Карета Милуша Чернокнижника беспрепятственно обогнула Хстов, проехала по Паромному тракту около лиги и остановилась не более чем на мгновенье, тут же помчавшись дальше. Волчок в сопровождении одного из всадников Милуша верхом добрался до Южного тракта и благополучно сел в почтовую карету на постоялом дворе возле гати, которая вела в Горький Мох.

В руках он держал бутылку хлебного вина, купленную в трактире постоялого двора (там он тоже успел немного пошуметь), и время от времени прихлебывал прямо из горлышка. В карете ехала молодая супружеская пара, и по броской одежде сразу было видно: обитатели скромного поместья решили не ударить лицом в грязь перед столичными модниками. Напротив них сидели два солидных мниха (из тех, что в лавре стоят не ниже Надзирающих), а рядом с ними в углу прятался скромный и тощенький человечек в сером плаще – наверное, какой-нибудь хстовский счетовод. Мнихи были особенно кстати.

Волчок уселся рядом с молодухой, нарочно поближе, а когда она постаралась подвинуться к мужу, подвинулся тоже. Муж ее робел, незаметно косился на Волчка и делал вид, что ничего не замечает. Лигу до Хстова должны были проехать быстро, поэтому Волчок поспешил хлебнуть вина и перешел в наступление.

– До чего соблазнительные сиськи у твоей благоверной… – Он нагло посмотрел на молодого мужа. – Можно пощупать?

Тот втянул голову в плечи и пробормотал что-то себе под нос. Мнихи переглянулись.

– Не понял? Можно, что ли? – расхохотался Волчок.

Бедняжка попыталась вскочить, но ударилась головой о низкий потолок.

– Я думаю, подобная развязность позорит гвардию Храма… – назидательно произнес один из мнихов в пространство.

– Несомненно позорит, – ответил второй.

Мнихов Волчок не любил еще со времен батрачества, поэтому испытал некоторое удовольствие, показав неприличный жест и дополнив его точным указанием места, куда им следует отправиться. Молодуха возмущенно ахнула и закрыла лицо руками. Однако пришлось приложить еще немало усилий, чтобы мнихи поинтересовались именем Волчка, но и этого ему показалось недостаточным: надо было возмутить их так, чтобы они непременно доложили о безобразном поведении гвардейца его начальникам. Пришлось выбросить обоих из кареты на въезде в Хстов.

Перед тем как явиться в «Сыч и Сом», Волчок успел немного поспать. И его расчет на гнев мнихов оказался верным: Огненный Сокол встретил его с усмешкой.

– Я бы дал тебе похмелиться, но боюсь, тебя развезет…

– Не надо, – ответил Волчок, садясь за пустой стол без скатерти.

– Тебя можно поздравить?

– С чем?

– Говорят, ты собрался жениться.

– А… Нет, рано еще. Ее отец уперся рогом: денег ему мало, и девка слишком молодая.

– Отказал? – удивился Огненный Сокол.

– Нет, поставил условие: свой дом в Хстове. Ну или поблизости.

– Не оценил, значит, высокой чести иметь зятем гвардейца Храма?

– Нет, – усмехнулся Волчок.

– А я как раз хотел предложить тебе немного заработать… Пока пятый легат не потребовал тебя назад. Ты парень расторопный и сообразительный, привык иметь дело с бумагами. В общем, господину Красену нужен секретарь, он же истопник, гонец, лакей, конюх и повар. И господин Красен хочет на этой службе видеть непременно тебя. Я понимаю, чем ты ему приглянулся, – тебя все ценят и отличают, и он не исключение. И, я думаю, он догадывается, что ты будешь докладывать мне о каждом его шаге и передавать содержимое всей его почты. Но, видно, это его устраивает. А ты будешь докладывать мне о каждом его шаге. И в особенности меня интересует та его почта, которую он постарается от тебя скрыть. Если, конечно, такая найдется. Его редко будут посещать гости, но особенно меня интересуют разговоры, которые начинаются со слов: «Иди, Волче, погуляй». Раз в два дня ты будешь составлять мне подробные отчеты и отправлять через капитана заставы.

– Какой заставы? – переспросил Волчок.

– Я не сказал? Ты будешь жить на Змеючьем гребне. Думаю, господин Красен собирается бывать там чаще, чем в Хстове. Для пятого легата и всех остальных ты продолжаешь служить в бригаде штрафников. А вообще, это большая для тебя удача, парень. И если ты убедишь господина Красена в том, что не шпионишь за ним, и он захочет дальше иметь с тобой дело, можешь плюнуть на службу в гвардии: этот человек толкнет тебя гораздо выше, чем дядюшка пятого легата. Но! Я бы хотел, чтобы ты остался моим человеком… Я понимаю, что рассчитывать на вечную твою благодарность глупо. Но лет через пять-семь я стану третьим легатом. И лучше тебе со мной дружить, парень, потому что третий легат в Хстове имеет власть бо́льшую, чем Сверхнадзирающий. А иметь двух сильных покровителей всегда лучше, чем одного.

Трактирщик наконец принес завтрак: кашу из белой арутской крупы с сушеным виноградом, сливки вместо молока, порезанную крупными кусками буженину, хлебцы из пшеничной муки, мед и пряные сласти, наподобие кинских. Волчок поел дома, но повторить не отказался.

И надо же было такому случиться, что Огненный Сокол, расплачиваясь, уронил под стол серебряную монетку – прямо к ногам Волчка. Нет, он возился под столом не долго, но вполне достаточно, чтобы померить ладонью сапоги. Наверное, Змай был прав, раздобыв сапоги больше по размеру, потому что выражение лица Огненного Сокола изменилось в сторону полного благодушия. Подозревал, но снова – лишь подозревал, как подозревает всех. Проверил, убедился в том, что совпадают не все приметы. И обрадовался.

– Ну как? Ты доволен моим предложением? – спросил он, налегая на кашу.

– Я не умею готовить еду, – ответил Волчок.

– Не понял…

– Ну, там же требуется и швец, и жнец, и на дуде игрец… И повар еще. Я не повар. И очень давно в последний раз ходил за лошадьми.

– Спроси совет у своей… мамоньки? Так ты называешь хозяйку трактира?

Волчок улыбнулся.

– Я позавчера ужинал у нее. Жаль, что это ее собственный трактир, я бы хотел иметь такую кухарку. Думаю, не заглядывать ли к тебе в гости почаще, - на лице Огненного Сокола заиграла плотоядная мечтательная улыбка – вовсе не умение вкусно готовить прельстило его в мамоньке.

Этого только не хватало!

– Ладно, ладно. Я понимаю. Сам такого не люблю. Если бы третий легат заглядывал ко мне на квартиру, когда-нибудь я перестал бы отпирать ему дверь. Но твоя хозяйка – до чего же хороша! Знаешь, любить юных дев тоже приятно, однако вдова зачастую искусней в любви, чем дорогая шлюха. И, конечно, никакая шлюха не будет исходить соком, как сладкий перезрелый персик. Не знаешь, у твоей хозяйки есть любовник?

– Иногда у нее в комнате ночует муж ее сестры, – проворчал Волчок. – Отец моей невесты.

На ужин отец опять позвал Милуша и Славуша, только на этот раз вокруг стола суетились слуги. Спаска не хотела есть, но отец уговорил ее немного посидеть за столом. Она боялась, что после ужина придется объясняться со Славушем, и поэтому надеялась улизнуть как можно скорей. В замке только и говорили что о новом оружии чудотворов, а людей за стенами собиралось все больше, не только с земель Сизого Нетопыря, но и с Выморочных земель, – в деревнях боялись предстоящей войны. Спаска приняла известие о новом оружии равнодушно, тревожило ее только то, что Волче наверняка снова будет что-то узнавать для отца, а это опасно.

Милуш собирался говорить об осаде, но отец начал с другого.

– Я хотел рассказать… Чтобы не было недомолвок… – Он посмотрел на Славуша. – Позавчера Волче попросил у меня руки Спаски.

Спаска обмерла. Она думала, что Волче на это так и не решился, раз ничего ей не сказал. А он, оказывается, сдержал слово.

– И что же ты ему ответил? – равнодушно поинтересовался Милуш и оторвал кусок от свиной рульки.

– Пока я ему ничего не ответил. Велел подождать годик.

– Всего годик? – угрюмо спросил Славуш.