– Есть еще одно… Я не должен говорить этого, но, мне кажется, Приор Тайничной башни не осудил бы меня. Ты знаешь, что тот, кто убьет змея, сам превратится в змея?

– Знаю.

– И ты все равно готов его убить?

– Еще неизвестно, ведь я чужак здесь. И потом, я убью не змея, а человека. Но я готов идти на риск – возможно, это мое призвание.

Расставаясь со Сребряном, Крапа не чувствовал удовлетворения, но убеждал себя в том, что сделал все возможное. Если Сребрян побоится превращения в змея, ему на блюдце с золотой каймой поднесли решение – укороченная стрела.

Занимался рассвет, каждые две минуты молоток ударял по засову, и Крапа поспешил к землянке.

Желтый Линь держал в пригоршне голубя с красной меткой на лапке, и тот пил воду у него изо рта.

– У Знатуша научился? – кашлянул Красен.

Желтый Линь выплюнул воду и улыбнулся:

– Огненный Сокол кормит Рыжика мясом. Голуби мяса не едят.

К птичьей лапке уже был привязан депешник, и Желтый Линь подбросил голубя вверх: тот захлопал крыльями, поднялся выше, над деревьями, и его белые перья вдруг окрасились розовыми красками ясного рассвета.

– Полетел… – Желтый Линь, запрокинув голову, долго провожал птицу глазами, а потом зевнул и тыльной стороной ладони словно снял пелену с лица. Веки у него припухли и покраснели – ведь так и не заснул…

– Сам себя наказал, – усмехнулся Крапа. – Иди дописывай доклад Знатушу. О моей встрече с человеком из замка. А потом – на заставу.

Получив от Горена приглашение посетить его скромную славленскую квартиру, Йера никак не мог отделаться от мыслей о несчастном юноше. И оправдывал себя тем, что парень – единственная пока зацепка, которая поможет выстроить правильную картину мира, выбрать сторону, на которую встать.

Не доверяя даже секретарю, Йера сам выяснил, какое полицейское управление занималось делом Горена-старшего, и на следующий же день перед возвращением домой заехал в Речину, предупредив полицейских телеграммой. В уголовной практике он чувствовал себя как рыба в воде, в отличие от большой политики, и эта поездка показалась ему чем-то вроде отдушины, временным возвращением в привычный и прочный мир.

Известность сыграла ему на руку – детектив, который вел дело Горена, не только дождался приезда Йеры, но и вышел встретить авто, заранее распахнув ворота: он был польщен вниманием председателя думской комиссии. Это был типичный сельский страж порядка: простоватый служака, однако не лишенный смекалки и чутья – иначе не выбился бы в детективы.

– Дело Югры Горена трудно забыть, – сказал детектив, усадив Йеру за стол в своем тесном, заваленном бумагами кабинете. – Чаще мы расследуем последствия пьяных драк и кражи садового инвентаря. Мы уже хотели передать дело в Славлену, но внезапно нам пришло распоряжение его закрыть.

– Простите, от кого пришло это распоряжение? – тут же насторожился Йера.

– От окружной прокуратуры. Ничего удивительного, Горен был совершенно сумасшедшим, и врачи из клиники доктора Грачена дали нам заключение о параноидном психозе. В прокуратуре решили, что незачем тратить казенные средства на расследование очевидного самоубийства. Но, положа руку на сердце, я до сих пор сомневаюсь в том, что это самоубийство. Знаете, слишком напоминает анекдоты о нерадивых полицейских. Я потому и вел расследование так тщательно, опасался, что меня поднимут на смех.

Возможно, это было первое и последнее громкое дело в его карьере, потому детектив и проявил служебное рвение.

– Ну почему же… Если человек бросается в расплавленный металл, он, наверное, рассчитывает быстро умереть.

– Какое там… – Детектив поморщился и махнул рукой. – В том ковше было не больше четырех кубов[37], Горену чуть выше колена. Он скончался через несколько часов, слава Предвечному, не приходя в сознание. Я брата его подозревал, очень уж ему была выгодна смерть Горена.

– Но разве он наследовал брату? – переспросил Йера. – Ведь у Югры Горена есть сын.

– По завещанию сын получал треть дела, а не половину. К тому же брат становился опекуном, и, есть у меня подозрения, он успеет добиться признания мальчишки недееспособным, чтобы сохранить дело в своих руках. Но там было больше десятка свидетелей, и все в один голос твердили, что брат не толкал Югру Горена, а, напротив, старался удержать.

– А… его довольно было толкнуть? – удивился Йера.

– Края ковша на четверть локтя выше пола, его опускают, чтобы чугун из домны тек вниз. А потом поворотным краном поднимают. Вот я и думал, что брат нарочно его к ковшу подвел. Но свидетели…

– Вы думаете, он надавил на рабочих? Ведь это не исключено.

– Сначала я тоже так думал. К тому же допрашивать их было невозможно трудно, некоторых рвало прямо у меня в кабинете. Зрелище, я вам скажу, они пережили – никто не захочет вспоминать, да еще и в подробностях. Горен, говорят, выбраться из ковша пытался, его двое рабочих вытащили, которые постарше и нервами покрепче. Мальчишку Горена с припадком в клинику увезли, он и так малахольный был, а после этого совсем слетел с катушек. Твердит, что скоро свод обвалится и все сгорят так же, как его отец. – Детектив покачал головой, всем видом выражая, как абсурдна мысль о падении свода.

У Йеры мороз пробежал по коже: раньше он думал о катастрофе беспредметно, отвлеченно, а тут вдруг представил магму, льющуюся по улицам Славлены, – воистину, смерть старшего Горена в этом свете выглядела леденящим душу пророчеством…

В мозгах детектива вдруг что-то щелкнуло, глаза загорелись от любопытства:

– Вы, может, думаете, это как-то связано с Врагом? Ведь его тут, у нас, совсем рядом с плавильней Горенов нашли…

Йере не приходила в голову эта мысль. Наверное, потому, что существо, найденное в лесу, вовсе не было Врагом. Но… не слишком ли много безумцев водится в окрестностях Речины? Йера готов был поверить, что страх Ясны перед Беспросветным лесом имеет под собой основания. А может, это дело рук призраков? Или мрачунов?

– Вы позволите мне взять с собой материалы дела? Официально, конечно, – спросил Йера, вглядываясь в кромку леса за окном.

– Разумеется. Нам ведь оно не нужно, в архиве пылится.

– Скажите, а в ваших краях в то время не было отмечено появление призраков?

– Нет. Слухи, конечно, о них распускали, ну да это везде так, верно?

– А мрачуны в Речине есть?

– Ну, скажете тоже! – фыркнул детектив. – Если бы знать! Но полиция ведь за это не отвечает… Мы, если что, сразу докладываем куда следует, но ни тогда, ни в последнее время у нас ничего такого не было.

Дело Горена в самом деле велось со всем возможным тщанием и закрылось в соответствии с законом, за отсутствием состава преступления. Пожалуй, это было неподходящее чтение на ночь, но Йера просмотрел дело полностью, надеясь обнаружить то, что ускользнуло от добросовестного сельского детектива.

Появление хозяев в цехе никак не являлось из ряда вон выходящим, они бывали там ежедневно. В этот раз речь шла о ненадежной лебедке деревянного крана. А вот присутствие младшего Горена для всех оказалось неожиданностью. Зачем он явился в плавильню, никто сказать не мог, а его самого, по требованию врачей, не допрашивали. Но и подозревать его не было оснований, он, по словам свидетелей, стоял у самого входа, в трех десятках локтей от ковша – скрупулезный детектив на плане цеха изобразил, кто и где находился в момент трагедии.

Плавильня Горенов делала чугунные и стальные чушки, поэтому чугун из домны выливался или в изложницы для слитков, или в ковш, который краном переносили к конвертору для выплавки стали. Детектив, зацепившись за ненадежность лебедки, поинтересовался даже тем, в каком случае чугун сливали в изложницы, а в каком – в ковш. Но выяснил, что и в этом нет ничего странного: неисправность лебедки не могла привести к падению ковша. Братья Горены вошли в цех, когда выпуск чугуна еще не начался, и долго спорили, стоит поменять лебедку или вложиться в новый кран, работающий на магнитных камнях. Происходящее было обыденным, ничто не предвещало трагедии. Младший Горен появился в цехе как раз в тот миг, когда в ковш пошел чугун. Его отец вдруг замолчал на полуслове, повернулся к домне и показал пальцем на лившийся металл. На лице его был ужас, это отметили четверо свидетелей. А один из них сказал: «Он словно увидел призрака».