Я оглядела себя и провела рукой по волосам:

– Но я же в ночной рубашке.

– Ничего страшного, разговор будет неофициальный, – улыбнулся он.

– И ты хочешь, чтобы я с ними поговорила?

– Окончательное решение за тобой, но мне очень любопытно, зачем им понадобилась именно ты. Не уверен, что они скажут об этом, если ты не придешь.

Я кивнула, пытаясь взвесить все «за» и «против». По правде говоря, разговаривать с ними мне не очень хотелось. Вооруженные или нет, они были куда опаснее, чем я. Но если Максон считал, что я могу это сделать, наверное, надо было…

– Ладно, – сказала я, собираясь с духом. – Хорошо.

– Ни один волос не упадет с твоей головы, Америка. Даю тебе слово. – Его рука по-прежнему лежала поверх моей, и он слегка сжал мои пальцы. Потом обратился к гвардейцу: – Веди нас. Только на всякий случай держи оружие наготове.

– Разумеется, ваше высочество, – отозвался тот и повел нас по коридору в Главный зал, где в окружении других гвардейцев стояли два человека.

В считаные секунды я различила среди них Аспена.

– Можете убрать собак? – попросил один из повстанцев.

Высокий, стройный и светловолосый парень. Его сапоги облеплены грязью, костюм словно позаимствован у кого-нибудь из Семерок: грубые штаны, ушитые так, чтобы сидели в обтяжку, и латаная-перелатаная рубаха, поверх которой была надета потертая кожаная куртка. На шее у парня на длинной цепочке висел ржавый компас, покачивавшийся при каждом движении. Словом, вид у него был суровый, но не страшный. Я этого не ожидала.

Но еще большей неожиданностью для меня стало то, что его сопровождала девушка. На ней были леггинсы и юбка, сшитая из такого же грубого материала, что и штаны ее спутника, а еще сапоги, однако выглядел ее наряд так, будто она попыталась сочетать в нем практичность и моду. И хотя повстанцев окружали гвардейцы, девушка стояла, дерзко подбоченясь. Даже если бы я не вспомнила ее лица, не узнать куртку было невозможно. Это была та самая джинсовая куртка, расшитая десятками мелких цветочков.

Убедившись, что я ее вспомнила, девушка сделала небольшой книксен. И у меня вырвалось нечто среднее между смешком и вскриком.

– Что случилось? – забеспокоился Максон.

– Потом объясню, – прошептала я.

Озадаченный, но спокойный, он ободряюще сжал мою руку и снова устремил взгляд на наших гостей.

– Мы пришли к вам с миром для разговора, – произнес мужчина. – Мы безоружны, ваши охранники нас обыскали. Я отдаю себе отчет в том, что просить о разговоре с глазу на глаз неуместно, но нам необходимо обсудить такие вещи, которые не предназначены больше ни для чьих ушей.

– А как же Америка? – спросил Максон.

– Мы хотим, чтобы она присутствовала при разговоре.

– С какой целью?

– Это тоже не для их ушей, – почти дерзко ответил молодой человек, насмешливо обводя рукой комнату.

– Если вы задумали причинить ей…

– Я знаю, что вы относитесь к нам с недоверием, и не без веских оснований, но у нас нет причин желать зла ни вам, ни ей. Мы всего лишь хотим поговорить.

Максон на минуту задумался.

– Ты, – бросил он одному из гвардейцев, – выдвини в центр зала стол и четыре кресла. После этого прошу всех разойтись в стороны, чтобы дать нашим гостям место.

Гвардейцы повиновались, и следующие несколько минут прошли в неловком молчании. Когда стол и четыре кресла, по два с каждой стороны, были передвинуты в центр, Максон жестом пригласил эту парочку присоединиться к нам.

Стражники отступили назад, безмолвно оцепив зал по периметру и не сводя глаз с повстанцев, готовые в любую секунду при необходимости открыть огонь.

Когда мы подошли к столу, мужчина протянул руку:

– Вам не кажется, что для начала неплохо бы представиться?

Максон настороженно взглянул на него, но потом все-таки уступил:

– Максон Шрив, ваш законный повелитель.

– Очень приятно, сир, – усмехнулся молодой человек.

– С кем имею честь?

– Мистер Август Иллеа, к вашим услугам.

Мы с Максоном переглянулись, потом вновь устремили взгляды на повстанцев.

– Вы не ослышались. Я Иллеа. По праву рождения. А эта девушка вскоре будет носить эту фамилию по праву брака. – Август кивнул на свою спутницу.

– Джорджия Уитакер, – представилась та. – Вас, Америка, мы все знаем и так.

Она снова улыбнулась мне, и я ответила ей тем же. Я не была уверена, что доверяю ей, но ненависти определенно не испытывала.

– Отец оказался прав, – вздохнул Максон. Я в замешательстве покосилась на него. Максон был в курсе, что по стране разгуливают прямые потомки Грегори Иллеа? – Он говорил, что рано или поздно вы явитесь за короной.

– Да не нужна мне ваша драгоценная корона, – заверил нас Август.

– Прекрасно, потому что я намерен возглавить эту страну, – отрезал Максон. – Меня готовили к этому с самого рождения, и если вы считаете, что можете заявиться во дворец и утверждать, что вы праправнук Грегори, то…

– Да не нужна мне ваша корона, Максон! Уничтожить монархию желают южане, а у нас другие цели. – Август уселся за стол и откинулся на спинку кресла. Потом, точно это мы были гостями на его территории, жестом пригласил нас садиться.

Мы с Максоном снова переглянулись и тоже сели. Джорджия быстро последовала нашему примеру. Некоторое время Август смотрел на нас, то ли изучая, то ли пытаясь решить, с чего начать.

Максон, видимо, вспомнив, кто здесь главный, прервал молчание:

– Не хотите чая или кофе?

– Кофе! – просияла Джорджия.

При виде ее восторга Максон против воли улыбнулся и, обернувшись, сделал знак одному из гвардейцев:

– Попроси кого-нибудь из служанок принести нам кофе, ладно? Только покрепче. – Затем он снова устремил взгляд на Августа. – Я даже представить себе не могу, что вам нужно от меня. Судя по всему, вы намеренно явились во дворец ночью, когда все спят, а потому полагаю, вы хотели бы сохранить этот визит в тайне. Рассказывайте, что привело вас сюда. Я не могу обещать, что дам вам то, чего вы хотите, но обещаю вас выслушать.

Август кивнул и наклонился вперед:

– Вот уже несколько десятилетий мы ищем дневники Грегори. Об их существовании нам известно давно, а некоторое время назад мы получили подтверждение этому из источника, раскрыть который я не могу. – Он посмотрел на меня. – Не беспокойтесь, ваше выступление в «Вестях» тут ни при чем.

Я с облегчением выдохнула. Как только он упомянул о дневниках, я тут же начала ругать себя за неосмотрительность и морально готовиться к тому, что Максон добавит этот пункт в список глупостей, которые я сделала.

– Мы никогда не хотели свергнуть монархию, – заверил Август. – И хотя она была установлена нечестным путем, мы не имеем ничего против законного правителя, в особенности если этим правителем будете вы.

Максон не шелохнулся, но я почувствовала охватившую его гордость.

– Спасибо.

– Нам нужны совершенно другие вещи. Определенные права и свободы. Мы хотим, чтобы чиновники избирались голосованием и были отменены касты, – сказал Август с таким видом, будто это было очень легко сделать.

Если он видел, как прервали мое выступление в прямом эфире «Вестей», то должен понимать, что все отнюдь не так.

– Можно подумать, что я уже король, – с раздражением в голосе отозвался Максон. – Даже если бы это было возможно, я не могу просто дать вам то, чего вы просите.

– Но вы не отвергаете саму идею?

Максон поднял руки и положил ладони на стол, наклоняясь вперед:

– Отвергаю я ее или не отвергаю, в данный момент не имеет никакого значения. Я не король.

Август вздохнул и посмотрел на Джорджию. Казалось, они понимают друг друга без слов, и я позавидовала тому, как непринужденно они выказывают свои чувства. Несмотря на опасность своего положения, в которое они сами поставили себя, наверное, они не исключали и возможности того, что им не удастся выбраться из дворца живыми, тем не менее Август и Джорджия не скрывали своих чувств.