Вот так, просто.

Старый план на фоне нового сразу показался напыщенным, сложным и перегруженным деталями. Думаю, не только мне, потому что атмосфера стала слегка неловкой. Кагечи Ро принуждённо рассмеялся и потрепал Маронга по волосам, пробормотав что-то вроде: «А у тебя всё очень красиво», но утешение прозвучало почти как издевательство, вроде: «Ты у меня, конечно, дурак, но зато посмотреть приятно». Напряжение разрядил Эрнан, который задумчиво поинтересовался:

– Да, вопрос одежды я как-то не учёл, когда собирался.

Соврал, естественно – я и без всякой телепатии это поняла. И легенду для нас он наверняка придумал заранее, что-нибудь незамысловатое, труднопроверяемое и элегантное, вроде варианта с беженцами. Но пока Тейт с энтузиазмом расписывал особенности островной моды, неловкость ушла. Корабль сбавил скорость и плавно обогнул мыс.

Мы оказались в порту.

Некоторые вещи мало меняются от мира к миру, от цивилизации к цивилизации. Например, чашка, рог и плоская пиала на первый взгляд отличаются, но суть одна – ёмкость, из которой пьют. Одеждой, если она предусмотрена местными обычаями, прикрывают тело; обувь защищает ноги. Так и с портом: я с первого взгляда определила, где причал и мол, а в странной конструкции несколько в отдалении опознала нечто вроде ремонтных доков. Над крышами вились редкие дымки; сушилась одежда между сваями домов первой полосы; низко над водой летали птицы.

Стояла удивительная тишина.

– А где все люди? – негромко спросил Соул.

…я и сама не поняла, в какой момент трусливо поджала купол, как хвост, страшась задеть краем чью-то боль или смерть. Очнулась только когда заметила движение на самой кромке берега: у полосы прибоя сидел на песке немолодой мужчина, до колен закатав штаны и распахнув накидку-халат; с одного плеча ткань съехала вообще, на другом держалась лишь чудом. Верхнюю часть лица скрывала плотная чёрная повязка.

Мужчина поднял руку над головой и медленно повёл из стороны в сторону.

– Давай к нему, – коротко приказал Эрнан Лиоре. – Да, и убирайте маскарад: нас никто не видит. Этот тоже, но он почему-то прекрасно знает, кто мы. Он… странный.

Странный – даже по меркам Эрнана… Кажется, я поняла, кем был тот мужчина на берегу. Разум, наполненный быстро сменяющимися образами, читать которые – всё равно что пытаться различить написанное на сухих листьях, размётанных осенним ветром; завязанные глаза и уши…

Тот, через кого мир говорит с людьми. Напрямую, чтоб уж точно услышали.

На корабле тающими пикселями постепенно распалось всё лишнее – паруса, мачты, иллюзорные моряки. Глубина океана уменьшалась на глазах, вода становилась прозрачней, прозрачней… А потом днище заскрежетало по песку, и меня едва не вышвырнуло в волну – так резко мы остановились, хорошо хоть Тейт был начеку.

Лиора толкнула борт, и он разложился пологой лестницей до самого пляжа.

Мы спускались медленно, один за другим, и корабль за нашими спинами проседал, распадался на изношенные деревянные пластины, хворост и отсыревший холст. Когда Лиора, которая шла последней, ступила на берег, в ладонь ей прыгнул клубок, сплетённый из белых и чёрных нитей.

Недолгое плаванье закончилось – как-то жалко, бессмысленно и бездарно.

«Интересно, что Маронг будет делать теперь с красками?» – промелькнуло в голове, и я проглотила нервный смешок.

Эрнан, замешкавшийся было, прибавил шагу и обогнал остальных, но приблизиться к мужчине-слепцу так и не сумел. А тот словно почувствовал – и молча указал пальцем на юго-запад.

Кажется, именно туда, откуда докатилось эхо множественных смертей.

– Спа… Грхм, благодарю, – с трудом вытолкнул из себя слова дядя и коротко поклонился, а затем поплёлся вдоль берега, на запад.

Ноги у него явственно заплетались.

Я хотела догнать его, но точно в песок вросла.

Слепой мужчина указал на Маронга, затем на меня, на Тейта – одним плавным жестом. Лиора отчего-то всхлипнула, зажимая рот руками. Маронг, спотыкаясь, подошёл к мужчине; тот заставил его склонить голову и на секунду положил ему руку на лоб, а затем, так ничего и не сказав, оттолкнул.

Следующим приблизился Тейт. Мужчина прикоснулся к его груди, между пятым и шестым ребром, точно вслушался во что-то – и вдруг рассмеялся беззвучно:

– Какой живучий.

Голос у него был самый обычный, низкий и хрипловатый, но меня замутило от ужаса. И что, я теперь должна подойти… к этому? Вот ни за что.

Ноги двигались точно сами по себе. Расстояние сокращалось, и в горле клокотало влажное, нездоровое дыхание. Но стоило очутиться рядом со слепцом – и страх исчез.

– Все боятся неизбежного, – сказал мужчина, и у меня появилось чувство, что слышу его на сей раз только я. – Неизбежное – то, от чего не убежать. Убежать нельзя и от себя… Ты себя боишься?

– Нет, – выдохнула я.

Шрах, соврала. Иногда боюсь.

– Больше доверяй своему искусству. Мне нечего сказать. Всё, что необходимо для наилучшего исхода, у тебя уже есть.

Наверное, это должно было прозвучать ободряюще, но я почувствовала себя разбитой. И одновременно – невероятно лёгкой. Однажды, ещё в детстве, мне пришлось отстричь волосы коротко-коротко, с толстенной косы по бёдра – до солдатского ёжика. Спасибо Лоран, которая устроила нам обеим короткое незапланированное купание в тропической реке, и всеядным марандонским пиявкам; кузине-то повезло, она нацепляла паразитов на ноги, а я умудрилась пригреть парочку за ушами и на затылке… Местный врач церемониться не стал – и, чтоб обработать ранки, оболванил меня быстрее, чем экскурсионную группу догнала мама на водном скутере.

Тогда, усевшись на причале и отрешённо поглаживая стриженную макушку, я чувствовала себя примерно так же.

– Трикси, пойдём, а то отстанем, – требовательно потянул меня за руку Тейт.

Взгляд был без смешинки, без греющей душу сумасшедшинки, и оттого рыжий снова преобразился в незнакомого взрослого мужчину; раньше я чаще ловила его на таких моментах, но со временем, когда узнала получше, перестала ощущать давящий ему на плечи негативный опыт, которого хватило бы на десяток ветеранов мироутверждающих кампаний. И вот теперь опять…

Я растерянно осмотрелась: пляж действительно уже опустел. Эрнан скрылся за рядом первых домов; Маронг спиной подпирал сваю, запрокинув голову, а Лиора обнимала его и прятала лицо у него на плече; Соул на ходу что-то втолковывал Кагечи Ро, жестикулируя едва ли не активнее собственной младшей сестры…

Мужчина с чёрной повязкой на глазах исчез, даже отпечатка на песке не оставив.

«Сюда, Трикси, – прошелестел вдруг ветер дядиным голосом. – Кажется, тут кое-что интересное».

Вероятно, именное послание получила не одна я, потому что беседы вдруг прекратились, а Лиора подняла голову, наконец отстраняясь от Маронга. В памяти отпечатался путаный маршрут, и тонким росчерком поверх лёг короткий путь – предельно обезличенная, почти механическая рекомендация. Мы с Тейтом, не сговариваясь, на секунду взялись за руки, настроились друг на друга ментально – и рванули через деревню. Поверх крыш, сквозь узкие проулки между домами, петляя между сваями… Как придётся, лишь бы быстрее. Не то чтобы я испугалась, страха в сообщении не было даже фоном, однако опустевшие жилища и явно впопыхах брошенные вещи на позитивные мысли отнюдь не наводили.

– О, рядом с ним кто-то есть! – крикнул на бегу Тейт. И уточнил, весело оскалившись: – Кто-то живой!

И в тот же самый момент я сама ощутила рядом с Эрнаном присутствие чужого разума. Человек… да, похоже, обычный человек, не маг, причём немолодой уже. Свидетель? Вполне возможно.

До крепкого дома, едва видного за валом разбитых и рассохшихся лодок, мы с Тейтом добрались первыми. Дядя к тому времени успел не только завоевать симпатии аборигена, но и разговорить его… точнее, её, потому что единственным обитателем в панике брошенной деревни оказалась женщина – косматая, седая, с почти квадратным лицом, точно вытесанным из ноздреватого известняка. Левый глаз у неё побелел; он постоянно смотрел вбок, словно застрял в таком положении. Левая рука едва шевелилась и выглядела суховатой, закостенелой, и нога тоже. Правая половина тела – без явных патологий…