— Парни так держать, все делаем правильно! — крикнул я, давая понять пацанам, что пытаться как-то иначе изменить рисунок игры — не стоит.

«Петушок» разыграл мяч, но предсказуемо повяз в грязи, перейти на игру верхом вслед за нами, футболисты соперника не могли. Не хватало у них тактико-технической оснащенности. Хотя один из футболистов «Петушка» честно попытался — навесил своему напарнику по команде, но только лишь выбил мяч за боковую. Оттуда уже мои ребята ввели мяч ровно в ноги, и снаряд снова залетал по полю, угрожая оказаться в ногах нашего нападающего для очередного растрела створа ворот. Считай пустых ворот, потому что от вратаря, как нашего, так и их, пользы было меньше, чем от козла молока.

По итогу, моим ребятам понадобилось всего несколько минут, что окончательно перестроить игру. Теперь передачи шли только верхом, через навесы. Был и свой брачок, тяжело не опускать на поле мяч, но мои пацаны с задачей охотно справлялись, поэтому при любых косяках, возвращали игру обратно в воздух. Завесы грузились точно на нападающего Баграмяна, стоявшего на линии офсайда.

Пока тренер «Петушка» смекнул как противостоять новой тактике, Миша успел довести счет в игре до разгромного, забив еще пару безответных банок. Мои визави вставил пальцы в рот, засвистел, чтобы футболисты обратили на него внимание. И когда те повернулись, начал жестом показывать, чтобы защитники «Петушка» начали отходить дальше от ворот.

Понятно, что хочет.

Тренер соперника хотел, отойдя, от стартовой схемы, сместить линию «офсайда», отводя своих защитников ближе к центральном кругу. Все очевидное просто — если не удается справиться с Баграмяном в игре, то его из игры можно попытаться вывести. Пусть и с положения «вне игры». Но по факту, если линия защиты встанет как можно дальше от своих ворот, но Баграмяну придется, получив мяч, играть низом, а значит моя тактика, исправно сработанная, отправиться в топку.

— Умно, — я покосился на тренера «Петушка», продолжая словесную перепалку у бровки.

— Думал легко будет? — подмигнул он.

Я решил посмотреть, что из этого всего выйдет на практике и сможет ли «Спартак-Колосок» справиться с чинимым препятствием. И не прогадал. Ося в очередной раз навесил на Мишу и тот, находясь почти у центрального круга (чтобы не попасть в офсайд), получив мяч, оставил его в воздухе. Миша поднял мяч вверх, себе на ход, и как лодка на речке, «поплыл» к штрафной соперника, пока мяч летел в облаках.

Я сжал кулаки, предвкушая чем это все закончится.

А закончилось очередным расстрелом ворот «Петушка». Баграмян оказался на мяче и пробил с пыру слету.

Штука. Еще одна.

Теперь, когда счет дошел до неприлично разгромного, я начал показывать футболистам, чтобы они снизили темп и поберегли силы. Победу с «Петушком» мы теперь точно не упустим. Остается просто доиграть мяч до конца. Так то впереди принципиальная игра с одним из московских клубов и там силы ребятам наверняка понадобятся.

7−1, в шесть мячей разницы, игра близилась к концу.

Я предположил, что судья не станет добавлять дополнительное время ко второму тайму. Оно не зачем. Отыграться у соперника не было ни единого шанса. Как в памятном матче Португалия — Россия в Лиссабоне, в ворота «Петушка» летели все мячи. А тренер соперника, прям как Георгий Ярцев, не выдержал, что все его тактические ухищрения отправились к чертям, и ушел с поля, оставив своих ребят отбывать номер.

Мне даже стало жалко ребят соперника, потому как, когда прозвучал финальный свисток, «Петушок» уходил с поля с опущенными головами. У них почти получилось… или не почти. Но игра закончилась разгромом и без тренера на бровке. Дабы хоть как-то поднять сопернику дух, мы с пацанами захлопали, провожая их с поля. Пусть, это не первое и не последнее поражение у «Петушка», турнир еще играть, но именно в таких матчах куются предпосылки будущих побед. Соперника бы пацанам послабее… ну а их тренеру побольше терпимости и выдержки. Если вот так каждый раз с поля убегать, когда тактика у команды не работает, то и в футбол играть не стоит.

Не побоясь испачкаться в грязюке, я вышел на поле, поблагодарить парней за самоотверженную игру. Мы обнялись, сомкнув в центре поля кольцо и начали прыгать, держась за плечи друг друга. Вот в таких играх, когда вопреки, на надрыве, формировался командный дух.

— Хорош бойцы, — я пожал руку каждому из своих футболистов.

Уверенность, что мы еще наведем шороху, не взирая на присутствие на турнире молодежек серьезных клубов, окрепла.

Удачный старт еще не половина дела и даже не треть, но очень все же важная штука. Умно сказано? Умно. Но чего душой кривить, первая победа, это взлет во всех смыслах, и главное — в психологическом. Именно она как торпеда выступает, катализатор всего остального.

Сказать, что ребята мои были на седьмом небе, по дороге домой — это считай ничего не сказать. А когда я сходил в корпус лагеря и на базу спартаковскую звякнул по телефону, чтобы за нами водила из Тарасовки подкатил, то появление красно-белого автобуса в лагере вовсе фурор вызвало. Пацаны из других команд стянулись на автобус посмотреть — еще бы! На автобусе этом команда настоящая спартаковская ездила. Ну и мне пришлось задержаться в лагере — автографы пацанам раздавать. Я никому не отказывал, счастье пацанам отвалил. Мне то не жалко, а пацанам в кайфы.

Мои же парни уезжали довольные, как слоны. В автобусе на обратном пути даже не хохот стоял, а ржание конское, они еще не могли отойти от бешеных эмоций, те играли с пацанами как незримые, но вполне действенные привидения. Я этому не препятствовал, понимая, что вулканы адреналина сейчас ни фига не заглушить, только давить если. Так пусть плещут на здоровье, постепенно затухая, это нормально после такой игры. Хотя… Впрочем, до этого «хотя» надо еще дожить, а пока незачем лезть к парням, пусть все это перегорит, перебродит в них, главное чтобы на радостях не забухали… Красавчики мои, одним словом.

Барышни, Лена Пупс с Оксаной Вадимовной, как-то притихли, вроде бы они и ни при чем тут, а сами по себе — не хотели у команды минуту славы забирать. Сидели рядом, но не переговаривались, обе такие малость напряженные, черт знает почему. Я это заметил, но лезть в психологические загадки не стал. Чужая душа — потемки, верно; женская — вдвойне. А правду сказать, и своя-то не ахти какой полдень, тоже там тени, сумерки да закоулки, куда лучше не заглядывать… Подумал так, и память, зараза, вмиг лукаво подсунула мне Аллу, бывшую мою, да так, что передернуло изнутри. Женушка, блин… знала бы она, что мне вот так второй шанс подвенулся.

Я усмехнулся про себя тому, что подумал о ней в прошедшем времени. Другая это теперь жизнь — прошлая. Для меня Алла и вправду прошедшее время, я даже стал ощущать, что прежние воспоминания медленно таяли, уступая место воспоминаниям новым. Раньше я вроде и не задумывался над этим, а вот теперь, глядя в лесные дали, впервые ощутил, что врастаю в команду «Спартак-колосок», и она в меня, мы становимся единым целым. Приятные такие ощущения, на которых я себя поймал.

Так поневоле философствуя, я и не заметил, как доехали до нашего лагеря.

Ребята поуспокоились, заметно выплеснули бешеный задор, хотя он еще колесил в них на гастролях.

— Иван Сергеич! — весело заорал Пчелкин, когда мы вывалились из автобуса, — Какие будут указания на вечер⁈

Пупс встрепенулась, видать, вспомнив, что она здесь не хухры-мухры, а воспитатель:

— Указание, Пчелкин, может быть только одно: ужинать и спать! — протрещала она.

— А он, Елена Анатольевна, не вас спрашивает, а тренера, — съязвил Мишка.

— А я, Баграмян, не тебе отвечаю, а Пчелкину!.. — ловко огрызнулась Пупс, умеющая обращаться с нашим форвардом и за пояс его затнкуть.

Я счел нужным вмешаться:

— Елена Анатольевна, мы все-таки не пионерский отряд. И даже не комсомольский. Мы футбольная команда. И главный в ней — тренер. Именно его приказы для игроков закон…