмотря на то что наша дружба была совсем еще недолгой, моя напускная бойкость не обманула Джорджию. Мне это нравилось.

Я рассмеялась.

– Она права! – подхватила Николетта. – Ты действительно ведешь себя чересчур самоуверенно.

Я со вздохом улыбнулась:

– Простите. Просто сегодня вечером слишком многое стоит на кону.

Джорджия положила руку мне на плечо, и мы двинулись по залу.

– После всего, через что прошли вы с Максоном, я сильно сомневаюсь, чтобы он отправил тебя домой из-за какого-то чаепития.

– Я не совсем это имела в виду. Потом обсудим подробнее. – Я обернулась к ним. – А сейчас нам очень не помешало бы слиться с толпой. Как только станет потише, нам нужно будет серьезно поговорить.

Николетта взглянула на Джорджию, потом на меня:

– Что это за подружка такая, с которой ты хочешь меня познакомить?

– Очень полезная. Честное слово. Потом объясню.

Присутствие Джорджии и Николетты позволило мне блеснуть. Будучи принцессой, Николетта, пожалуй, оказалась самой высокой гостьей среди присутствующих в зале, и по выражению лица Крисс я поняла: ей досадно, что она сама не сообразила пригласить итальянку. Впрочем, у нее, в отличие от меня, не было способа связаться с итальянской королевской семьей напрямую. Николетта сама дала мне номер телефона, по которому в случае необходимости я могла выйти с ней на связь.

Кто такая Джорджия, никто понятия не имел, однако стоило им услышать мою реплику относительно строительства моста между прошлым и будущим, которую, кстати сказать, специально для этой цели подбросил мне Максон, как все решили, что это блестящая идея.

Выбор Элизы был совершенно предсказуемым. Впечатляющим, но предсказуемым. Двое дальних родственников из Новой Азии, представлявшие ее связи с властями государства, вышагивали рядом с ней в национальной одежде. Крисс решила пригласить одного из профессоров колледжа, в котором преподавал ее отец, и свою мать. Я даже думать не хотела о том, что будет, когда об этом узнают мои родные. Поняв, что их лишили возможности побывать во дворце, мама с Мэй наверняка накатают мне очень обиженное письмо.

Селеста, верная своему слову, позвала звезд первой величины. Тесса Тембл, которая, если верить Селесте, пела на ее последнем дне рождения, нарядилась в коротенькое, но эффектное платье. Вторая гостья, Кирсти Саммер, тоже музыкантша, была известна главным образом своими экстравагантными концертами, а ее наряд походил скорее на карнавальный костюм. Я решила, что это либо ее сценический костюм, либо эксперимент с раскрашенной кожей. Как бы там ни было, я удивилась, что она смогла пройти в дверь, не только из-за того, как была одета, но и из-за того, что от нее за несколько шагов разило алкоголем.

– Николетта! – приветствовала гостью королева Эмберли, подойдя к нам. – Как приятно видеть вас снова.

Они расцеловались в обе щеки.

– Мне тоже очень приятно. Я была вне себя от восторга, получив приглашение от Америки. У меня остались самые лучшие воспоминания о нашем прошлом визите. Было так весело!

– Рада слышать, – отозвалась королева. – Боюсь, сегодня бурного веселья не предвидится.

– Не знаю, не знаю, – возразила Николетта, кивнув на Кирсти с Тессой, которые стояли в углу и громко разговаривали. – Готова поручиться, что благодаря этим двоим мне будет о чем рассказать дома.

Мы все рассмеялись, хотя во взгляде королевы сквозило легкое беспокойство.

– Пожалуй, надо подойти к ним и представиться.

– Вы неизменно подаете нам всем пример личного героизма, – пошутила я.

Эмберли улыбнулась:

– Пожалуйста, просто расслабься и отдохни. Я надеюсь, тебе удастся завести новые знакомства, но даже если ты просто побудешь немного со своими друзьями, это уже будет хорошо.

Я кивнула, и королева Эмберли ушла знакомиться с гостьями Селесты. Тесса держалась превосходно, а вот Кирсти, судя по всему, задалась целью ощупать и обнюхать каждый сэндвич на ближайшем столике. Я сделала себе мысленную зарубку: не брать ничего с тех блюд, рядом с которыми она стояла.