— Вот и верь после всего этого, что тёмным магам не нужны лекари, — он пошарил во внутреннем кармане сюртука и вынул оттуда свёрнутый неаккуратным кульком лист бумаги. — Смотри, что я нашёл недалеко от твоей двери, когда все ушли.

Двэйн заглянул в его раскрытую ладонь. В ней лежали осколки какого-то небольшого сосуда: можно было различить на них аккуратные грани и даже рисунок. От явно зачарованного стекла до сих пор веяло остатками зачарования.

— В таких хранят зелья. Хотя… Нет, постой. Заклинания!

Бэйв покивал и убрал осколки обратно.

— Как-то это подозрительно, не находишь? Столько шума было из-за того, что Эйлин увидела химеру. Файона утверждала, что она лжёт. А подобные осколки вряд ли могли бы оказаться в коридоре случайно!

— Думаю, это была иллюзия, — подытожил Двэйн. — И её активировала Файона. Но у магиссы её посредственного уровня не может быть таких навыков. Кто у нас сведущ в ментальных воздействиях и иллюзиях?

Воздушник размышлял всего мгновение.

— Император. И он передаёт свои навыки и тайны сыну.

— Вот именно! Отпечаток энергии на этом стекле мне знаком. Думаю, к этому приложил руку Рошин.

— Вряд ли он собирался оставлять следы своей магии нарочно для тебя.

— Нет, конечно! Думаю, повреждение флакона не входило в его планы. Сохрани осколки. Они могут пригодиться!

Более того, они обязательно пригодятся, чтобы оправдать Эйлин. Ведь если химера была умело созданной иллюзией и на вид казалась опасной — а это было именно так! — применение магии такой силы вполне обосновано. Другое дело, что Файона будет отпираться до последнего. Сроду не признается, что имела ко всему этому отношение. А уж тем более, что действовала по приказу Рошина.

— Думаешь, Эйлин может пострадать? — Бэйв потёр подбородок. — Силу её магии ночью я даже во сне ощутил. Думал, пожар! Такого ещё не было. Это точно заинтересует Рошина.

— На то и был расчёт.

Двэйн спустил ступни на прохладный пол и взял со столика кружку с лекарством. На вид не слишком аппетитно — да и на вкус мерзковато. Но умения Джеда, видимо, уже достигли такого уровня, что он был способен создавать довольно действенные заклинания — по мышцам сразу пробежалась волна бодрости, а голова перестала гудеть.

Пока Двэйн, продолжая беседу с Бэйвом, собирался, чтобы наведаться к Файоне и, возможно, что-то у неё выпытать, Джед неожиданно вернулся. И, судя по всему, не просто проверить, как пациент выполняет его предписания. Он буквально ворвался в комнату и пронёсся через неё едва не бегом.

— Дорх Ардер! — воскликнул, остановившись посреди гостиной, чтобы отдышаться.

— Только не говори, что ты перепутал рецепт и случайно меня отравил… — Двэйн недоверчиво улыбнулся.

Кто его, этого полулекаря, знает… Отравить высших тёмных почти невозможно — но это всё равно было бы досадно.

— Нет, что вы! — мальчишка потряс рукой. — Просто только что ко мне приходила лиэса О’Брис. Просила какую-нибудь мазь для заживления ран. Сказала, разбила бокал и порезалась осколками. Так вот… — он вытянул вперёд ладонь и поводил по ней пальцем. — Раны были заражены тьмой. Я хотел запереть её в кабинете, но она прошмыгнула в дверь.

— Мерцающая.

— Ну… да. Видимо, догадалась, что я догадался.

Бэйв тихо хмыкнул.

— Для этого не нужно обладать большим умом, — вздохнул Двэйн. — Ты совершенно не умеешь притворяться — это мы выяснили уже давно. Так, думаю, стоит поторопиться. Пока она не попыталась как-то уничтожить улики.

Оказалось, Файона, даже при всей её скорости, не успела покинуть Гитмор, хоть и собиралась это сделать. Служанки хлопотали, укладывая её вещи в огромные чемоданы и коробки, камеристка уже помогла ей переодеться, и теперь баронесса нетерпеливо ходила по гостиной, ожидая, когда же можно будет выезжать.

— Далеко собрались? — не дожидаясь, когда о нём доложат, Двэйн прошёл в комнату девушки.

Она вздрогнула и, обернувшись к нему, напряглась. Но через миг приняла самый беспечный вид, на какой только была способна.

— Знаете, дорх Ардер, чтобы вы обо мне ни думали, я не из тех девушек, которые будут вешаться на шею мужчине до тех пор, пока он не прогонит. Я уже поняла, что вам совершенно неинтересна, и моё мнение вас ничуть не волнует. Я написала вам письмо, — она взяла конверт со стола и взмахнула им. — На случай, если вы проснулись бы после моего отъезда. Но хорошо, что мы попрощаемся лично.

— Думаете, это хорошо? — он подошёл ближе и, сделав вид, что собирается забрать письмо, хватил Файону за руку.

Она зашипела, поморщилась, а над её верхней губой сразу выступили капельки пота.

— Я не держу на вас зла. Хоть мне, признаться, было обидно поначалу, — она попыталась высвободить ладонь, но не смогла. — Вы мне нравитесь, дорх Ардер — наверное, я даже влюблена в вас. Но не хочу мучиться безответностью. Думаю, лучше уехать сейчас, чтобы больше вас не видеть.

— Как печально, — Двэйн опустил взгляд на её ладонь, затянутую в перчатку. На ткани выступили бурые пятна. — Что такое? Вам больно?

Файона снова дёрнула руку, неловко приподняв плечо, её глаза заблестели от подступающих слёз.

— Пустяки, житейская неприятность…

— Вы уверены? Это может быть очень опасно!

Пальчик за пальчиком, Двэйн стащил перчатку с руки баронессы. Она металась взглядом по комнате, не зная, куда деться — и кажется уже готова была прыгнуть в окно! Ведь у двери, приняв угрожающе-твёрдую позу, стоял Бэйв, преградив ей самый очевидный путь отступления.

— Что может быть опасного в обычном порезе! — девушка напряжённо рассмеялась.

Двэйн внимательно разглядел зыбко подсохшие порезы на нежной коже. Казалось, они начали заживать, но покраснения вокруг и хрупкая, влажная корочка говорили о воспалении.

— Вы понимаете, что тьма, которой заражена ваша кровь, постепенно вас убьёт? — он поднял на Файону взгляд. — Поверьте, я знаю, о чём говорю.

Брачные ритуалы тёмных, которые проводились раньше, тоже были основаны на единении крови. Когда стало ясно, что Тьма медленно убивает жён, от этих порядков отказались. Но это не спасало женщин, лишь слегка оттягивало неизбежное.

— О какой тьме вы говорите, дорх Ардер? Я не понимаю…

— Ночью вы порезались осколками магического сосуда, в котором содержалось очень мощное заклинание, созданное тёмным магом. И эта тьма попала в вашу кровь. Вы не проживёте даже ту жизнь, что отмеряна вам, как мерцающей.

Файона побледнела, словно облако, высвободила руку и отошла от Двэйна на пару шагов.

— Вы ошибаетесь, это просто порез.

— Как хотите. Но если вы расскажете мне, кто попросил вас создать иллюзию и зачем, я, возможно, сумею вам помочь.

— Вы даже себе помочь не можете. Тьма едва не убила вас!

— Вы говорите о тьме, смешанной с Хаосом. Это немного разные вещи. Вам дорога ваша жизнь?

Файона поразмыслила, отвернувшись к окну; во всей её фигуре читалось сомнение, она качала головой и, не переставая касалась вскрывшегося пореза. Тьма уже окрасила его края чернильной синевой.

— Когда мы были в Грэйне, я виделась с принцем Рошином, — наконец заговорила она. — Он был очень обеспокоен тем, что вы не желаете открыто рассказывать о том, насколько велики силы вашей ученицы на самом деле… И попросил меня всего лишь вскрыть сосуд с заклинанием. Оно должно было отразить самый большой страх и опасность для того, кто попадёт под его действие. Вот Эйлин и увидела химеру.

— Заметьте, это была ваша химера, — Двэйн усмехнулся. — Не хотелось бы мне обрести это существо в качестве савира, если бы вы всё же стали моей леотой.

— Зато она была бы сильнее того сокола, которого вы так рьяно хотели вернуть, — баронесса пожала плечами и протянула Двэйну руку. — Вы обещали помочь, если я вам всё расскажу!

— Для начала запишите всё сказанное и поставьте свою подпись, — Двэйн отодвинул стул, приглашая девушку сесть. — Боюсь, на слово мне никто не поверит, а письменное признание вы уже не сможете изменить.