– Да, это непростая задача, – кивнул Инда. – К тому же Приор Тайничной башни, Славленской разумеется, предпринял кое-какие шаги, не санкционированные Афраном. Если ты помнишь, мы оба присутствовали на заседании капитула, где об этом говорилось. Тогда я не знал, что в Афран об этом не доложили. Северские аккумуляторные подстанции соединены не по дугам, а радиально, это немного меняет ковченские расчеты и дает Славлене больше шансов. Но быстрое их включение при этом затрудняется.

– Хладан, эту задачу надо решить в ближайшие дни. – Вотан слегка побледнел. – Крушение храма Чудотвора-Спасителя назначено на двадцать первое сентября, больше недели после этого свод мы не удержим. По плану эвакуация закончится пятнадцатого. Конечно, такие планы не всегда исполняются с точностью, но до двадцать первого мы должны управиться. Я думаю, Охранитель не будет ждать неделю, он спровоцирует крушение свода раньше.

– А не хочешь ли ты поставить в известность о наших планах Приора Тайничной башни? – усмехнулся Инда. – Чтобы он не чинил нам препятствий на пути спасения Славлены?

– Он не дурак. Он все поймет без нашего сообщения.

Вотан умел не только улыбаться, но и правильно смотреть в глаза – так, что не оставалось никаких сомнений в его честности. И кажущаяся нелогичность его утверждения тонула в этой честности.

– Да, еще… – Вотан изобразил снисходительную усмешку – не унизительную, а приятельскую, доверительную. – Ты все же довел мальчишку Горена до удара… Зачем? Врана Пущен и без его воспоминаний раскрыл тайны Югры Горена, а теперь ты знаешь о планах Афрана доподлинно, без домыслов и разгадывания шарад.

Вот как… Вотан все же знал о Горене и попытках Инды восстановить его воспоминание.

– Я не был уверен, что пройду посвящение. И сомневался в выводах Пущена, – ответил Инда. Нет, переиграть Вотана на его территории он не надеялся, но решил придержать некоторые домыслы при себе. К тому же Инда тоже умел улыбаться и смотреть в глаза. – Послушай, открой мне тайну… Она не дает мне покоя… Что было в том письме? Ведь ты читал его.

– Да, я его прочитал и сжег. И конечно, заставил младшего Горена забыть его содержание. Тогда я не был членом децемвирата, только консультантом. Но все, что Югра Горен написал Приору Славленской Тайничной башни, тебе уже известно: он писал о планах спасения Афрана ценой разрушения Славлены. С расчетами и подробным описанием того, что зашифровал в своих дневниках. Так что напрасно ты едва не убил мальчишку.

– Давай не будет спорить, кто из нас едва не убил мальчишку. Пожалуй, меня интересует еще одна загадка… Югра Горен тоже знал о девочке, которая обрушит свод? Откуда? Вряд ли ученых в Ковчене ставили в известность о появлении в Исподнем мире колдуньи небывалой силы, а также о Государе, который неожиданно решил позаботиться о государстве.

– Нет, Югра Горен о девочке, конечно, не знал. Но, видишь ли, прикладные мистики очень далеки от теоретического и ортодоксального мистицизма и не верят в тонкие материи… Сначала я тоже думал, что это свойства эгрегора Внерубежья или эгрегора Исподнего мира, а Югра Горен был на четверть чудотвором, потому мог обладать некоторыми способностями считывать подобную информацию… Но потом я узнал, что в Ковчене анализировали варианты сокращения притока энергии из Исподнего мира. Один из вариантов – выпадение Хстова из энергетической системы, фатальный вариант, – видимо, потряс неустойчивую психику Горена. Почему он решил, что это будет юная девушка, я не знаю.

– Младший Горен нарисовал портрет дочери Охранителя с несомненным сходством… – усмехнулся Инда.

– Вот как? Я этого не знал. – Вотан изобразил на лице искреннее удивление. – Значит, это все же влияние эгрегора. Как прикладной мистик ты можешь это отрицать, но второе Откровение Танграуса тем не менее было написано с поразительной точностью. Отчего бы и Горенам, увлеченным экстатическими практиками, не увидеть вероятного будущего? Но это тонкие материи, в них толком не разбираются и доктора ортодоксального мистицизма. Мы, чудотворы, в большинстве прагматики… Неизведанное влечет нас, только если может вылиться в конкретный результат.

Государь поднялся в башню за час до рассвета – Спаска ощутила его легкие быстрые шаги на лестнице: он шел через ступеньку. Не спешил, нет – просто был возбужден, взволнован. Радостно взволнован. Он не постучал, распахнул двери сразу. Спаска догадалась, зачем он пришел.

Дубравуш Белый Олень? А он был красивым. Тонким, как Славуш, и как Славуш непримиримым. Скрип двери разбудил Волче.

– Доброй ночи. – Государь слегка наклонил голову – то ли кивнул, то ли поклонился.

Волче уже не пытался подняться, но на лице его снова отразилось благоговение и детский восторг. Спаска тоже кивнула Государю – страх, тоска, волнение забились под ребрами… Не может быть, чтобы так рано… Не может быть.

И он сказал – просто, без пафоса.

– Пора. Если твой добрый дух тебя не подведет, мы сделаем это сегодня.

Все оборвалось внутри. Одно дело догадаться, и другое – услышать. Если это случится, доктор Назван больше не придет. И со стороны кажется, что он уже не нужен, что от него ничего не зависит, но… Если Волче станет хуже, никто в этом мире не сможет ему помочь…

– Так рано? – обронила Спаска и опустила глаза. Она не давала согласия. Она ничего не обещала. А даже если бы и обещала – можно отказаться, потребовать отсрочки! Можно просто солгать, что не уверена в силах доброго духа.

– Мне дорого стоило сделать так, чтобы это стало неожиданностью, – ответил Дубравуш с улыбкой. Он не требовал, но он не был готов к отказу. И от этого еще сильней хотелось ему отказать. – Незамеченными провести два легиона в Хстов во второй раз мне не удастся.

– Я… не давала вам согласия… – еле слышно выдавила Спаска.

Волче дернулся от этих ее слов, хотел что-то сказать, но не успел – и не стал перебивать Государя.

– Я подожду за дверью, пока ты будешь собираться. – Дубравуш улыбнулся. Будто все давно было решено! Будто не от Спаски это зависело, а от двух легионов…

Спаска думала, что Волче снова будет сердиться, требовать почтительности к Государю. Но едва дверь за Дубравушем закрылась, он посмотрел на нее задумчиво, с тоской. И Спаска попробовала оправдаться:

– Еще рано. Вы еще не поправились. Вам нужен доктор Назван…

– Мне не нужен доктор Назван. Я поправлюсь не скоро. Может быть, никогда.

– Не смейте… Даже думать так не смейте!..

Волче оборвал ее:

– Послушай. Если ты не сделаешь этого – все напрасно. Все, что случилось со мной, – напрасно. Все, что делал твой отец, – напрасно. Напрасно Славуш стал калекой, напрасно умирали те, кто тебя защищал.

– Вы… – Спаска сглотнула, осознавая, что она только что услышала. – Вы не ради меня это сделали? А ради Государя, да? Вам важно, что я могу бросать невидимые камни, а не я сама, так вы сейчас сказали? И когда я разрушу храм, я вам буду не нужна? Вы только за это меня любите – за то, что я беру силу у Йоки Йелена?

На глаза навернулись слезы, застыли между век, словно боялись пролиться. Ощущение было незнакомым, лицо Волче за слезами расплылось, исказилось… И не больно было глазам, как обычно.

– Вам всем – всем! – ничего больше не надо, кроме спасения этого мира! И вам, и татке, и Славушу! Вам и я не нужна – вам нужно только то, что я могу! Нести солнце, кидать невидимые камни, видеть границу миров! А я хочу, как Верушка! Дом хочу, корову, детишек! И мне ничего не надо в этом мире, кроме вас! Ничего, слышите!

Слезы покатились из глаз, неприятно щекоча щеки. Заложило нос, отчего голос стал смешным, гнусавым.

– Глупая девчонка… – Волче улыбнулся. – Для Государя я бы такого сделать не смог. Это жребий, понимаешь? Это… Предвечный создал тебя такой, чтобы все мы тебя любили, чтобы все мы готовы были жизнь за тебя отдать… Мы умираем, чтобы ты жила, чтобы ты разрушила храм. У меня свой жребий, у тебя свой. И это не от меня зависит – это Предвечный так задумал. Моя жизнь для него ничего не стоит. Для мира – ничего, как ты не понимаешь… И то, что ты меня любишь, – миру это тоже все равно, я мелкая сошка, а у тебя высокая судьба.