Какой загадочный парадокс: развитие науки идет по экспоненциальной кривой, но и напряжение за пределами свода растет по экспоненте. Кто кого? Наука победит Внерубежье, или Внерубежье сотрет с лица земли людей вместе с их наукой? По оценочным расчетам, лет сто у науки в запасе есть, но Инда сильно сомневался в этих расчетах.

– Может, не стоит так близко подъезжать к самой трещине? – спросил сидевший за рулем метеоролог, старый знакомец Инды. – Снимем показания датчиков и вернемся?

– Я хочу посмотреть, – ответил Инда. – Иногда нужно опираться на собственное чутье, а не на показания датчиков.

Эта трещина стала поводом для ввода должности Инды – щелевидный вулкан в опасной близости от свода лучше счетчиков, датчиков и сейсмографов свидетельствовал об активизации Внерубежья. Еще в Афране, рассматривая трещину на карте, Инда обратил внимание на то, что она, будто стрелка, указывает прямо на Славлену. У него тогда, помнится, холодок пробежал по спине, настолько это совпадение казалось пророчеством, предупреждением.

– Но расчеты все равно надо делать не на основании чутья.

– Расчеты… Что толку в расчетах, если все построено на предположениях и допущениях?

– Мое мнение – надо сдвигать свод.

– А я как раз придерживаюсь противоположного, – сказал Инда, – но я еще не видел трещины. Я видел только расчеты геологов, которые дают три равные вероятности для дальнейшего разлома. Или под свод, или вдоль свода, или мимо свода. Если трещина пойдет под свод, никакой его сдвиг нас не спасет. Если мимо – сдвиг нам не нужен.

– Разлом пойдет по кромке, – ответил метеоролог, – я уверен. Надо только усилить поле, и оно направит разлом в нужную сторону.

– Я как раз и приехал, чтобы оценить энергозатраты на усиление поля. Или нам легче позволить трещине пойти под свод, а потом возить туда туристов – любоваться потоками лавы в Беспросветном лесу.

– Ты шутишь?

– Да, конечно…

Вездеход полез в гору, цепляясь восьмью колесами за грунт, магнитные камни мотора взвыли от напряжения, и метеоролог замолчал, сосредоточившись на дороге, а Инда покрепче взялся за поручень. В прорези окна появились клубы пара, и Инда усомнился в том, что они смогут разглядеть трещину сверху.

– Приехали, – сказал метеоролог, остановив вездеход.

– Не оползет?

– Нет. Не должен.

Инда надел брезентовый дождевик, плотно затянув завязки под подбородком. Влажная жара кислым запахом дохнула в люк.

Вездеход стоял чуть накренившись и держался шипастыми колесами за пористый разогретый камень. Метеоролог выбрал отличную смотровую площадку: трещина разверзлась будто прямо под ногами, хотя на самом деле расстояние до нее было вполне безопасным. Ядовитые зловонные пары, рвущиеся на поверхность, клубились с разных сторон, но на площадке воздух оставался достаточно чистым.

Над туннелем, проторенным лавой, лопнула земная кора, и казалось, что огненная река медленно катится меж отвесных берегов. Опасная иллюзия: Инда знал, что под ним тоже течет лава, совсем неглубоко, – всего несколько локтей отделяют подошвы ботинок от расплавленного камня. От громадной топки шел жар – на лбу выступала испарина и струйки пота побежали по телу. Капли дождя таяли, не долетая до поверхности огненного потока и пропитывая воздух паром.

Инда не успел как следует осмотреться, как вдруг метеоролог воскликнул:

– Вот это да!

– Что тебя так удивило? – Инда скептически хмыкнул: метеоролог видел трещину каждый день.

– За одну ночь – больше двадцати локтей! Меньше чем за сутки! Она приблизилась к своду на двадцать локтей!

– Это можно как-то объяснить? – Инда спросил об этом вовсе не для того, чтобы получить ответ. Он знал, как это объяснить. Он ради этого приехал из Афрана.

– Пока нет. Сейчас снимем показания датчиков…

Ветер дует из области высокого давления в область низкого. Молния с неба находит самый короткий путь на землю. Энергия, зажигающая солнечные камни, создает сферические поля – природа вещей всегда ищет минимум. Внерубежье ищет лазейку, область низкого давления, кратчайшее расстояние… до Исподнего мира. Как же велика должна быть сила мрачуна, которого «чует» Внерубежье? Впрочем, любой ученый посчитал бы Инду сумасшедшим, расскажи тот о своей догадке.

Инда прошел вдоль трещины, всматриваясь в ее края. Она не только приблизилась к своду – она повернула. Еще вчера ее «острие» указывало на Славлену, а сегодня – на метеостанцию. Незаметный поворот не более чем на два градуса…

Метеоролог записывал в блокнот показания датчиков и отрывал широкие ленты с графопостроителей, перескакивая с камня на камень, а Инда смотрел на реку текучего камня, подернутую сверху черными корочками, и слушал шорох дождя по капюшону. Как вдруг… Конечно, это только показалось, послышалось… Шорох дождя сложился в отчетливый зловещий шепот: «Я иду».

Инда ощутил, как холодеет спина, несмотря на жар, шедший от вулкана. Внерубежье не может говорить, посылать сигналы, предупреждения… Но оно в самом деле идет. Наступает. И если раньше свод только расширялся, то теперь пришло время его сужать. Инда хорошо представлял себе, к чему приведет политика «уступок»: когда-нибудь Обитаемый мир сузится до крохотных пятачков, защищенных силовыми полями, за которыми люди будут не жить, а выживать. Пока Внерубежье не раздавит скорлупу защитных полей.

«Хлынет огонь в леса…»[26] Откуда Танграус узнал все это? А если и не Танграус, то его современник? Он никогда в жизни не видел ни землетрясения, ни извержения вулкана. Как он мог догадаться о вулканическом пепле, который смерчи понесут над землей? Вот она, вздыбленная, треснувшая земная твердь, у Инды под ногами – как о ней стало известно пятьсот лет назад? Откуда Танграус мог узнать о красных лучах фотонного усилителя? О своде, наконец!

Инда не верил в пророчества. Все пророчества – или случайные совпадения, или чья-то злая воля, или чрезмерно разыгравшаяся фантазия, толкующая предсказания так, как удобно. Но, наверное, никто в Обитаемом мире лучше него не видел, что второе Откровение сбывается с невероятной точностью.

И если, выезжая из Славлены, Инда сомневался в необходимости осмотра вверенной ему части свода, то теперь понял: надо пройти на вездеходе по кромке Внерубежья до границы с Исидом. И, кстати, неплохо выяснить, что за методы переброса энергии там придумали и не пора ли ими воспользоваться здесь, на Севере. Конечно, об опытах Исида Афран можно было запросить и телеграфом, но Инда хотел взглянуть, как Внерубежье реагирует на эти опыты: последнее извержение вулкана, силу которого еле-еле удержал свод, давало пищу для размышлений.

Поездка займет не более четырех-пяти дней, Йока Йелен побудет с Меченом.

За Зимичем пришли только через сутки: давно стемнело, но ужинать еще не приносили. Ему казалось, он привык к холоду, на самом же деле это холод пропитал тело насквозь. Плохо гнулись ноги, слегка пошатывало, и ступни толком не чувствовали пола. Стоило определенного труда не остановиться в конце прохода, перед ступенями, ведущими вниз. Потому что уже с площадки было слышно, для чего туда могут вести арестанта.

Чего бояться человеку, в одиночку убившему змея?

Каждый шаг по длинному коридору подвала, каждый вопль из-за окованных железом дверей, каждый толчок в спину добавлял сомнений. В том, что нечего бояться. Наверное, страшнее этого места могла быть только Кромешная, с таким тщанием изображенная художниками на стенах храмов. И с каждым шагом ненависть стыла, скукоживалась, как скомканный лист бумаги в огне, растворялась в приглушенных стенами криках – пока чужих криках.

Омерзительно лязгнула тяжелая дверь, царапнув пол из крепкого камня, и факелы по стенам загудели от неожиданного сквозняка.

– Быстрее! – в спину толкнули древком топорика, и Зимич едва не запнулся о высокий порог.