– Смотрите, судья! – воскликнул вдруг ученый. – Это лава! Это настоящее извержение вулкана! Не хотите взглянуть поближе?

– А вы? – Йера посмотрел на ботинки, заляпанные грязью. Неужели этот человек не побоится спуститься в долину ветров и молний? Чудотворы не позволили депутатам сделать это даже на вездеходе…

– Не больше полулиги! Если вы опасаетесь, я пойду один. Я же ученый, вряд ли мне скоро представится такая возможность!

И он, по-мальчишески гикнув, прыгнул с крутого склона вниз, разбрызгивая грязь по сторонам. Йера махнул рукой, улыбнулся и направился за ним, осторожно перебирая ногами, чтобы не оступиться и не отправиться вниз кувырком.

Ветер сбивал с ног, а под подошвами ботинок скользил голый растрескавшийся камень. Йера быстро вымок до нитки, но дождь был теплым, а от камня шел пар, словно в бане. Светящаяся полоса меж камней впереди приближалась, и Йере казалось, что она освещает темноту вокруг (за сводом было намного темней, чем в его пределах).

– Это щелевидный вулкан! – кричал сквозь шум ветра профессор. – Такие могут извергаться годами. Собственно, это подземная река из лавы, которая кое-где выходит на поверхность.

– К нему не опасно подходить близко?

– Я не знаю! – как-то особенно радостно ответил Камен.

С каждым шагом становилось все жарче, но дождь смывал с лица пот, немного освежая. И Йера уже видел не просто светящуюся полосу, а расплавленный камень, кое-где подернутый черной коростой, его ток и неожиданные яркие всплески. Неужели они на самом деле отважились подойти к вулкану так близко?

Горячей всего было ногам – ботинки на тонкой подошве не подходили для таких приключений, а толстый слой грязи с них смыл дождь. Профессор же шагал вперед уверенно – в таких ботинках, как у него, можно было и гулять за сводом, и покорять самые опасные вершины Стании.

– Повезло вам с обувью! – крикнул Йера, стараясь не отстать от ученого.

– Я, по-честному, надеялся, что мы отправимся за свод, поэтому их и надел! – ответил Камен. – А чем ваши плохи? Скользят?

– Слишком горячо! – улыбнулся Йера.

Профессор остановился как вкопанный и загородил Йере дорогу рукой. А потом медленно нагнулся и пальцами потрогал землю. Еще медленней повернулся назад и зачем-то переспросил:

– Горячо?

Йера не успел испугаться, и лицо профессора оставалось спокойным – даже слишком.

– А теперь медленно разворачиваемся, – почти шепотом сказал Камен, и Йера понял его слова лишь по губам, – беремся за руки и медленно идем назад.

Йера в оцепенении взялся за протянутую руку, а профессор вдруг крикнул:

– Под нами лава, судья! Под нами расплавленный камень! До него не больше локтя! Прежде чем опереться на ногу, пробуйте прочность поверхности. Ничего не стоит провалиться!

Йера отстраненно подумал, что это должно было его напугать, но не ощутил страха, напротив, почувствовал странное спокойствие и рассудительность. Ему даже не хотелось бежать с этого опасного места, и он, вслед за профессором, прощупывал перед собой почву, прежде чем сделать шаг.

– Лава торит себе дорогу по мягкой породе, – словно надеясь успокоить Йеру, во весь голос вещал Камен, – создавая целые подземные реки.

Время от времени он останавливался, трогал нагретый камень рукой и продолжал лекцию:

– Собственно, можно было догадаться об этом по тому, как с поверхности земли испаряется влага. Но за сводом довольно жарко и парит со всех сторон… Кстати, жара за сводом объясняется высокой сейсмической активностью Внерубежья. А вы молодец, судья! Я боялся, что вы кинетесь прочь сломя голову и не разбирая дороги!

– Вы тоже проявили немало хладнокровия! – ответил Йера.

– Это же я затащил вас сюда!

И только когда, по мнению Камена, опасность миновала, а подошвы ботинок Йеры остыли достаточно, ученый оглянулся назад (с сожалением) и крикнул:

– А помните в Откровении? «Хлынет огонь в леса»? Это ведь тот самый огонь, судья!

Может быть, оттого, что ему пришлось кричать из-за шума дождя и ветра, но слова эти прозвучали радостно. Верней, злорадно. И Йере снова стало страшно…

И уже выбравшись обратно под надежный свод, Камен продолжил (но никакого злорадства Йера в его голосе теперь не заметил):

– Вот вам и ответ на ваш вопрос… Посмотрите, как близко лава подобралась к своду. Ведь меньше четверти лиги всего… Я завтра сделаю доклад на ученом совете, но, боюсь, эту тему нам разрабатывать не позволят. Да и не наше это дело.

– А если бы Дума приняла решение поручить университету разработку этой темы?

– У Думы нет таких полномочий, – мрачно ответил Камен.

Занимался рассвет, когда они вышли к Магнитному, и Йера подумал, что всего через три часа его ждет встреча с заключенными, но… нисколько не пожалел о совершенном путешествии. Напротив, оно разгорячило кровь и придало решимости действовать дальше.

В полутемном вестибюле гостиницы он пожелал Камену доброй ночи (его номер был в противоположном конце коридора) и на пятницу пригласил к себе в Светлую Рощу на обед. Ему почему-то непременно захотелось добиться доверия молодого профессора, доказать ему свою честность – истинную, а не навязанную чудотворами. Ему захотелось стать другом этому молодому человеку, веселому и отважному. Ему захотелось кому-нибудь доверить свои сомнения.

Но не успел он пройти и нескольких шагов в сторону своего номера, как за спиной раздалось:

– Профессор Камен, вы арестованы.

Йера оглянулся: в коридоре, словно вышедшие из стен, стояли чудотворы в форменных куртках, их было не меньше семи человек.

– По какому обвинению, позвольте узнать? – нарочито весело спросил побледневший ученый и поднял голову.

– По обвинению в мрачении, разумеется, – равнодушно ответил ему чудотвор. – Не вздумайте сопротивляться, это серьезно повлияет на ваше будущее.

Йера шагнул было в их сторону, но понял бессмысленность вмешательства. Он даже не удивился правильности своей догадки, не усомнился в справедливости обвинения – да, очевидно, что Камен мрачун, но… Что-то безнадежное было в этом аресте, словно чудотворы перекрыли ему только-только появившуюся дорожку к разгадке.

А ученый взглянул ему в глаза и неожиданно выкрикнул:

– Судья! Мрачуны перекачивают энергию в Исподний мир!

Чудотвор ударил Камена по лицу, наотмашь, так сильно, что тот не удержался на ногах, но его подхватили сзади, заломили руки и опрокинули на колени. Йера снова хотел вмешаться – обвиняемый не оказывал сопротивления, применение силы было незаконно, любой суд признал бы действия чудотворов противоправными, но… Ни один суд не стал бы рассматривать это дело, даже если его возбудит депутат Верхней палаты Государственной думы, один из лучших правоведов в Славлене Йера Йелен. Потому что он не чудотвор.

К домику на границе свода добрались к вечеру – он стоял в глубине леса, от быстрого широкого ручья его отделяла полоса густого ельника, а до свода надо было топать не меньше двух лиг.

Домик был только что срублен, светлые бревна еще пахли смолой, и Цапа пообещал, что к осени перекосит все окна и двери, потому что бревна «сядут», а рамы и дверные косяки – нет. Пятеро плотников из числа мрачунов еще не закончили работу – крыли тесом крышу баньки, в которой два печника складывали простенькую каменку.

– Колодец еще не вырыли, придется ходить за водой на ручей. Только вода в нем невкусная, – показывал хозяйство Цапа. – Я вот тут изобрел фильтр, но пока он работает в два этапа. Сначала воду надо пропустить через песок, а потом дать ей отстояться, чтобы песок осел на дно.

Важан поморщился.

– Вы напрасно кривите лицо, профессор. Может быть, этот фильтр когда-нибудь будут использовать в масштабе всего Северского государства и назовут моим именем. А вот в том углу двора – отхожее место. Я ничего не изобретал и использовал опыт простых сельских жителей – это обычная выгребная яма.