– Ну как, все еще болит? – поинтересовалась Марта, а когда я кивнула, добавила: – Не расстраивайтесь, мисс. До свадьбы заживет.

Мне хотелось объяснить ей, что проблема вовсе не в боли. Нет, на самом деле я поняла, какой нелегкой будет жизнь будущей принцессы. Более того, она будет просто ужасной.

Я попыталась разложить по полочкам имеющуюся информацию. Когда-то король с королевой любили друг друга, но теперь любовь переросла в ненависть. Королева была алкоголичкой, зубами и ногтями цеплявшейся за власть. Король страдал нервным расстройством, и это еще мягко сказано. А Кларксон…

Кларксон изо всех сил пытался играть роль стороннего наблюдателя. Но за холодной маской спокойствия он сохранил детскую непосредственность, о чем можно было судить по его смеху. И даже сорвавшись, он сумел снова взять себя в руки.

Нельзя сказать, будто мне неведомо, что такое страдания. Я работала на износ. Меня изнуряла невыносимая жара. И хотя принадлежность к касте Четверок гарантировала определенный уровень защищенности, я балансировала на грани полной нищеты.

А теперь мне предстояли новые испытания. Если, конечно, принц Кларксон меня выберет.

Но если он действительно остановит свой выбор на мне, я пойму, что он меня любит. А значит, игра стоит свеч.

– О чем вы задумались, мисс? – спросила Марта.

Я улыбнулась и взяла ее за руку:

– О будущем. Полагаю, совершенно бессмысленное занятие. Чему быть, того не миновать.

– Вы очень милая, мисс. Ему повезет иметь такую жену.

– А мне повезет иметь такого мужа.

Что было чистой правдой. Я хотела его, и только его. Но меня пугало все, что было связано с его семьей.

Даника примерила очередную пару туфель Бьянки:

– Сидят идеально! Ладно, я возьму эти, а ты – мои синие.

– Заметано. – Улыбнувшись от уха до уха, Бьянка пожала ей руку.

После того случая никто не запрещал нам находиться в Женском зале, но большинство девушек предпочли держаться подальше. Теперь мы собирались небольшими группами и кочевали из спальни в спальню, проводя время за примеркой чужих нарядов и обычной женской болтовней.

И все же кое-что изменилось. Теперь, когда рядом не было королевы, девушки превратились… ну, в обычных девчонок. Они стали чуть более легкомысленными. Поскольку отпала необходимость волноваться об этикете и поведении, подобающем настоящей леди, мы позволили себе стать такими, какими были когда-то, а именно еще до того, как принц вытянул бумажки с нашими именами.

– Даника, у нас с тобой, похоже, один размер. И у меня есть платья, которые наверняка подойдут к этим туфлям, – предложила я.

– Ладно, ловлю тебя на слове. У тебя классные комплекты. Кстати, у Кордей тоже. Ты видела то, что ей шьют служанки?

Я вздохнула. Уж не знаю, как им это удавалось, но служанки Кордей лучше других умели выкраивать ткань так, что она буквально струилась. Впрочем, наряды Новы были ничуть не хуже. По крайней мере, круче, чем у остальных. Интересно, а будущая принцесса сможет потом сама выбирать себе служанок? Я настолько привыкла к Марте, Синдли и Эмон, что без них была бы как без рук.

– Мне только что пришла в голову очень странная мысль, – сказала я.

– И какая же? – рассеянно поинтересовалась Маделин, рывшаяся в украшениях Бьянки.

– Придет день, когда все изменится. И здесь останется только одна из нас.

Даника присела возле меня:

– Знаю. Как, по-твоему, может, королева поэтому и стала такой злюкой? А что, если именно одиночество добавило ей стервозности?

– Но у нее всегда есть право выбора, – покачала головой Маделин. – Ведь она может пригласить кого-нибудь погостить. При желании позвать хоть целый дом гостей.

– Только если король не будет возражать, – заметила Даника.

– Верно, – согласилась Маделин. – А вот короля я вообще не понимаю. Он словно не от мира сего. Неужели принц Кларксон станет таким же?

– Нет, – улыбнувшись про себя, ответила я. – Принц сам по себе уже личность.

Все подозрительно притихли. Я подняла глаза и увидела на губах Даники ехидную ухмылку.

– Ну что еще?

– Похоже, дело плохо, – чуть ли не сочувственно ответила Даника.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты влюблена в него. И даже если выяснится, например, что он мучает щенков для забавы, ты все равно продолжишь смотреть на него сквозь розовые очки.

Я невольно расправила плечи:

– Он вполне может жениться на мне. Тогда почему я не могу его полюбить?

Маделин хмыкнула, а Даника продолжила развивать свою мысль:

– Конечно можешь. Но ты ведешь себя так, будто уже давным-давно влюблена в него.

Покраснев, я невольно вспомнила о том, как в детстве стащила мелочь из маминого кошелька, чтобы купить марку с портретом принца. Более того, эта марка по-прежнему была со мной. Завернутая в плотную бумагу, она теперь служила закладкой для книг.

– Ну, я его уважаю. – Я сделала неловкую попытку оправдаться. – Ведь он, как-никак, принц.

– Нет, здесь нечто большее, чем просто уважение. Если понадобится, ты отдашь за него жизнь. – (Я промолчала.) – Действительно отдашь! Боже мой!

Я решительно поднялась с места:

– Ладно, пожалуй, схожу принесу платья. Я скоро вернусь.

Нет, подобная перспектива меня отнюдь не страшила. Если бы действительно пришлось выбирать между его жизнью и моей, то я наверняка выбрала бы первое. Ведь он принц, и его жизнь для страны бесценна. Более того, для меня она тоже была бесценной.

Пожав плечами, я отмахнулась от мрачных мыслей.

Да и вообще, все это из разряда нереальных гипотез.

Огни студии слепили глаза. А с учетом веса расшитого камнями платья, которое по настоянию служанок я надела на запись передачи «Вести столицы», этот час оказался для меня сплошным мучением.

Девушек интервьюировал новый ведущий. Поскольку нас, участниц Отбора, осталось еще довольно много, я надеялась, что до меня очередь не дойдет, и даже решила этому поспособствовать. Но если уж придется отвечать на вопросы, то можно утешиться хотя бы тем, что задавать их будет Гаврил Фадей.

Прежний ведущий «Вестей» Бартон Аллори подал в отставку в день оглашения новых кандидаток для участия в Отборе, разделив минуту славы со своим преемником. Выходец из респектабельной семьи Двоек, Гаврил Фадей в свои двадцать два года уже обладал яркой индивидуальностью, а потому был обречен стать любимцем публики. Конечно, уход Бартона меня расстроил, но не так сильно, как мог бы.

– Леди Пайпер, какова, на ваш взгляд, основная роль будущей принцессы? – спросил Гаврил, сверкнув такими идеальными зубами, что Маделин, не в силах сдержать восторга, пихнула меня в бок.

Пайпер наградила его победной улыбкой и вздохнула. Затем еще раз. Повисла томительная пауза.

Только сейчас я поняла, что в глубине души мы все безумно боялись именно этого сакраментального вопроса. Я покосилась на королеву, которая собиралась отбыть в аэропорт сразу после съемок. Она буквально сверлила Пайпер глазами, словно приказывая ей говорить в нарушение своего предыдущего приказа молчать.

Я бросила взгляд на монитор. На лице Пайпер был написан такой страх, что было больно смотреть на нее.

– Пайпер? – прошептала сидевшая рядом с ней Пеша.

Но та только покачала головой.

Судя по глазам Гаврила, он судорожно искал способ спасти ситуацию, спасти бедняжку Пайпер. Будь на его месте Бартон, он бы с легкостью нашел выход, но у Гаврила не было опыта.

Я подняла руку, и Гаврил наградил меня благодарным взглядом.

– Мы так долго обсуждали этот вопрос на днях, что, как мне кажется, Пайпер не знает, с чего начать. – Я рассмеялась, и девушки последовали моему примеру. – Так вот, мы пришли к единодушному мнению, что наш главный приоритет – это принц. Служить ему – значит служить Иллеа. Возможно, некоторые сочтут такое определение странным, но если мы будем честно делать свою работу, это наверняка поможет принцу еще лучше выполнять свою.