– Браво, Драго, – раздалось три нарочитых хлопка в ладоши. – Вот увидишь, эти слова останутся в истории. Скажу больше – они будут выбиты в камне.

Эра света? Мир, освещенный солнечными камнями? Так вот зачем им нужна «река любви»! И если колдуны получают силу, способную повелевать ветрами, то чудотворам нужна сила, чтобы зажигать солнечные камни! А чтобы осветить ими весь их мир, нужно очень много этой самой эманации, которая течет к ним через границу миров…

– Да, Драго, это здорово. Я и без этого не сомневался в нашей победе, но это поможет нам своротить мрачунов окончательно.

Своротить мрачунов. Осветить мир солнечными камнями. Тот мир, не этот. Ненависть. Ненависть – вот что превращает человека в змея… Им наплевать на этот мир, им нужна власть не над этим миром, а над тем; они готовы разрушить чужой мир ради власти в своем. Чужаки… Мозаика, которую Зимич никак не мог сложить столько дней подряд, наконец обрела законченность. Чужаки – вот что главное. Не управлять этим миром они пришли, а обирать его. Вот в чем разница между властью Государя, Надзирающих – и чужаков.

– Ну, Драго, не заставляй себя просить. Давай последнее пророчество. Прошу извинить, откровение…

– О, это очень важное пророчество. Оно положит начало тотальному уничтожению мрачунов, подведет обоснование под нашу политику, и никто не обвинит нас в том, что мы расправляемся со своими соперниками. Я думаю, это самое важное из пророчеств: в него заложено не описание событий, а платформа для действий, и на сотни лет вперед.

– Драго, начинай, довольно слов.

– Погодите. Я хочу заметить: чем больше мрачунов будет уничтожено, тем чаще здешние колдуны будут тревожить мирных обывателей. Знаете, как колдуны называют этих обывателей? Глупыми духами!

– Драго, не тяни.

– Почему бы мне не потомить вас в ожидании? – Драго посмеялся. – Пророчества пока никто не слышал. Кроме Айды, разумеется. Утром он забрал у меня текст, и как только доберется до Леса… В общем, если старик Танграус снова забудет стихи, даже не знаю, кто сумеет ему подсказать.

Значит, мрачуны – это «добрые духи»… И если уничтожить колдунов здесь, а мрачунов – там, то…

И Достославлен с пафосом продекламировал:

Ни словом не солгу, ни мыслью,

Свой долг пророческий неся.

Сбирая по крупицам смыслы,

Свой дух и плоть свою круша,

Я, скромный подчиненный бога,

Речей своих златую нить

Веду неторною дорогой,

Чтоб вам всю истину открыть.

Наступит – это будет скоро –

Век светлых солнечных камней,

И каждый скит и каждый город

Забудут о суровой тьме.

Работу, что вели веками,

За вас, о смертный люд простой,

Магнитные исполнят камни,

Ведомы мудрою рукой.

И распахнутся чудотворно

Врата в златые времена,

Исчезнут войны, бури, штормы,

Пребудет свет, и сгинет тьма!

И люди радостно забудут

Болезни, страхи, холода,

И счастье это длиться будет

Всегда[28].

Шаги и голоса со стороны кухни заставили Зимича оторваться от колонны: старший из лакеев распекал привратника за долгий ужин. Не долго Дивна Оченка задерживала прислугу. А впрочем… все и так было понятно. Платформа, значит… На сотни лет вперед. Они собираются продолжать это сотни лет? Вот это все: храмы, костры, Надзирающие?

Чужаки. Они здесь чужаки, и им тут не место. Не будет никакого последнего пророчества. Не будет!

На вокзале Змай купил Йоке булку с маком, и Йока вспомнил, что почти сутки ничего не ел. Всю дорогу до самого дома он рассказывал Змаю, что с ним произошло за последнюю неделю.

А когда они миновали рощу, у самых ворот им навстречу неожиданно вышел Инда Хладан. Йока едва не открыл рот от удивления.

– Здравствуйте, господин сказочник. – Инда раскланялся, словно Йоку и не заметил. Не в первый раз, встретившись, они оба переставали Йоку замечать.

– И тебе не болеть, – ответил Змай.

– Я рад, что ты доставил мальчика домой живым и невредимым. Но мне бы хотелось поговорить с ним наедине.

– Йока Йелен, я уверен, он будет оправдываться и рассказывать, что не имеет отношения к аресту Стриженого Песочника. Но он соврет. Он имеет к этому самое непосредственное отношение.

– Инда, я не хочу говорить ни с кем, – сказал Йока. Он почти не сомневался в причастности Инды к аресту Стриженого Песочника и не желал выслушивать оправданий, а к тому же устал и хотел спать. Его больше волновала предстоящая встреча с отцом.

– Иди домой, Йока Йелен, – посоветовал Змай, – а мы тут с господином чудотвором поговорим без тебя.

– Не много ли ты себе позволяешь? – с улыбкой отозвался Инда.

– Попробуй заткнуть мне рот, – Змай тоже улыбнулся. – Иди, Йока Йелен. Не надо тебе слушать, о чем говорят взрослые.

Йока подумал и решил послушаться Змая, поэтому забрал у него рюкзак и пошел к дому.

– Йока! – Инда направился следом, но Змай вдруг взял его за плечо и развернул к себе:

– Оставь мальчика.

Йока не ожидал такого от Змая – ничего веселого не было ни в его голосе, ни в его жесте.

– Ты так же не хочешь паники, как и я, – ответил Инда, перехватив Змая за запястье.

– Вопрос в том, насколько ее не хочешь ты и насколько – я. Оставь мальчика.

– Ты же понимаешь, что это невозможно. Даже если это потребует открытой конфронтации, мальчика я тебе не отдам.

Йока неприлично глазел на их стычку и не двигался с места.

– Ты хочешь открытой конфронтации? Ты ее получишь, – кивнул Змай. – Только я точно знаю, что чудотворам не хватит на нее сил. Всем чудотворам Обитаемого мира. Иди отсюда, Йока Йелен.

Змай посмотрел в его сторону и убрал руку с плеча Инды. И тот испугался – Йока видел, что тот испугался!

Стоять и глазеть, когда тебе ясно дали понять, что ты лишний, было неприлично, к тому же Йока не понимал, о чем говорят эти двое, но ему хотелось понять. И не только: гораздо интересней было узнать, кто же такой Змай, если его боятся чудотворы? Ведь не мрачун же! Мрачунов чудотворы не боялись. Может быть, он на самом деле бог? Бог, который стоит выше чудотворов? Мысль показалась Йоке нелепой.

– У меня есть одно предложение, – осторожно начал Инда. – Я бы его с тобой обсудил без мальчика. Йока, я зайду к вам после, и тогда мы поговорим, хорошо?

– Погоди-ка, Йока Йелен. У меня есть некоторые подозрения, – Змай вдруг крепко взял его за руку. – Мы сделаем иначе. Мы пойдем к тебе в гости, ты будешь мыться и спать, а мы с Индой посидим внизу и поговорим.

– Тебе не кажется, что мы… злоупотребим гостеприимством? – замялся Инда.

– Не думаю, что от дома Йеленов убудет.

– Не убудет, – подтвердил Йока. Ему давно хотелось, чтобы Змай пришел к нему в гости. Это казалось ему… забавным.

– Хорошо. Я приду минут через десять, – согласился Инда, сузив глаза. А потом развернулся и скорым шагом пошел прочь.

– Инда! – окликнул его Змай. – Будь осторожен со мной.

– Я всегда осторожен со всеми, – ответил тот, оглянувшись.

– Змай, а ты тоже мрачун? – спросил Йока, когда они двинулись к воротам.

– Нет, я не мрачун. Я бог.

– Я спрашиваю тебя серьезно, а ты опять шутишь.

– Я не шучу. Я говорю правду. Я почти всегда говорю правду. Только не все почему-то мне верят. – Змай распахнул калитку, пропустил Йоку вперед.

Мама увидела их из окна кухни и, когда он зашел в гостиную, уже стояла у дверей. Змая она словно не заметила, и тот скромно помалкивал, стоя в стороне.

– Йока! Что произошло? Ты должен был приехать через неделю!

– Так вышло, что я приехал сегодня, – он пожал плечами, – а где папа?