Однако. Задумчиво постукивая кассеткой по руке, Аркаша отошел от окна. Что-то его насторожило. На этот раз эта была серия "МН" — "Максимум наслаждений". Конечно же, он слышал о ней. Вернее, о готовящемся в будущем году запуске в производство. А тут пять серий готовых. Мистика какая-то. Взяв кассету, Аркаша подошел к окну, намереваясь рассмотреть под солнечным светом. Следом произошло нечто, что показалось ему некоей дурной сценой, которую он не успел вырезать из нехорошего фильма.

Гектор стоял прямо под окном и молча смотрел на него, подняв голову и зловеще посверкивая черными очками. Но не это поразило воображение Аркаши, погружая в некий транс, сковавший все члены и не давая двинуться с места. В открытой шкатулке, что Гектор держал в руках, на бархатной подушечке лежал жутковато длинный когтистый отрубленный палец. И сейчас он безошибочно указывал Аркаше прямо в лоб.

— Эй, придурок, отойди от окна! — крикнул Гектор.

Однако стоило Аркаше шевельнуться, как палец ужом закрутился внутри своего ложа и снова уставил на него свой мерзкий коготь. Диего высунулся из верхней части окна, что должно было соответствовать третьему этажу, и недовольно поинтересовался:

— Что случилось?

— На него палец указал! — Гектор кивнул на Аркашу.

— Я тут не при чем! — в отчаянии крикнул тот. — Я на свету хотел на пленку посмотреть и все.

— Тут что-то не так! — засомневался Диего. — Я сейчас спущусь!

Однако когда все они собрались в кинозале, палец перестал реагировать на Аркашу, как Гектор не тряс шкатулку.

— Ну и что же он сейчас ничего не показывает? — недобро поинтересовался Диего.

— Может, сдох? — предположил Гектор.

Артур, прервав начинающие бурлить страсти, опустился на корточки и сунул руку между пальцем и Аркашей.

— Тянется что-то, я чувствую, — сказал он. — Он не врет.

— Конечно, проверим, что там тянется, — пообещал Диего, велев Гектору вывести Аркашу, он подозвал Базлова и многозначительно сказал: — С придурком надо заканчивать.

Артур вмешался в разговор:

— Зачем ты парню сказал про Боно? Это ведь не было необходимо.

— Это не твое дело! — отрезал Диего. — Мы все уладим, и он никому ничего не расскажет.

— Зачем ты назвал ему имя? Мне надоела кровь! — выкрикнул Артур.

Диего притиснул его к стене и сдавил ему шею так, что тот стал задыхаться.

— Заткнись! — прикрикнул он. — Мне плевать, что ты там из себя возомнил, растение! Сколько раз я тебе говорил, не корчь из себя спасителя! Забыл уже как в опущенных ходил? Кто тебя вытащил, тоже забыл? Хочешь, чтобы я тебя Базлову отдал? Ему все равно кого: бабу или тебя!

Артур в ужасе скосил глаза на ухмыляющегося здоровяка.

— Тебе понравится, — пообещал тот. — Я проделаю это ласково.

— Нет! — закричал Артур.

— В таком случае, заткнись!

— Но я чувствую, этого парня нельзя убивать! — быстро затараторил Артур. — На него палец указал. Я пока не знаю, что это значит, но трогать его нельзя. Надо его Большому Пальцу показать.

Диего отшвырнул Артура от себя, брезгливо протер руку платком.

— Ладно, я посмотрю, — сказал он. — Но если ты соврал, чтобы спасти этого мозгляка, я опущу тебя лично.

И в этот момент Артуру показалось, что мертвый глаз Диего подмигнул ему. Вернее, не подмигнул, а на неподвижный зрачок на мгновение наползла перепонка, словно у совы.

— Ну и что удалось обнаружить? — спросил Диего у Аркаши, зазвав из коридора обратно.

Он уже открыл рот, чтобы отрапортовать, да так и замер. Потому что увидел еще одну кассету, что лежала, небрежно брошенная на подоконник. Кассета как кассета. Три икса на обложке: просмотр разрешен только после двадцати одного года. Но фамилия на обложке сбила с него всю профессиональную спесь. Если до этого Аркаша просматривал кассеты с полным равнодушием, то теперь сердце его подпрыгнуло. Как же иначе, если тот же самый король как-то в порыве откровенности заявил, что рай, это Дженифер Лопопес, катающаяся на велосипеде. Сам Аркаша, как всегда не смотрел подобные вещи, но Неяскин рассказывал, что у мулатки самый красивый зад в мировом масштабе. Но так же он говорил, а Аркаша потом уточнил (надо подчеркнуть, из чисто профессиональных интересов), что Джей-Ло никогда не снималась ни в эротических, ни тем более, порнографических фильмах. Сейчас же даже на обложке эта самая Джей развлекалась в совершенно обнаженном виде в окружении трех стервецов, оседлав четвертого, и вид у подонка был страдальческий, словно по нему танк ехал.

Размышляя подобным образом, Аркаша поймал себя на том, что оказывается, оживленно все это объясняет Диего. Взгляд у бандита с все более усиливающимся подозрением буравил ему лицо. Он рыскал глазами то по комнате, то по Аркашиному лицу, периодически спрашивая:

— Что еще?

Аркаша продолжает гнуть дальше. Такая мол, аппаратура, а смотрит одно порно. Извращенец, одним словом. Типичный.

— Ну, это не наказуемо, — говорит Диего.

У Аркаши возникает совершенно неуместное желание сбить с него спесь, и хоть он чувствует, что надо бы попридержать коней, но уже ничего не может с собой сделать: выкладывает и про Джей-Ло, и про Мандрасса, и про пятую серию. Когда Диего слышит все это, лицо его словно каменеет. Аркаша обрывает восторженную речь на полуслове, но занятый собственными мыслями Диего даже не просит его продолжать. В повисшей тишине Аркаше становится неуютно в этом доме. Листунов напоминает об обещании отправить его домой.

— Тут я уже закончил, — говорит он.

— Да, тут ты уже закончил, — задумчиво соглашается Диего.

Они переглядываются с Базловым. У Аркаши полное ощущение, что ему собираются сообщить неприятное известие, но не решаются. Наверное, машина сломалась, горестно думает Аркаша.

— Ты мне обещал! — встревает Артур.

Диего, ни слова ни говоря, дает ему такую тяжелую затрещину, что тот натыкается на стул и садится на него.

— Я тебе ничего не обещал! — раздраженно говорит он. — Как же ты меня достал! — потом он оборачивается к Базлову и говорит. — Ладно, покажем его Большому Пальцу.

— Может, вы меня тут оставите? — неожиданно даже для себя просит Аркаша.

— Не, в доме нельзя, — качает головой Базлов.

— Нельзя, — соглашается Диего. — Проводи друзей в машину.

Аркаша хотел помочь Артуру подняться, но едва они коснулись друг друга, как между ними словно проскользнул колючий разряд, оттолкнув в разные стороны.

— Давно с тобой это? — спросил Артур.

— Что? — не понял Аркаша. — Со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке, — покачал Артур головой. — Как и со мной. На нас обоих указал палец, значит в тебе такой же дар, как и во мне, но в тебе он до сих пор никак не проявился. Больше того, я вижу сквозь тебя. В тебе пустота, ты готовый носитель. Мы оба для чего-то предназначены, но для чего предназначен ты? Пустоту в любой момент может заполнить нечто страшное.

Испугавшись его горяченного бреда, Аркаша отстранился.

— Что ты несешь, псих? — выкрикнул он. — Тебе лечиться надо!

Базлов, с интересом наблюдавший за перепалкой, сказал:

— Пожалуй, тебе не стоило его спасать.

— Это не в моих силах, — покачал головой Артур. — Я уже давно не делаю то, что хочу. Мне запрещено.

— Интересно, кто это тебе запретил? Разве у тебя есть еще хозяин кроме Диего? — Базлов упер руки в бока.

— Ты не поймешь.

— Куда уж нам.

— Нельзя мне. Что-то говорит мне, что если я начну использовать свои способности для насилия, произойдет что-то ужасное.

— Что же такого ужасного может произойти?

— Погибнет много людей.

Базлов нарочито внимательно смотрит на него и пафосно вопрошает:

— А тебе никто не говорил, что ты самый настоящий псих?

— Я не такой как все, но это мой крест, и я ничего не могу с собой поделать.

Новенькую в восьмой класс элитарного Первого колледжа привели для представления на уроке географии. Андрей Урманов сразу обратил на нее внимание. От Маши Вересаевой веяло чистотой, словно от незамутненного лесного родника. А откуда таким взяться в их колледже? Всякий в городе знал, что этот колледж насквозь блатной, и обучение идет в обмен на очень большие деньги исключительно в твердой валюте. После Первого отпрыски больших людей со свистом поступали даже в Алгинский медицинский университет. Правда, сами большие люди предпочитали у его выпускников не лечиться.