– И долго?

– Что?

– Долго так думал?

– Два дня, – мягко улыбнулся Соул. – А ты правильно поняла, Трикси, да.

Не то чтобы я хорошо чувствовала момент, но сейчас поняла – можно.

И спросила:

– Зачем ты напросился с нами?

Не «заставил нас тебя взять с собой, угрожая расправой», а всего лишь «напросился». Верх дипломатии, да уж. Но Соул, как ни странно, не обиделся.

– Слухи. Сначала мой покой смутил рассказ уродливой старухи из долины, помнишь её? Я понял, что она пыталась прорваться к материку смерти, но не справилась и в какой-то момент повернула… Но ведь были те, кто дошёл до конца. Кто-то ведь принёс в горы алый барьер, кто-то овладел тайной времени? Маги не стареют, – странным голосом произнёс он. – А ведь та женщина состарилась, и не где-то, а именно по пути к материку смерти… Потом Танеси Тейт рассказал о путешественнице, которая на островах повстречала женщину, вернувшуюся из-за океана. А теперь и мастер Лагона посылает свою добычу договариваться с магами именно на острова. С магами, о которых никто ничего не слышал… Кроме добычи Оро-Ича и Танеси Тейта, который тоже добыча, если задуматься. И что я должен был думать, Трикси?

– Что надо отсидеться где-то в тихом месте, – мрачно ответила я.

Он глухо раскашлялся, стараясь на меня не глядеть. Я поняла, что поэтом мне не быть – ни в каком смысле.

– Некоторые ответы нельзя просто получить, – вдруг сказал Соул. – Их можно только вырвать силой у мира. Особенно если когда-то тебе их уже предлагали на раскрытой ладони, а ты из гордости отказался.

«Мы с Тейтом – не абстрактный мир, который отобрал у тебя мастера Сайну», – пронеслось в голове.

В горле у меня пересохло. Но от необходимости что-то говорить, к счастью, избавил Эрнан. Он застонал во сне, неразборчиво выбранился – и резко сел, натягивая одеяло на плечи. Взгляд у него был очумевший.

– Даже не спрашивайте, – хриплым шёпотом предупредил дядя – почувствовал наше любопытство. – Вот шрах, мне такого лет с четырнадцати не снилось… Я с вами посижу, ничего? – уже более осмысленно поинтересовался он. – Носится в воздухе что-то такое тревожное, и на паранойю уже не спишешь.

– Мне тоже приснился кошмар, – сообщила я на всякий случай.

– И мне беспокойно, точно надвигается шторм, – подтвердил Соул.

Мы втроём переглянулись.

– Плохо, – резюмировал Эрнан и подсел к костру, кутаясь в одеяло. – Если одному эмпату что-то почудилось, это можно списать на случайность. Но сразу три, да ещё не самых слабых…

Он не договорил, но этого, собственно, и не требовалось.

Я едва осознала, когда меня вновь начало клонить в сон. На голых инстинктах добралась до края лагеря, забралась в разворошенную постель, обняла Тейта поперёк спины – и вырубилась.

Побелевшее небо сияло даже сквозь сомкнутые веки.

«Меня усыпил родной дядя».

Проснулась я перед самым завтраком, зато с потрясающе ясным рассудком, давно такого не было. И уже только по этому признаку поняла, что без вмешательства Эрнана дело явно не обошлось. Тейт подтвердил подозрения, что Соул с моим дядей так и сторожили лагерь вдвоём до утра и не стали будить Кагечи Ро, ну а сложить два и два было не так трудно.

– Ты его взломал, – прошептала я, улучив минуту, когда мы с Эрнаном остались наедине – на дальнем конце пляжа обнаружились заросли хотты со спелыми плодами, и я предложила собрать немного в дорогу. – А сначала устранил меня.

«…как ты мог!» – не добавила, хвала моему терпению и бесконечной выдержке. А так хотелось! И злило не то, что дядя, не колеблясь, избавился от меня – вполне логичный ход, когда имеешь дело с мощным эмпатом и телепатом вроде Соула, ведь я могу стать каналом утечки информации, с моей-то несовершенной защитой. А то, с какой лёгкостью он перешагнул с детства впаянные в мозг табу цивилизованного псионика.

Мне в своё время пришлось в буквальном смысле ломать себя, а ему… Или это и есть пресловутая гибкость мышления?

– Дело не в гибкости, – и не подумал отпираться Эрнан и сощурился на голубое небо, точно искал опору в переменчивом узоре облаков. – Мне уже доводилось пачкать руки… от чего я надеялся уберечь тебя, и там, в нашем мире, даже преуспел в этом.

Ветер пробежался по пляжу и швырнул в лицо мелкий песок. Я закашлялась, вытрясла из волос грязь – и постепенно взяла чувства под контроль. Злиться правда было ужасно глупо и незрело; дядя не сделал ничего плохого, а мои собственные проблемы с адаптацией… Они давно позади.

Сейчас гораздо важнее найти предателя, который послал сигнал. И выяснить, что это был за сигнал и для кого он предназначался.

– И как результаты?

– Соул чист, – коротко ответил Эрнан и рефлекторно оглянулся. Впрочем, подслушивать нас было некому – мы забрели довольно далеко от лагеря. Слева шипели волны, вылизывая пляж, справа – шумел ветер в ветвях, идиллия. – Романтичная ерунда, которую он тебе втирал на рассвете, конечно, далека от истины, но и враньём в полной мере не является.

То, что рассказал, многое объясняло.

Соул уже давно пытался выйти на своего потерянного мастера и, по совместительству, первую любовь. Но не везло ему отчаянно. Единственная вылазка на острова не увенчалась успехом – вместо Сайны Юн он вернулся домой с ребёнком, с девочкой, которую назвал своей сестрой. Вторая волна интереса поднялась совсем недавно, буквально в последние несколько лет, когда Тейт повзрослел и начал привлекать внимание всего Лагона.

– Твоё рыжее чудо много общается с путешественниками, больше других, – сообщил Эрнан, посматривая на меня искоса, точно реакцию проверяя. – Это не осуждается здесь, насколько я понял, даже наоборот, поощряется. Проблема в том, что иногда Тейт описывает людей, которых никто, кроме него, не видел. Или вскользь упоминает истории, которые путешественники больше никому не излагали. А Соул наблюдательнее, чем кажется со стороны.

Чего-то подобного я, пожалуй, ожидала – от них обоих.

– А Тейт – умнее, – вырвался у меня вздох. – И если он сливает некую секретную информацию – девяносто девять из ста, что он это делает сознательно. Кто дирижирует процессом, думаю, уточнять не нужно.

– Мой хозяин, – с каким-то мазохистским удовольствием подтвердил Эрнан, и я впервые подумала, что Оро-Ич тоже влип – и даже пока не подозревает, насколько. – Почти наверняка не только ради Соула. Но побочным и, не сомневаюсь, приятным эффектом интриги стало то, что талантливый подмастерье, который много лет провёл в самоизоляции, начал проявлять активный интерес к политике Лагона.

В предысторию с Сайной Юн дядя вдаваться не стал, я только поняла, что Соул тогда повёл себя куда как менее красиво, чем он мне расписывал у костра. Но в глубине его сознания отыскалась ещё одна деталь, гораздо более важная для нашего нынешнего положения.

Источник последних, не подтверждённых пока новостей о магах, вернувшихся с материка смерти, находился не в Лагоне.

Разумеется, само расследование провёл не Соул – он только грамотно выудил результаты из чужого сознания. Конкретно – у Тейта: тот изрядно потрудился, то здесь, то там упоминая о том, что-де он болтал с путешественниками, которые-де видели этих магов – такая вот сложная схема. И некоторые собеседники попадались на крючок и подтверждали, что да, тоже слышали нечто подобное. Отсеяв тех, кто набрался слухов уже из третьих уст, Тейт получил любопытную выборку: все, кто имел отношения к свежей информации о странниках с материка смерти, так или иначе покидали Лагон в последнее время.

– Соул бы, может, ничего и не заметил, – размышлял вслух Эрнан, пока я откручивала плоды хотты с верхушек – не пропадать же добру, в конце концов, да и алиби нам не помешает. – Но ведь и он сам собирал те же самые обрывки информации, искал те же зацепки – и тоже натыкался на то, что сведения сливает кто-то за пределами Лагона. Потому Соул-то быстро уловил суть, когда Тейт стал прощупывать почву вокруг него и задавать наводящие вопросы.