Йера уже хотел с ним поспорить, но тут неожиданно заметил Инду – и спорить с Ветреном расхотелось. Йера даже думал немедленно уйти, но это было бы невежливо. И глупо.

Приглашения за столик чудотворов он не ожидал. И надеялся, что Ветрен откажется, но тот счел предлагаемое знакомство полезным. Нет, он не был наивным, он прекрасно понимал, что ни о какой дружбе с чудотворами речи не идет, однако сам факт ужина за одним столом уже мог сослужить политику неплохую службу.

Но когда Инда представил своего товарища, Йера тут же перестал считать ужин безнадежно испорченным – это был Крапа Красен, человек, писавший статьи в энциклопедию Исподнего мира, человек, который помог Йоке и сказочнику выехать из города Хстова!

Красен тоже смотрел на Йеру с интересом, которого тот не мог понять. И конечно, Инда пытался выставить Йеру в невыгодном свете – и перед Ветреном, и перед Красеном, – но это уже не задевало.

– Ах какая чудная вещь! – Мамонька поворачивала выглаженную рубашку под разными углами к свету. – Такие рубашки знать по праздникам надевает. Да что знать – такую и Государю надеть не стыдно.

Волчок спрятал улыбку. Рубашку ему накануне передал Зорич вместе с письмами от Спаски. Мамонька выгладила ее к утру и принесла Волчку в комнату.

– Наденешь?

Он кивнул. Конечно, простому гвардейцу не пристало носить столь дорогие вещи – заказать такую вышивку стоило больше, чем Волчок получал за полмесяца. Но издалека это в глаза не бросалось, рубашка была повседневной, а не праздничной, что составляло ее основную ценность и говорило о хорошем вкусе владельца. Впрочем, для Волчка ее ценность состояла в другом.

– Ай, рукодельница! – продолжала восхищаться мамонька. – Ай, умница! Ну что ты надулся, как мышь на крупу? Тебе хоть нравится?

– Нравится, – ответил Волчок.

– Нет, ты просто не понимаешь! Это же какая работа тонкая!

– Мамонька, я все понимаю. И мне очень нравится.

– Ну смотри! Не порви, не испорти. Нарукавники ты надеваешь, когда чернилами пишешь? А то протрешь рукава…

– Да, я надеваю нарукавники. Всегда. Иначе бы у меня вообще рубашек не было. Мне идти скоро…

– Хорошо, хорошо, одевайся. Я на завтрак манную запеканку сделала. С медом хочешь или со сметаной?

Несмотря на кажущуюся скромность рубашки, Красен сразу ее заметил, хотя Волчок не снимал безрукавку.

– Ух ты, разоделся-то! – сказал чудотвор еще с порога. – Откуда такая вещь? Неужели купил?

– Невеста подарила. Купить такое мне не по карману.

– Рукодельница… Не всякая белошвейка за такое возьмется.

Красен явно не выспался и, похоже, мучился похмельем, но был странно весел и даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Волчок долго сомневался, но потом все же спросил:

– Как прошел ваш вчерашний выезд?

– На самом деле итог его довольно печален, у меня дурные новости.

– А… мне показалось…

– Но сам вечер был неплох, хотя я и отвык от подобных развлечений. И… я сегодня немного влюблен.

Наверное, Волчок слишком откровенно хлопал глазами, потому что Красен поспешил объясниться:

– А что тебя так удивляет? Или ты считаешь, что я для этого слишком стар? Когда мне было столько же лет, сколько тебе, я тоже считал стариками тех, кому за сорок.

– Я вовсе не считаю вас стариком. Но обычно отношения с женщинами у зрелых людей строятся на других чувствах… – усмехнулся Волчок.

– Это ты об Огненном Соколе и хозяйке твоей комнаты?

– Например.

– Огненный Сокол – приземленный человек, тебе не стоит брать с него пример. Хотя, конечно, победы такого сорта ценятся в среде военных, но у низших чинов, а ты собираешься пойти дальше, если я ничего не путаю. А там приняты дорогие подарки, красивые и долгие ухаживания, флирт и тайные страсти… Вот что́ ты намерен подарить своей невесте в ответ на ее подарок?

Волчок задумался и ответил не сразу:

– Думаю, домик в Хстове ко дню свадьбы ей вполне подойдет.

– Фу, как это неромантично! Домик в Хстове – это само собой.

– А… что нужно подарить?

– Не знаю. Надо подумать. Больше всего девушки любят побрякушки – колечки, сережки, подвески… Но такие вещи чаще дарят содержанкам, невестам – только по случаю, например при помолвке. Сколько ей лет?

Волчок почему-то смутился.

– Ей? Четырнадцать… Почти…

Красен взглянул на него с удивлением и кашлянул:

– Я бы подарил ей куклу… У тебя еще есть время накопить денег на домик в Хстове. Впрочем, сегодня я влюблен в девушку, которая моложе меня лет на двадцать пять, так что мы квиты. А давай бросим все дела и отправимся в лавку к ювелиру! Может, и я найду что-нибудь такое, что не оскорбит честь юной девушки и ни к чему ее не обяжет…

– Наверное, у вас там есть вещи получше наших… – Волчок испытующе посмотрел на Красена.

– Ювелирное искусство везде одинаковое – либо дешевая штамповка, как твоя золотая булавка, либо – уникальная вещь, как твоя новая рубаха.

– У меня с собой нет столько денег.

– Я тебе одолжу. Пошли. Мне не хочется сегодня сидеть в кабинете. И писать письма третьему легату и Огненному Соколу мне не хочется тоже. Хотя придется. Кстати, завтра мы поедем на Змеючий гребень, на одну или две ночи. Я мог бы поехать без тебя, но скучно торчать там целый день одному, если в первую ночь ничего не выйдет. Да и в дороге будет повеселей.

Ага, Красен собрался встретиться со своим человеком в замке. Как и в тот, самый первый раз, когда заставил Волчка стучать по засову. Надо отправить голубя, может быть, Чернокнижнику удастся выследить чудотвора.

Красен начал с самых богатых ювелирных лавок. Нет, денег Волчку было не жалко, но Спаске бы не понравилось ничего из того, что они видели. И… в самом деле, это напоминало выбор подарка для девки с заставы, только дороже.

Только в четвертой по счету лавке Красен вдруг ткнул пальцем в выставленные на обозрение самоцветы. Лавочник, дертский купец, залебезил вокруг, начал расспрашивать, что ищут богатые гости. И Красен очень быстро выбрал заколку с веткой красной смородины из камня. Работа была тонкая, внутри каждой ягодки сквозь тонюсенькие прожилки просвечивали семечки – словно это была живая, настоящая красная смородина. Хотя сами по себе камни не были дорогими, вещица стоила немало.

– Я думаю, самое то, – довольно сказал Красен. – Со вкусом, но без кричащей роскоши. И ни к чему не обяжет.

После покупки Красена лавочник взбодрился и залился соловьем, рассказывая Волчку, какими полезными свойствами обладают самоцветы, от каких болезней лечат, в каких делах помогают, что означают.

– Вот. Кольцо с сапфиром – сапфир защищает целомудрие и скромность, предохраняет от беспочвенной ревности, это хороший подарок невесте, особенно если у нее синие глаза.

– Я не хочу кольцо… – проворчал Волчок.

– Вот, подвеска с сапфиром. В форме сердечка, в знак любви. Оправа из белого золота.

Волчок поморщился.

– Или изумруд. Тоже полезен для сбережения целомудрия, но больше подойдет к зеленым глазам. Тут золотая оправа.

– А это что? – Волчок показал на подвеску со странным сине-зеленым камнем. Он тоже был сделан в форме сердца, только настоящего, человеческого сердца. И оправлен в золотой ромб – будто распят.

– Это… – Лавочник помедлил. – Камень разлученных. Он родственник кошачьему глазу, вот, посмотрите, характерный блик – будто смотришь в кошачий зрачок. Но этот камень намного дороже кошачьего глаза, потому что обладает свойством предупреждать об опасности. Его дарят перед разлукой, и если цвет его остается синим или зеленым, то с возлюбленным все хорошо. Но если в его глубине появляется красный отлив, значит возлюбленному грозит опасность. Оправа почти не касается камня, чтобы видна была его глубина. Замечу, оправа тоже хорошей работы…

– В самом деле, оправа необычная и камень красивый, – сказал Красен.