Горен в своих видениях следил за Йокой, и Йера не сомневался, что его видения – чистая правда. То, что он верит сумасшедшему Граде вопреки скепсису Изветена, тоже приводило Йеру в смятение.

Заходя во двор, Йера отметил, что позади него идут несколько человек: супружеская пара, одинокая усталая дачница и женщина с двумя детьми. Женщина с детьми свернула к своей калитке, остальные прошли мимо Йеры, приостановившегося за кустами смороды.

Горен встретил его новым сообщением – и радостным оно не было.

– Внерубежье не подпускает его к себе. Мальчика. Он не может приблизиться к своду, не может брать энергию. Я же говорил, оно играет с ним. Оно показывает ему свою власть, а он в это не верит.

– Ты не сказал, что мальчик пострадал, попал в жерло смерча… – напомнил Изветен.

Града, видимо, не хотел этого говорить – ведь Изветен не знал, кем мальчик приходится Йере, – и с досадой сжал губы.

– Это неважно, Изветен!

– Это важно. Ты снова дополняешь факты домыслами. Судья, он видел, что мальчик был ранен, но почему-то решил, что в постели его держит Внерубежье, а не болезнь.

– Потому что в постели его держит Внерубежье, Изветен! А вовсе не болезнь. Судья, с мальчиком все в порядке, он пострадал не так уж сильно, больше испугался.

– А это ты с чего взял? – спросил Изветен.

– Я знаю, – ответил Горен упрямо.

Йера решил, что Горен соврал, чтобы его успокоить. И снова накатил страх за Йоку (Йера даже думал, не поехать ли в Брезен, не начать ли искать Йоку на границе свода!), и снова мысли пошли по замкнутому кругу, и снова Изветен спрашивал о том, здоров ли Йера, и предложил выйти на свежий воздух:

– Давайте перейдем на террасу и попьем чайку.

Магнетизер поднялся.

Темнело – в августе темнеет непривычно рано… Уже на террасе, за милым круглым столом с клетчатой скатертью, Горен добавил:

– Знаете, о чем я подумал? Но это точно мои домыслы… Я вспомнил первое свое видение, с шаровой молнией. Где молния толкнула не только мальчика, но и девочку… Сейчас мальчик хотел передать ей гораздо больше энергии, он собирался втянуть в себя смерч. Мне кажется, это было опасно для девочки, потому Внерубежье его наказало.

– Это точно твои домыслы, – кивнул Изветен.

– Конечно, – неожиданно согласился Горен.

– Судья, вы не говорили со своим знакомым чудотвором? – неожиданно переменил тему магнетизер.

Йера с досадой поморщился. Наверное, он был согласен с Изветеном, но никак не мог перешагнуть через себя, не хотел видеть Инду и слушать его издевательские шутки.

– Я… постараюсь это сделать в ближайшие дни, – ответил он, опустив глаза. Будто оправдывался перед магнетизером.

Йера сидел боком к перилам террасы и вздрогнул, когда внизу, во дворике, хрустнула ветка. Это мания преследования… Так невозможно больше жить!

– Изветен, вы слышали? – спросил Йера, уверенный, что тот снова отшутится.

– Что?

– Ветка хрустнула.

– Да, слышал. Это ежи. У нас под домом живут три ежа.

– Они появляются, когда темнеет, – подтвердил Горен. – Я ставлю им молоко, и они приходят к блюдцу.

Словно в ответ на его слова снизу послышалось отчетливое фырканье.

– К блюдцу еще приходит соседский кот, и ежи на него шипят, – улыбнулся Изветен.

Йера с тоской подумал о том, что он все-таки ненормальный: терраса хорошо освещена, и снизу, из темноты, их всех отлично и видно, и слышно. На свет солнечного камня летели мохнатые ночные бабочки и стучали крыльями по абажуру.

Изветен был задумчив, а Горен взялся зачитать обработанную им статью, Йера начал успокаиваться под его монотонный голос.

И тут снизу, прямо из-под террасы, раздался душераздирающий женский крик.

– Помогите! Мама, мамочка, помогите же кто-нибудь!

Йера вскочил с места, Изветен перегнулся через перила, безнадежно стараясь рассмотреть двор, а Горен с грохотом опрокинул стул и недолго думая сиганул через перила… Магнетизер не успел ухватить его за рубаху, только крикнул вслед:

– Обалдел?

Крик – теперь нечленораздельный, – не смолкал, и вряд ли Града услышал вопрос Изветена, но, судя по всему, приземлился удачно. Крик сменился стонами, всхлипами и неразборчивыми причитаниями, а потом вспыхнул солнечный камень над крыльцом и раздался хохот Грады.

Йера мгновенно узнал одинокую усталую дачницу, которая шла за ним по тропинке, – ее желтую панаму в красный горох трудно было забыть. И сначала Йера испугался – значит, его все-таки выследили… Значит, люди Пущена ошиблись…

– Не крысы. Это были не крысы – это ежи, – бросив смеяться, сказал Горен.

– Они шипели! – всхлипнула дачница-лазутчица.

– Крысы пищат, а не шипят. Пойдем, не реви.

И только когда Града фамильярно обнял дачницу за плечо, Йера понял, что за панамой (верней, под тенью полей панамы) не разглядел главного…

– А знаете, судья, я был прав… – задумчиво пробормотал Изветен. – Если у вас паранойя, это не значит, что вас не хотят убить.

– Что вы хотите этим сказать? – не понял Йера.

– За вами все-таки следили.

Раздались шаги на лестнице со скрипучими ступеньками, и вскоре дверь в мансарду распахнулась.

– Изветен, вы, по-моему, незнакомы. – Града втолкнул девушку в комнату. – Это Звонка, я про нее рассказывал.

Теперь она нисколько не напоминала эманципантку, и присущего ей темперамента тоже не обнаружила – стояла, ссутулившись, заплаканная, испуганная, и жмурилась от яркого света.

– Ну что с ней теперь сделаешь-то? – пожал плечами Града и вздохнул. – Ешьте ее с кашей…

Магнетизер улыбнулся самой доброй улыбкой, какой только располагал, и взял бедняжку за руку.

– Барышня, не бойтесь. Никто с кашей вас не съест. Пойдемте к столу. Вы озябли?

Она кивнула и беззвучно расплакалась.

– Града, принеси чашку, пока греется кипяток. – Изветен посмотрел на него и покачал головой. – Разве так нужно обращаться с девушкой? Вот что значит расти без матери, судья, – никакого преклонения, трепета, уважения… Садитесь, барышня. Возьмите монпансье – и сразу не захочется плакать.

Магнетизер накрыл плечи девочки шерстяным пледом и незаметно снял с нее ужасную панаму.

– Небесное создание… – вздохнул он, подвигая ей стул.

Горен вернулся с чашкой поразительно быстро и заявил, усаживаясь за стол:

– Изветен, я ревнив.

– Да ты балбес, Града, я ей в дедушки гожусь… – хмыкнул магнетизер. – Куда уж мне через перила, да со второго этажа…

Звонка следила за Йерой почти три недели – после того как обошла все частные лечебницы в Славлене и окрестностях. У нее, конечно же, не было авто, сначала она добиралась поездом до Светлой Рощи, потом – до Завидного, и каждый раз встречала Йеру все ближе и ближе к Надельному. Йера восхитился ее упорством, а Изветен все бормотал себе под нос: «Бедняжка, после этих мытарств пережить такой ужас…».

– Какой ужас, вы о чем? – спросил Горен.

– Как какой? Встретиться с крысами в темном дворе, конечно!

– Это были ежи, Изветен!

– Града, неважно, кто это был, – наши страхи для нас гораздо важней реальности. Я же уступил тебе комнату в мансарде…

– Иди спать, Дмита, – сказал Ничта, войдя в спальню Йелена.

Мален был верным другом – дежурил тут целыми днями. Читал Йелену вслух, развлекал разговорами. А тот почти не вставал с постели с того дня, как оказался в центре воронки. Его одержимость сменилась апатией, он лежал неподвижно и разглядывал потолок, вяло и невпопад отвечал на вопросы и, казалось, не понимал происходящего. Но слышал уже лучше, да и Черута говорил, что его жизни точно ничто не угрожает.

– Йелен, как ты себя чувствуешь? – спросил Важан, присаживаясь на стул возле его постели.

– Нормально, – ответил тот равнодушно.

– У тебя что-то болит?

– Мне больно дышать.

Дыхание его в самом деле было поверхностным, но Черута говорил, что это из-за сломанных ребер, что с легкими все в порядке. Однако стоило Йелену подняться и пройти несколько шагов, как он задыхался, у него темнело в глазах и кружилась голова – не только от нехватки воздуха, но, по-видимому, из-за повреждений внутреннего уха.