В проеме двери стояла Элиан.

Мой рот приоткрылся, но я не мог произнести ни слова. Лишь смотрел как вокруг ее ладоней зачинается оранжевое свечение — след активации боевого спелла.

— Я должна тебя сжечь! — простонала она, глядя на меня глазами мокрыми от слез, одновременно сверкающими огненным возмущением.

Она подняла руки, зажмурилась и произнесла:

— Но лучше мне сгореть самой!

Уронив руки, она зарыдала.

— Убирайся! Бери все, что хочешь! И уходи навсегда! — выкрикнула она, содрогаясь от рыданий.

— Элиан, ты должна мне одно желание. Исполни его сейчас, и потом, если пожелаешь, можешь меня сжечь или отдать на суд своим воинам порядка, — сказал я.

— Желание⁈ Да как ты смеешь⁈ Что ты еще ты можешь хотеть от меня⁈ — она, отняв руки от лица, эльфийка гневно посмотрела на меня.

— Мое желание в том, чтобы ты меня выслушала насколько возможно спокойно, — я поднялся с пола и достал сигарету. — Мне очень нужна эта карта. Я ее не собирался красть, но хотел скопировать. Весь день, я мучился мыслями о предстоящем. У меня был выбор: сказать тебе все как есть и попросить просто показать эту карту или подобраться к ней тайком. Увы, я выбрал второе. Я побоялся, если скажу зачем мне карта, то ты откажешься ее дать. Ведь сразу поймешь: я уйду на поиски гробницы.

Видя, что теперь эльфийка смотрит на меня осмысленнее и в ее глазах нет прежнего гнева, я рассказал все, с самого начала. Рассказал, начиная с того момента, как Агата убила человека из братства «Сыны Велеса», и мы завладели магическим письмом. Лишь одно я утаил — то, что во всем этом нам помогал господин Ставров. Не соврал и в том, очень важном для нее вопросе, касающихся наших отношений, признав, что изначально меня интересовала именно карта, а не сама Элиан. Но все менялось по мере того, как я узнавал ее.

Когда я окончил рассказ и скурил две сигареты, она снова заплакала, но теперь с ее глаз текли другие слезы. По крайней мере в них не было прежнего страдания и бесконечного отчаянья.

— Если все так, как ты говоришь, то поклянись, что ты не сказал мне лишь потому, что побоялся. Побоялся, будто я тебя не отпущу, не захочу расставаться с тобой, — сказала она, вытирая мокрые щеки. — Клянись в этом, чертов Серж!

— Клянусь, моя девочка! Чем хочешь! Хоть моей жизнью! Клянусь перед любыми богами, — с готовностью ответил я.

— Тогда слушай мое второе желание… — она ненадолго задумалась. — Ты совершенно прав: я не хочу тебя отпускать. И не отпущу! Мое желание в том, чтобы ты меня взял с собой. Раз не пожелал брать в Кузни, возьми на поиски гробницы Наргула.

— Чертова Элиан! Возьму тебя радостью! — я подскочил к ней. — И не надо на это тратить желание. Элиан, дорогая, если ты только хочешь… Если ты только можешь оставить на многие дни миссию, то это будет здорово. Буду счастлив, если ты присоединишься к нам!

Она улыбнулась и приникла ко мне.

— Я сейчас мало что понимаю. У меня голова кругом, но точно знаю, что не могу расстаться с тобой. Передам дела Олгелу и буду свободна. Серж… ты чуть не убил меня, — она подняла ко мне взгляд, в котором блестели любовь и страдание.

— Пожалуйста, прости, — я поцеловал ее. Подхватил на руки и понес в комнату, где нас ждало недопитое вино.

В голове гудела, вертелась мысль: милая эльфийка тоже чуть не убила меня.

Конец первой книги

Настроение Элиан можно определить по тому, насколько она готова делать утренний минет. Да, именно он стал значимой частью нашего вхождения в новый день и предшествовал завтраку с неизменным питьем кофе. Кофе в пакетиках эльфийка полюбила особо. Думаю, эта любовь продлиться до дня, когда я познакомлю ее с хорошим зерновым кофе, сваренным в турке.

Я усадил светлейшую госпожу за ее рабочий стол — стол главы миссии «Око Наирлесс». С минуты любовался обнаженным телом. Светлые, с бледной позолотой волосы укрывали ее плечи и острые от возбуждения соски. Еще больше, чем эти острия, возбуждение дочери Леадора выдавало свечение татуировки на груди и плече.

— Давай, детка! — настоял я, сев перед ней на столе, одетый лишь в одну сорочку.

— Ну, Серж… — она подняла ко мне взгляд небесно-голубых глаз, выражавших сомнение и даже непокорность.

Я-то знал, что эта милая непокорность — часть игры, и в голубых глазах, устремленных ко мне скоро разольется море похоти.

— Серж, ну, пожалуйста! Боюсь, ты перестанешь меня за это уважать! — сказала она, поглядывая на член, торчавший в двадцати сантиметрах от ее ротика.

— Сказал, делай это! — строго повелел я.

Словно надломившись от повелительного тона, она потупила взор и прошептала:

— Да, мой мастер… Буду сосать.

Затем, приоткрыв ротик и разыгрывая прежнюю нерешительность, лизнула кончиком языка головку.

— Сучка, не зли меня! — сердито сказал я, взяв ее за острые ушки и притянув ее к багровому от нетерпения воину.

Эльфийка втянула его в себя и зачмокала, поглядывая на меня чуть затуманившимися глазами.

А через несколько минут я от души выдохнул:

— Элиан, я тебя обожаю! Ты прекрасна! — и провел пальцем по ее губам и щеке, забрызганным семенем. — Теперь умывайся и можно заказывать завтрак.

— Чертов Серж! — она рассмеялась, закрыв глаза и вытирая ладонью лицо. — Ты хоть понимаешь, что скоро у нас не будет этих больших, удобных комнат. Будем скитаться по тавернам, — добавила она, вставая из-за стола.

— Это временно, детка. Скоро мы разбогатеем так, что твое состояние в Леадоре покажется мелочью на карманные расходы, — я спрыгнул со стола и поспешил в соседнюю комнату к умывальнику.

— Я первая! — эльфийка попыталась оттеснить меня, вильнув аппетитным задом.

Ей это удалось. Я смог ответить лишь звонким шлепком по ягодице и угрозой:

— Еще раз так сделаешь, я тебя беспощадно трахну!

Наверное, Элиан это не напугало. Она лишь рассмеялась, брызнув меня водой. Затем принялась чистить зубы, будто невзначай виляя передо мной голыми ягодицами. И видят боги, виновата она сама. Она меня спровоцировала. Не прошло и минуты, как мой воин возмутился и ринулся в бой. Я нажал эльфийке на спину, заставляя наклониться. Два пальца другой руки вошли в ее лоно, играя в ее хлюпающей от желания норке. А затем я бесцеремонно засадил ей — Элиан вскрикнула, резко выгибаясь, хватаясь за стойку умывальника. Ее руки задрожали, отчего затрясся таз и звенела крышка на бронзовом баке.

— Я же тебя предупреждал, детка! Нельзя со мной так! — прорычал я, вынимая член из ее глубин и снова вставляя ей резким толчком.

Она стонала, виляя бедрами, поднимая голову и роняя ее, прямо в таз с водой. Оргазм накрыл ее неожиданно быстро. Элиан всхлипывала, дрожа всем телом и слабея. Когда я в нее кончил, колени эльфийки подогнулись, и она сползла на пол.

— Светлейшая госпожа Элиан Олли Уэсси, — с полным официозом обратился я, — если пойдет так дело дальше, то мы не сможем позавтракать. Да, вы малость перекусили мной за своим рабочим столом, но я ужасно голоден.

— Да, с этим надо что-то делать, — согласилась она, медленно вставая. — Позвольте все-таки, мастер Серж Орлов, я приведу себя в порядок. Я не могу появиться в таком виде даже перед служанкой. Иначе мы останемся без завтрака.

И я позволил.

Через полчаса мы сидели на диване, за столиком, где парил чайник с крутым кипятком, как всегда пахнущий дымом, а на тарелке блестели жиром свежепожаренные колбаски, наполняя комнату восхитительными ароматами. Рядом радовали глаз ломтики горячего хлеба и горка салата из перцев и томатов.

— Мы вчера так и не поговорили о карте… — Элиан положила мне в тарелку салат, — которую ты хотел подло стащить.

— Я не собирался этого делать, — ответил я, взяв кусочек хлеба. Укол эльфийки был неприятен, при всем том, что сейчас она говорила это совершенно беззлобно, даже как бы шутливо. — Элиан, посмотри, — я включил Самсунг и вывел на экран снимки карты расположения гробницы. — Ты видишь? Мне не нужна твоя карта, потому что она уже здесь. Эта штука… как бы тебе сказать, вмиг перерисовала ее. Еще раз объясняю: я не собирался красть у тебя ничего.