— Рискуешь, Мошонкин. Вдруг патруль?

— Какой на танцах патруль?

— Так, значит, реванша не получилось, — строгим тоном заметила Мария. — Можете препираться без меня.

Она развернулась и стала протискиваться к выходу.

— Не понимаю, при чем эта краля и мои, блин, документы.

— Все связано в этом мире, — кисло заметил Картазаев.

В это время в толпе произошла сутолока. Пробирающуюся Марию схватили за руку, она стала вырываться. Танцующие предпочли не вмешиваться, и Картазаев понял почему.

Огромный верзила в черном танкистском комбинезоне, ухмыляясь, продолжал удерживать девушку.

От увиденной картины Картазаев приободрился:

— Не было счастья, да несчастье помогло, — сказал он, но был остановлен Мошонкиным.

— Петрович, ты хоть знаешь, кто этот парень? — от волнения он впервые перешел на ты, да по-свойски там и остался. — Он из ФСБ. Он одному нашему руку сломал ни за что. И ему ничего не было. Один он обычно не ходит. Но для тебя, Петрович, это не имеет значения, — он скептически оглядел небогатырскую комплекцию Картазаева. — Ты хоть драться-то умеешь?

Картазаев оставил вопрос без ответа и стал протискиваться вперед. Нагнав верзилу, он постучал кулаком ему в спину точно в дверь.

— У вас все дома? — спросил он.

Верзила оглянулся и прорычал:

— Чего тебе надо, пацан?

— Ты мне льстишь, — заметил Картазаев, уперев руки в бока. — Я уже старый.

— Не-а, — с ленцой проговорил здоровяк. — До старости ты не доживешь.

Он отпустил девушку, но та не спешила уходить. Обостренное чувство справедливости не позволяло оставлять Картазаева в одиночку перед этаким громилой.

Боковым взглядом Картазаев разглядел хищно скользнувшую в толпе черную тень. Похоже, еще один "танкист".

— Не надо, — процедил здоровяк. — С дохляком я сам справлюсь. Пошли, выйдем, пенсионер.

Сзади в Картазаева ткнулось плечо Мошонкина. Только этого не хватало.

— Мошонкин, уймись, — велел Картазаев. — Ты мне мешаешь.

— Они прибьют тебя, — прошептал тот. — Помяни мое слово, прибьют.

С другого бока подошла Мария и также прошептала:

— Это не мое дело, но как только выйдете из палатки, бегите, что есть силы.

— Куда ж мне пенсионеру от них убежать? — улыбнулся Картазаев.

— Они оба на вас накинутся, так и знайте, — предупредила она. — И не стройте из себя героя.

Двое спецназовцев, Картазаев и Мошонкин гуськом двинулись к выходу. Тут все и случилось.

Ошибка Мошонкина заключалась в том, что он был уверен, что в палатке бить не будут, однако бойцы сделали вид, что замешкались перед самой дверью и наработано одновременно бросились на них.

На Мошонкина обрушился град ударов, и дело кончилось бы тем, что парню в лучшем случае сломали бы челюсть и ребра, если бы Картазаев не отпихнул его в сторону.

— Что ж вы, пацаны, так по-подлому? — спросил он, особенно и не удивляясь.

Он с самого начала знал, что честностью тут и не пахнет.

— Какая честность в драке? Это только в кино, — подтвердил аксиому здоровяк.

Они двое замерли напротив Картазаева. Впереди здоровяк. Картазаев слышал, как женщины сзади бросились поднимать Мошонкина, но десантник встал сам. Начал было подходить, но Картазаев жестом остановил его.

— Твоя фамилия случайно не Дартаньян? — спросил верзила.

Он едва повел плечом, и стоящий чуть сзади спецназовец, быстрый и ломкий в движениях, выступил вперед. Картазаев в свое время насмотрелся на таких. Судя по всему, блестящий рукопашник. Несмотря на комплекцию вряд ли уступает в драке здоровяку.

Картазаев, являясь отличным стрелком, в рукопашной схватке ничего особенного противопоставить не мог. Единственно, что он с большой выдумкой использовал в драке подручные предметы. Но что с того? Их двое.

— Ну что, сучонок, поговорим! — спецназовец нехорошо ухмыльнулся.

— Не о чем ему с вами разговаривать! — раздался к удивлению Картазаева высокий, почти фальцет, взволнованный голос Маши. — Прекратите немедленно!

— А если нет?

— Вы в курсе, товарищ, что сейчас ударите старшего по званию? — поинтересовался Картазаев, даже не пошевелившись, и заложив руки за спину аки Наполеон.

— Вы же без знаков различия? — притворно удивился рукопашник. — Ладно, для твоего возраста сделаю скидку. Откровенно говоря, про тебя мне наболтали, хочу почувствовать, а то ведь другого шанса тебе не дам. Ну, так уж и быть, дай раза.

Картазаев и дал. Рукопашник наверняка знал, что он правша, сам ведь признался, никто его за язык не тянул. И Картазаев дал слева. Размах получился неплохой, из-за спины.

Голову спецназовца вывернуло на 90 градусов, и словно в голливудском кино, он мог лицезреть перед глазами некие летающие объекты — вылетевшие изо рта в парообразных облачках крови собственные зубы. После чего тело в силу того, что свобода вывертывания шеи являлась ограниченной величиной, последовало за головой. Ноги бойца оторвались от земли, он сделал в воздухе пируэт, которому позавидовал бы артист балета и грянулся оземь. При этом взметнув облачко пыли.

Толпу пронзил единый сплотивший всех вздох, как при увиденном сногсшибательном фокусе. Боец пребывал в тяжелейшем нокауте. Увидев, как легко и непринужденно его коллегу превратили в овощ, здоровяк просто взбеленился и порвал бы его вместе с палаткой, но натолкнулся на уставленное ему в лицо дуло.

Вид оружия, со ствола которого капала кровь, и даже свисал какой-то лоскут, подействовал отрезвляюще. Картазаев как чувствовал, захватил на вечеринку П-90, вес почти под килограмм. Не повезло бойцу, без предупреждения засветили по носу этакой болванкой.

— Ты, что, полковник, совсем охренел? Под трибунал захотел? Тебя ж посадят! — взревел здоровяк.

— А тебя закопают. И зубы мне не заговаривай, к оружию не тянись, не успеешь! — предупредил Картазаев, предотвращая всякие поползновения.

— Слышал, что ты вообще без башни, сейчас убедился, — проговорил здоровяк.

— Рад за тебя. А теперь забирай своего дружка и вали отсюда.

— Здесь слишком много глаз и ушей. Но мы ведь встретимся с тобой, полковник? — он мотнул головой в сторону. — Там нам никто не помешает.

Подобрав коллегу, здоровяк вышел, едва не оторвав полог палатки, и Картазаев, отправляя оружие в карман галифе, позволил себе оглянуться.

Первое, с чем он столкнулся, были гневные глаза Марии.

— Вы даже хуже, чем я о вас думала! — воскликнула она. — Немедленно проводите меня домой!

"Шмеля" готовили к полету ранним утром. Солдаты заправляли и смазывали БПЛА (беспилотный летательный аппарат) и подкручивали детали, которые могли ослабнуть за время транспортировки.

Чтобы не стоять у работающих над душой, Картазаев отошел в сторонку и присел под старой засохшей сосной с огромным дуплом. Видно когда-то давно в дерево ударила молния и убила его. На коре сохранились застарелые угли.

Со времени памятных танцев минула неделя, и с тех пор он с Марией не виделся.

Проводив ее до палатки, он взял девушку за руку, но она тотчас высвободила ее. Вопрос о поцелуе отпал сам собой. Картазаев хотел попросить ее посидеть с ним еще, до боли не хотелось возвращаться в надоевшую избушку.

Девушка не дала ему и этой возможности, отстранилась и сказала довольно спокойным голосом:

— Пока мы шли, они все время следили за нами, но я теперь за вас не опасаюсь. Вы ведь неуязвимы.

— Во-первых, я не неуязвим, хотя хорошо бы, — возразил Картазаев. — Во-вторых, это не они, а Мошонкин. Мошонкин! — крикнул он.

— Чего? — раздалось в ответ, но десантник из вежливости не стал подходить.

— Ты чего за мной увязался?

— Я ж за вас отвечаю.

— А я уж думал, что ты домой один боишься идти.

— Обижаете, Владимир Петрович.

Картазаев заметил, что Маша улыбается, и сказал:

— Ладно, сейчас идем. Покури пока.