Я слабо улыбнулась. Приятно было видеть Аспена таким. За время, проведенное во дворце, он очень возмужал.

– Я не могу надолго покидать студию, – заявил Кота. – У меня горят сроки. Люди ждут свои заказы.

Аспен, не утратив профессиональной вежливости, отрезал:

– Все необходимые материалы можно доставить в студию сюда. – Он кивнул на наш переоборудованный под мастерскую гараж. – Если понадобится, мы можем сделать несколько ходок.

Кота скрестил руки на груди и пробурчал:

– Да это же настоящая помойка.

– Прекрасно, – твердо сказал Аспен. – Выбор за вами. Решайте сами, что вам больше нравится: работать на помойке или рисковать жизнью в своей квартире.

Напряженность, повисшая в воздухе, была сейчас очень некстати. Я решила разрядить обстановку:

– Мэй, ты можешь спать со мной. А Кенна с Джеймсом займут твою комнату.

Все трое кивнули.

– Люси, – прошептала я. – Я хочу, чтобы ты была рядом с нами. Возможно, тебе придется спать на полу, но ты нужна мне.

Она словно вдруг стала выше ростом.

– Я и не согласилась бы никуда от вас уйти, мисс.

– А мне где прикажете спать? – осведомился Кота.

– Со мной, – предложил Джерад, хотя такая перспектива явно его не радовала.

– Ну уж нет! – фыркнул Кота. – Я не намерен спать на двухъярусной кровати с ребенком.

– Кота! – одернула его я и выступила вперед. – Можешь спать на диване или в домике на дереве, мне совершенно все равно! Но если ты не прекратишь вести себя подобным образом, то в два счета отправишься к себе. Скажи спасибо, что тебе обеспечивают безопасность. Или я должна напомнить тебе, что завтра мы хороним нашего отца? Прекрати брюзжать или отправляйся домой.

С этими словами я круто развернулась и двинулась по коридору. Мне не нужно было даже оглядываться, чтобы понять, что Люси поспешила следом за мной с чемоданом в руке.

Я открыла дверь в комнату и придержала, чтобы она тоже могла войти. Едва она переступила порог, как я со вздохом захлопнула дверь.

– Думаешь, я перегнула палку? – спросила я у нее.

– Вы были великолепны! – восторженно воскликнула она. – Вас можно прямо хоть сейчас в принцессы, мисс. Вы отлично к этому готовы.

Следующий день прошел в круговерти траурных платьев и сочувственных объятий. Проводить папу в последний путь собралась уйма людей, которых я никогда в жизни не видела. Интересно, это я не знала всех его друзей или это были незнакомцы, просто явившиеся поглазеть на меня?

Панихиду служил местный пастор, но из соображений безопасности родных попросили не произносить речей. За церемонией прощания последовали поминки. Я не ожидала, что прием будет таким пышным. Хотя никто мне не говорил, но я была совершенно уверена, что тут не обошлось без Сильвии или еще кого-нибудь из дворцовой челяди. Наверняка они постарались, чтобы все прошло максимально легко для нас и максимально красиво. Из тех же соображений безопасности поминки были короткими, но я не возражала. Не хотелось затягивать и без того болезненную церемонию надолго.

Аспен ни на миг не отходил от меня, и я была благодарна ему за поддержку. Никому другому я не могла бы доверить свою жизнь с такой спокойной душой, как ему.

– Я не пролила ни слезинки с тех пор, как покинула дворец, – сказала я ему. – А думала, что выплачу все глаза.

– Оно накрывает в самое неподходящее время, – отозвался Аспен. – После смерти моего отца я несколько дней не мог взять себя в руки, пока не понял, что должен собраться ради всех остальных. Но иногда, когда что-нибудь случается, я ловлю себя на мысли о том, что нужно рассказать об этом папе, а потом спохватываюсь, что уже никогда ничего не смогу ему рассказать, и на меня снова накатывает.

– Значит… я не моральный урод?

– Нет, – улыбнулся он. – Ты не моральный урод.

– Тут уйма незнакомого народу.

– Они все местные. Мы проверили их личности. Кое-кто, вероятно, явился поглазеть на тебя, но твой отец рисовал картины для Гемпширов, и я не раз видел, как он разговаривал с мистером Клиппингсом и Альбертом Хаммерсом на рыночной площади. Невозможно знать все о твоих близких. Даже о тех, кто всего тебе дороже.

Я уловила в его словах какой-то скрытый подтекст, на который он явно ожидал моей реакции. Но сейчас я просто не могла на него отреагировать.

– Придется нам к этому привыкнуть, – произнес Аспен.

– К чему? К тому, что все ужасно?

– Нет, – покачал он головой. – К тому, что все никогда уже не будет по-прежнему. Все, что когда-то мы считали важным, меняется.

– Ты тоже это чувствуешь? – невесело усмехнулась я.

– Мы должны перестать бояться перемен. – Он с мольбой посмотрел мне в глаза.

Против воли я задалась вопросом, какие перемены он имеет в виду.

– Я готова встретить перемены лицом к лицу. Но только не сегодня, – сказала я и отошла от Аспена.

Я то и дело останавливалась, чтобы обняться с очередным незнакомцем, и пыталась свыкнуться с мыслью, что никогда больше не смогу поговорить с папой о том, как все запуталось.

После похорон постарались не впадать в уныние. Мы открыли забытые рождественские подарки, которые так и остались нераспакованными, потому что праздничного настроения не было ни у кого. Джерад получил специальное разрешение играть в футбол прямо в доме, а мама почти весь остаток дня провела в обществе Кенны, нянчась с Астрой. Кота, по обыкновению, был всем недоволен, и мы не стали удерживать его, когда он изъявил желание отправиться в студию. Но больше всего меня тревожила Мэй. Она постоянно твердила, что у нее чешутся руки взяться за работу, но идти в студию, в которой нет больше папы, она не может.

Решив, что необходимо чем-то отвлечь ее, я повела их с Люси к себе в комнату. Люси с готовностью отдалась в руки Мэй, предоставив той расчесывать ее и красить, и лишь время от времени хихикала, когда кисточки для макияжа щекотали ей щеки.

– А как проделывать то же самое каждый день со мной, так все готовы! – возмутилась я шутливым тоном.

У Мэй был настоящий талант по части причесок. Наметанный взгляд художницы позволял ей с легкостью работать с любым материалом. Мэй переоделась в форму горничной, хотя та была ей велика, а потом мы принялись примерять на Люси одно платье за другим. Перебрав все, остановились на голубом, длинном и изящном, заколов его булавками на спине, чтобы лучше сидело.

– Туфли! – воскликнула Мэй и бросилась подыскивать подходящую пару.

– У меня слишком широкие ноги, – пожаловалась Люси.

– Ничего подобного, – отмахнулась Мэй, и Люси послушно уселась, позволив Мэй проявлять недюжинные чудеса изобретательности по части втискивания ее ног в туфли.

Ступни у Люси и в самом деле оказались слишком большими, но каждая уморительная попытка Мэй обуть ее вызывала у Люси новый взрыв смеха, а я, глядя на все это, хохотала до колик. Мы так расшумелись, что я ничуть не удивилась, когда послышался отрывистый стук в дверь. Кто-то пришел посмотреть, что происходит.

Из-за двери донесся голос Аспена:

– У вас там все в порядке, мисс?

Я подбежала к двери и распахнула ее настежь:

– Офицер Леджер, полюбуйтесь на наш шедевр.

Я махнула рукой в сторону Люси, и Мэй заставила ее подняться. Злополучных босых ног не было видно из-под юбок.

При виде Мэй в мешковатой униформе Аспен рассмеялся и перевел взгляд на Люси, которая стала выглядеть как принцесса.

– Поразительное преображение, – сказал он, улыбаясь от уха до уха.

– Так, думаю, теперь нужно сделать тебе высокую прическу, – решительным тоном заявила Мэй.

Люси шутливо закатила глаза, но все же безропотно позволила Мэй вновь усадить себя перед зеркалом.

– Это твоя идея? – негромко спросил Аспен.

– Моя. У Мэй был такой потерянный вид. Я подумала, надо чем-то отвлечь ее.

– Она выглядит лучше. И Люси тоже немного оживилась.

– Мне это сейчас нужно ничуть не меньше, чем им. Кажется, что, если мы найдем в себе силы заниматься глупостями или хотя бы обычными вещами, я смогу жить дальше.