— Обязательно буду, Сергей Федорович, спасибо за приглашение.

Тяжелая артиллерия Бороздиных подкатила для нанесения главного удара. Конкуренция нарастает, а избегать единственного союзника точно не выход. Уехать на месяц в Москву, мне кажется все более привлекательной идеей.

Губернатор ходил из угла в угол в своем кабинете, подходил к телефону, начинал набирать номер и, подумав, возвращал трубку на место. У Кирсанова никак не получалось успокоиться, вроде бы уже прошел целый день, а он мысленно постоянно возвращался к прошедшему мероприятию.

Появление Холмского и ажиотаж журналистов перевернули все с ног на голову. Этот боярич в ходе выступления выставил себя центральной фигурой, как будто губернатор Твери шут гороховый или свадебный генерал. Нет, он так просто этого не оставит! Найдется на Холмского управа…

— Василий Михайлович, может быть кофе? — спросила взволнованная состоянием губернатора Лида.

Даже аппетитные формы женщины не вызывали таких радостных эмоций, как раньше. Он не успокоится, пока не накажет наглеца.

— Что творит этот Холмский?! Может он хозяин в городе? — не выдержал губернатор, обратившись к помощнице.

Тут не кофе нужно, а что-то покрепче. Правда, вчерашнее возлияние не помогло, а только ухудшило настроение.

— А вы читали доклад, который я вам подготовила по Холмскому? Там написано много интересного, — натянуто улыбнулась Лида, знающая все сплетни города.

Будет он еще читать доклады про провинциальных дворян или бояр, какая разница. Тоже мне «великие» нашлись, в Москву вас всех на денек, как шелковые бы стали!

— Да мне плевать на все доклады, это мой город! Мне император в нем дал власть, и ни один…

Дверь резко открылась, и в кабинет зашел молодой мужчина в длинном пальто и черных перчатках. Подмигнув Лиде, он остановил свой тяжелый взгляд на губернаторе.

— Вы кто такой? — удивленно спросил Кирсанов.

— Я пришел поговорить, — улыбнулся одними губами Антон.

— Вон из моего кабинета! Или в тюрьме будете разговаривать с другими людьми. Сейчас я вызову полицию, они вам устроят…

— Не стоит нервничать, я вас не трону, если мы договоримся. Меня зовут Антон, и я здесь от лица боярича Холмского.

Незнакомец перекрыл дорогу к телефону, поэтому единственное, что мог сделать губернатор, это давить своим положением или просто выслушать его требования. Где охрана и полиция, когда они так нужны…

— Почему Холмский сам не пришел?

— Василий Михайлович, вы не его уровень, боярич перерос подобные разговоры. Поэтому вам придется разговаривать, и вести дела только со мной, — холодно произнес Антон.

— Какое у вас ко мне дело? Или правильнее будет сказать у Холмского, право, так дела не делаются!

— Кирилл Дмитриевич желает, чтобы у вас с ним было полное взаимопонимание. Частая смена губернаторов не идет на пользу инвестиционной и деловой привлекательности городу…

Практически открытая угроза заставила вскочить Кирсанова со своего кресла.

— Я буду жаловаться жандармам, канцелярии, да хоть самому императору на Холмского. Кто он такой? Император так просто этого не оставит!

— Император далеко, а боярич рядом. При любом ином исходе вы будете в убытке. Василий Михайлович, вам это надо?

Губернатор посмотрел на представителя Холмского с волчьими глазами, он готов в любой момент по приказу боярича перерезать горло любому человеку. Даже уехать не успеешь.

— Нет, не надо.

Лида стояла, не шелохнувшись, рассматривая человека Холмского голодным взглядом. Похоже, ее надо менять, если ему, конечно, это позволят. Что же делать?! Стоит затаиться и собрать больше информации, а потом нанести удар.

— Сейчас зайдет менталист, поэтому не советую делать резких движений. И я уверен, мы можем быть полезны друг другу, Василий Михайлович. Боярич умеет быть щедрым к верным людям. Всего доброго! — произнес Антон и покинул кабинет.

Сволочь! Менталист это приговор, надо подумать, как быть. А если менталист не опытный, то закладки имперских менталистов могут войти в конфликт! Должен быть какой-то выход… Улыбающаяся Лида забила последний гвоздь в свободное правление губернатора.

Дворянское собрание снова бушевало морем негодования. С каждым разом Коробову становилось все труднее успокоить глав дворянских родов Твери. Как же не хватало Кашинского, чтобы держать в кулаке всю эту вольницу.

— Мы все делаем по указке Холмского! Пишем письма императору, смотрим на его дуэли, а теперь еще должны высказать претензии клану Сабуровых! Не много ли чести для сопляка…

Зал взорвался криками негодования, полностью соглашаясь со словами выступающего дворянина, но впервые были слышны и редкие слова в поддержку боярича. Что только сильнее распалило собравшихся.

— Тихо! По делу говорите, — прогремел голос Коробова.

— Иван Тимофеевич, нам теперь подчиниться Холмскому? Как величать его тогда будем?

Никак дворянин Гладин не мог успокоиться, кипя от гнева. Холмский убил его брата и полностью лишил приличного наследства по решению дворянского собрания.

— Осудить Сабуровых все же надо…

— Ах ты, прихвостень боярский! Иди Холмскому прислуживать.

— Сегодня мы не позвали Бороздина, а дальше всех, кто думает по-другому?

— Одумайтесь! Да нас с потрохами сожрут журналисты, если мы не осудим клан Сабуровых, — прозвучал одинокий голос разума.

Слова Холмского на камеру были точным выстрелом в цель. В этот же день представителей дворянского собрания и сильнейших родов атаковала местная общественность вместе с журналистами. Не спрашивая, а требуя осуждения действий клана Сабуровых и поддержки Холмского в запрете боевых действий против простых людей.

— Житов, а вы что молчите?

Самого богатого дворянина Твери уважали, хоть и не любили. Этот, в отличие от Сакмышева, не смотрел на них свысока.

— Предлагаю взглянуть на проблему под другим углом. Выгодно ли нам поддержать Холмского или нет? — улыбнулся Житов.

Поднявшийся было гул, тут же был остановлен ударом по столу от Коробова.

— Я начну выгонять, если вы не будете вести себя в рамках приличия! Честно, как будто не дворяне, а бабки базарные. Продолжайте, Антон Павлович.

— Сабуровы не смогут оставить подобный выпад без ответа и начнут поливать нас грязью, а я напомню, представителем Твери у нас выступает Холмский. Значит, ему и ответ за всех держать. К тому же общественность ожидает от нас действий, и мы не можем не ответить…

— И самое главное, в случае провала пострадает только Холмский. От нас требуется лишь осудить действия Сабуровых, — поддержал друга Киндырев.

Такая постановка вопроса устроила большинство дворян, и на Житова посыпались слова одобрения. Редкие выкрики о том, что Сабуровы могут захотеть решить конфликт кардинально, все тут же затыкались.

— Что тогда напишем в совместном заявлении для прессы, Антон Павлович? — спросил Коробов.

На лице Житова застыла торжествующая улыбка победителя. Со временем дворяне привыкнут, что его предложение самое выгодное. Как бы не думал его отец, он еще поборется с бояричем за власть над городом. Не все можно решить силой, порой, слово и деньги решают большинство проблем.

— Пишите жестче! Пусть Холмский поймет, каково это играть с нами…

«Дом для сирот», который ранее курировал клан Кашинских, состоял из целого комплекса пятиэтажных зданий. Мы с Фимой все сильнее мрачнели, стоило нам подъехать поближе. Содержание такого объекта срежет весь бюджет группы компаний «Крион» и боярского рода Холмских.

— Проход для посторонних закрыт! — выскочил из будки бородатый охранник.

— Боярич Холмский Кирилл Дмитриевич перед тобой. Должны были предупредить, — представил меня Фима, морща нос.

Охранник, успевший принять на грудь, почесал голову, рассматривая нас.