— Потерпи парень, мы тебя на ноги поставим, вот увидишь ещё на чемпионат в Италию поедешь…

В руках доктора появляется шприц. Игла входит в бедро и через секунду по телу растекается волна облегчения. Боль отступает, а вместе с ней из изнеможенного тела улетучивается сознание.

Я уже не видел, как меня в красно-белой спартаковской форме заносят в травму, как перекладывают на каталку. И как из подъехавшего Мерседеса выбегает администратор команды, бледный и взмыленный.

Проснулся я из-за грохота и воплей, доносившихся из открытого окна.

— Едрить твою налево, аккуратнее!

Стройка.

Последний год рядом с моей пятиэтажкой строили очередную многоэтажку из гавна и палок силами уважаемых гостей из Средней Азии, и вот так часто бесновался прораб. То цемент разольют, то место стройки в поле после бомбежки превратят. И сегодня видать шебутные делов натворили, а я на ночь окно не закрыл, теперь выслушиваю. Припомнилось, что вчера я на пенсию вышел, что хотел посмотреть кубковый матч под водочку с салом, да видать перебрал и раньше времени вырубился. Поэтому и голова на утро как в тумане, гудит. Ну ничего, сейчас простоквашки домашней жахну, в себя приду.

— Иэх, — с кровати решил подняться.

Но не тут то было, а если было то не тут.

Подняться не вышло. Я с удивлением уставился на собственную ногу. Та покоилась в металлической цилиндрической конструкции — аппарат Иллизарова.

— Ох ты ж…

А потом воспоминаниями накрыло.

Гаражи, Колотушка, девчонка соседская и удар ножа в печень. Вспомнилось странное видение про финал кубка СССР, где я два мяча положил в ворота «Динамо». Привидится же такое!

Нажрался ты видать, Иван Сергеевич, да по пьяни ногу сломал, просто не помнишь ни хрена. Какой там кубок СССР — размечтался!

На локтях приподнялся, и тут меня ожидала новая неожиданность. Лежу то я не в кровати, а на больничной койке в палате. Палата на 6 мест, но кроме меня здесь никого нет.

Огляделся.

То, что на ноге аппарат Иллизарова — это понятно. Но больно местечко на БСМП не похоже. Там то, я в кардиологии прошлой весной лежал, сердце прихватило. Ремонтник тогда делали под «евро», косметику наводили, правда главврач наглая морда деньги не на ремонт направлял, а себе в карман, чтобы с любовницей по Сочам прокатиться. Тут же советское все, причём отличная сохранность, как на консервации — стены метра на два от пола в зелёную краску выкрашены, дальше — побелка. Все чистенько и свеженько. Дверь в палату деревянная и надежная, ни чета нынешним картонкам. У стен койки — основательные, металлические, по три в ряд. И куда, спрашивается меня занесло?

Посмотрел на свои руки и глаза на лоб полезли. Ух ты как… ни морщинки, кожа как попка у младенца гладкая.

От мыслей отвлек грохот из коридора. Я обернулся к двери и увидел, как через дверной проход заехала медицинская тележка, а за ней — медсестра. На тележке куча лекарств, на медсестре белый коротенький халат и чепчик.

— Ой, Ванечка, ну наконец вы в себя пришли! — медсестра подкатила тележку к койке. — Как ваша ножка?

— Терпимо ножка, — соврал я, нога неприятно ныла и тянула.

Вымерил медсестру взглядом. Хорошенькая девчонка, ни дать не взять. Ножки стройные, а под халатиком нижнее белье просвечивает. Груди, как два спелых апельсина, такие у моей жены были в молодости, как раз в ладонь поместятся — уверенная двойка.

— Дочка, а где я?

— Какая я вам дочка, я вас на полтора года старше! — сестричка краской залилась и смущенно начала лекарства на своей тележке перебирать. — В больнице вы, ЦИТО имени Приорова! Вчера к нам в хирургическое привезли со стадиона.

Старше? Да тебе годков хотя бы тридцать есть? Но потом я про свои руки с кожей как у младенца вспомнил и насторожился.

— А год нынче какой, любезная?

Медсестра достала шприц с лекарством.

— 1989-й, вы меня не проведёте своими шуточками, даже не пытайтесь! У меня вообще-то жених есть!

— Какие шуточки? — я переваривал информацию.

Любые «шуточки» я лет так тридцать назад позабыл — за ненадобностью.

— Ну как, мне Манька Шибутько рассказывала, говорит вы ее за одно место щипали, когда она со сборной СССР на матч с Венгрией ездила медсестрой… — девчонка закатила глаза. — Ладно, поворачивайтесь, аккуратненько только, а то набегались и теперь лечиться нужно!

Я повернулся, в этот момент понял, что под простыней на мне ничего нет — голенький. А значит молоденькая медсестра видит все мои прелести. Вообще, конечно, это хорошо, когда девушки мужские прелести видят, но сейчас я даже слегка смутился. Медсестра помазала место укола ваткой пропитанной спиртом, и укол засандалила. Я аж вздрогнул, укол падла оказался болючий.

— Что за травма у меня?

— Открытый перелом! — заверила медсестра. — Но это вам доктор подробно диагноз скажет, через полчаса как раз обход начинается. А пока я вам завтрак принесу, вам надо есть побольше кальция, чтобы кости срастались.

— Что на завтрак? — спросил я, хотя под обезболом есть хотелось не особо и голова кружилась.

— Манная каша.

И медсестра обернулась, делая вид, как будто что-то в тележке ищет, а сама свою пятую точку выпятила так, что мне даже не по себе стало. И вдруг раз тебе и рука сама по себе потянулась к этой самой попе и такая — хлоп по булке всей пятерней. Сестричка захихикала, прочувствовала «нашу любовь».

— Выходит правду о вас Манька говорила, но я без свиданья никуда не пойду, зарубите себе на носу, Иван!

И пошла прочь, укатывая тележку и виляя бедрами. Я помолчал глядя то на свою пятерню, то на медсестру в ракурсе сзади, а потом неожиданно вдруг ощутил то чувство, которое не испытывал с начала 2000-х — что-то в паху зашевелилось, ожило и простыня раз и превратилась в вигвам.

Во дела творятся, изумился я.

В голове постепенно выстраивалась картинка новой реальности. Каким-то бесом я оказался в теле молодого паренька лет тридцати, футболиста судя по всему. Тут то и вспомнились слова, которые я обратил к неведомой силе, прося по жизни мне второй шанс дать. В мистику и прочую лабуду я не верил, но не поверишь тут, когда вот оно и раз, на своей шкуре познавать приходиться.

Так я и лежал хлопая глазами, когда в палату к зашёл мужичок средних лет, с тарелкой манки в руках.

— Ванчоус, здорова!

Над тарелкой подымался пар. Перед койкой стоял мужик в белом пиджаке на чёрную водолазку. Брюнет, роста среднего и с небольшим деловым пузом. Из памяти сразу всплыло — Лёня зовут, администратор команды.

— Ну как тебе Клава, понравилась? — Лёня подмигнул. — Я лично эту девчонку для тебя у главврача выбивал.

Я смекнул, что речь идёт о медсестре, показал большой палец.

— Как самочувствие?

— Че то я с трудом соображаю и не помню ни хрена…

— Все все все, понял — молчи! — Лёня приложил указательный палец к губам. — Тебе надо восстанавливаться. Хавать будешь?

Я головой покачал.

— Если че я с ложечки покормлю, не обломиться… да шучу, братское сердце, чего ты смотришь волком!

Администратор расхохотался. Мне пока не до смеха было.

— Курить, наверное, хочешь?

Лёня достал из кармана пиджака пачку «Мальборо». Показал с гордостью.

— Сечёшь, красно-белые, туда-сюда? — хмыкнул, сигарету вытащил.

Пачку мне протянул. Курить я бросил ещё несколько лет назад, возвращаться к дурной привычке не собираюсь, хотя хотелось до чертиков. Тем более кишиневский Мальборо предлагает, это сейчас в табак черти что суют, а тогда табак табаком был. Вон на боку пачки по-русски написано, что изготовлено на Кишинёвской фабрике по лицензии.