Йера едва дождался появления дворецкого, нетерпеливо распахнув дверь в библиотеку.

– У нас есть свечи? – спросил он, едва Сура перешагнул порог гостиной.

– Конечно, – невозмутимо ответил тот.

– Все… Слышишь, все до единого солнечные камни – прочь! Сегодня же, сейчас же!

Сура ни о чем не спросил, даже не пожал плечами, словно ждал чего-то подобного давно и с нетерпением. До глубокой ночи они вдвоем вынимали из светильников солнечные камни и выносили в кладовку, кое-где заменяя их на свечи. А когда дело было сделано, взгляд Йеры упал на телеграфный аппарат. Он вспомнил, что магнитные камни качают в дом воду и толкают авто… И все, все, что есть в доме – от буханки хлеба до оконных стекол, – все это так или иначе создано энергией, украденной у Исподнего мира.

Бессмысленно… Смешно отказаться от освещения и назавтра поехать в Славлену на авто, или принять ванну, или надеть костюм… Нужно разрушить все и уйти от людей, чтобы жить, не пользуясь энергией чудотворов. В шалаше, в деревянной избушке с колодцем, натуральным хозяйством – прясть и ткать, пахать землю, жать хлеб и молотить зерно…

Йера сел на пол перед телеграфным аппаратом и разрыдался. Не потому, что осознал бессмысленность избавления от солнечных камней, а оттого, что в самом деле едва не принял решение бросить дом и отправиться поглубже в Беспросветный лес – строить шалаш. Это безумие… Доктор Чаян прав: как легко жилось Йере до того, как он совершил путешествие по Исподнему миру! Нет, не мозг чудотворов устроен иначе, чем у других людей. Иначе устроена их совесть… Имея совесть, нельзя знать об энергетической модели двух миров и жить спокойно. И как легко думать, что Исподний мир нематериален, что он иллюзия или проекция… А еще удобней верить, что Исподний мир – абсолютное зло.

Наутро Йера вспомнил об отчете Пущена, о переживаниях Горена и решил, что должен его навестить. Ехать после этого в Славлену не хотелось…

А еще не хотелось говорить об Исподнем мире с Изветеном. Но тот сразу угадал, что с Йерой что-то произошло, хотя и не навязывал ему помощи, лишь заметил:

– Судья, у вас такой вид, что я советую вам обратиться к доктору…

– К психиатру? – осклабился Йера в ответ.

Брови Изветена поднялись домиком, он смутился и попросил прощения за бестактность. Глядя ему в глаза, Йера не смог бы допустить мысли, что это и есть хладнокровный убийца Югры Горена.

Чай пили на маленькой террасе мансарды, там, где Града чувствовал себя в относительной безопасности. Чудесная июльская погода все время напоминала Йере о непрерывных дождях Исподнего мира, и навязчивость этих мыслей снова казалась ему признаком безумия.

Града тоже выглядел неважно, и Изветен, рассказывая о вчерашнем эксперименте, заявил, что больше подобных магнетических сеансов проводить не будет. Они некоторое время спорили об этом с Гореном, который настаивал на продолжении до победного конца. Изветен заявил, что это будет не победный конец, а конец Грады Горена или его рассудка. В ответ Града выдвинул требование: если Изветен отказывается от магнетических сеансов, которые позволят вспомнить записи в дневнике отца, тогда он, Горен, продолжит экстатические практики в надежде увидеть то, что видел отец.

– Ты снова собираешься мешать абсент с опием? – рассмеялся Изветен. – Ты сдохнешь, Града, и тебе не помогут лучшие врачи Славлены. Ты, наверное, плохо понимаешь, что это за признак – алкогольный психоз.

– У меня не было никакого алкогольного психоза! А если и был – оно того стоило… Как вы не понимаете, Изветен! Мне остался один шаг, всего один шаг – и я разгадаю эту тайну!

Магнетизер покачал головой и взглянул на Йеру, призывая в свидетели:

– Осталось узнать, за что Внерубежье любит девочку?

– Это не смешно, Изветен! В конце концов, вы помогали моему отцу. Помогите и мне! Так же, как помогали ему – отличать значимые видения от незначимых!

– Твой отец был ученым. Пьяницей, меланхоликом, но ученым! Он не ловил галлюцинации. То, что он предсказывал, он знал наверняка. А ты просто надираешься и бродишь в своих видениях без всякой цели и смысла. Ты трансформируешь в своей фантазии то, что узнал от отца, а думаешь, что повторяешь его опыт. Разве твое описание Врага не совпадает с тем, которое дал твой отец?

Йера напрягся, но Горен не выдал тайны.

– Это ничего не значит. Я знаю, что на самом деле видел Врага, мне этого достаточно. И девочку-призрака мой отец не описывал, а я описал ее с той же точностью, что и Врага.

– Я читал это описание. Ну-ка повтори, что за прическу ты видел? – В глазах Изветена мелькнула хитринка.

– Только для судьи я повторю: она была пострижена, как я… Не сейчас, а до клиники – полукругом, у нее волосы до плеч…

– Судья, вы вместе со мной посетили Исподний мир. Скажите, вы видели там хоть одну постриженную девочку? Девочки Исподнего мира носят косы, Града! Это твои фантазии, а не значимые видения.

– То есть вы отказываетесь мне помогать, я правильно понимаю? – сквозь зубы процедил Горен.

– Нет, – неожиданно ответил магнетизер. – Если я откажусь, ты, чего доброго, сбежишь и снова окажешься в клинике. С алкогольным психозом и прочими вытекающими…

Йера пропустил эту часть разговора мимо ушей – его больше занимала уверенность Изветена в материальности Исподнего мира. Если он не сомневается даже в том, какие прически там носят девочки… Может ли иллюзия быть столь… конкретной? Нет, он остерегся задать этот вопрос Изветену – заранее предполагал, каков будет ответ. Но ведь магнетизер отрицает существование Энциклопедии Исподнего мира. Когда он искренен, а когда лжет? Йере в который раз показалось, что все вокруг намеренно сводят его с ума.

– Вы слышали, судья? Пущен намерен всерьез прижать моего дядю к ногтю. – Горен оторвал его от навязчивых размышлений. – Его ребята пообещали, что сегодня будут расспрашивать меня с утра и до вечера, чтобы Пущен смог составить хитрый список вопросов с ловушками для моего дядюшки. Он ужасно умный, этот Пущен. Скажите, а вы в самом деле видели его, или это собирательный образ, пускать клиентам пыль в глаза?

– Я в самом деле видел его, – ответил Йера и подумал, что теперь в этом не уверен. Может, ему привиделась и встреча с Пущеном? – Он не любит общаться с людьми.

– Я никогда не сомневался, что дядя хотел избавиться от отца.

– Они ссорились? – спросил Йера, поддерживая разговор.

– Нет, мой дядя слишком хитер для этого. Он думал, что отец скопил много денег, думал, что чудотворы хорошо ему платили. Представляю, как дядюшка кусал локти, когда узнал, что отец ничего этим не заработал!

Горен не знает о счете в Натанском банке? Йера удивился: почему Пущен не сообщил об этом? О ячейке он умалчивать не стал… Счет был открыт на имя Грады, а потому и не упоминался в завещании, но Горен ведь должен узнать об этом рано или поздно? Или его поставит в известность управляющая счетом контора?

Югра Горен был уверен, что его сын погибнет в огненной реке… Он считал это неизбежным… Зачем тогда ему понадобился этот счет? Йера ужаснулся, представив себя на месте Югры Горена: знать, что твой сын скоро погибнет, уверить себя в том, что это неотвратимо, неминуемо – но оставить на дне души надежду? Надежду, которая разрушает все то, чему посвятил жизнь? Что доказывал всеми правдами и неправдами? Безошибочность своих пророчеств…

– Вам нехорошо, судья? – спросил вдруг Изветен.

И Йера понял, что думает о Йоке. О том, что Враг должен погибнуть, прорывая границу миров. Он спасет Обитаемый мир ценой своей жизни…

– Нельзя заглядывать в будущее, – пробормотал он рассеянно. – От этого тоже можно сойти с ума…

Волче отдал Спаске написанное письмо и ушел в спальню к отцу, сказав, что тот прав и сначала надо поговорить о деле.

Она прочитала письмо раз двадцать и запомнила наизусть. В ладанку под лунным камнем оба письма не помещались, и Спаска долго не могла решить, какое из двух писем ей дороже. И выбрала второе, спрятав его на груди, а первое убрала в ларчик с украшениями, который ей подарила мамонька.