Их держали в подвале, под стеной, в каморке с земляным полом. Обижаться было глупо – Глаголен в Славлене тоже спал на соломе. Он был мрачун для чудотворов, так же как Ладна и дети оставались чудотворами для мрачунов. Но... больно стало, и кольнуло почему-то чувство вины – не смог, не сумел сделать их жизнь спокойной, безоблачной. И когда в зале совета разворачивался и уходил прочь, когда ехал в Славлену, не подумал ведь о них, что с ними будет… Впрочем, тогда он не сомневался в том, что Глаголен не причинит им вреда.

В каморке было так холодно, что изо рта шел пар. Они сидели в углу, закутавшись в одну рогожку на всех, Румяну Ладна держала на коленях, порывалась то ли встать, то ли отодвинуться глубже в угол: наверное, в полутьме она не увидела, кто вошел в двери.

Только когда Войта нагнулся, чтобы забрать у нее дочь, Ладна ахнула и тут же разрыдалась, причитая и благодаря Предвечного. Румяна захныкала, когда Войта поднял ее на руки, закашлялась, но прижалась к нему потеснее, дрожа от холода.

Руки были заняты, и он не смог помочь Ладне встать, смотрел сверху вниз, с каким трудом она распрямляет затекшие руки, как неловко поднимается на ноги. Сыновья не двигались, смотрели на Войту, задрав головы, и сонно хлопали глазами.

– А вы чего расселись? Матери встать помогите! – проворчал он, ему показалось – беззлобно.

Юкша, поднимаясь, сверкнул снизу вверх поразительно светлыми, как у деда, глазами – вряд ли с ненавистью, скорей с гордостью.

– А с тобой, пащенок, я еще разберусь… – добавил Войта.

Оба сына звонко стучали зубами и от холода втягивали головы в плечи, напоминая нахохлившихся под дождем воробьев, и Войта понял, что вряд ли когда-нибудь наберется смелости хорошенько выдрать гаденыша, вздумавшего за ним шпионить. И будет неправ, потому что безнаказанно сверкать глазами может любой дурак…

Во время знаменитого Славленского противостояния 104 г. до н.э.с. В. В. воевал, был захвачен в плен и продан в замок богатого и влиятельного мрачуна; освобожден лишь в 94 г. до н.э.с. в результате успешной военной кампании чудотворов (см. статью «Северское движение объединения»).

В дальнейшем В. В. вел замкнутый образ жизни, полностью посвятив себя науке.

[Большой Северский энциклопедический словарь для старших школьников: Издательство Славленского университета, Славлена, 420 год от н.э.с. С. 286.]

В 94 году до н.э.с. доктор Глаголен был убит во время осады его замка. Убийство совершил шестнадцатилетний Юкша Воен, старший сын Войты Воена по прозвищу Белоглазый.

Северский университет был разрушен в 50 году до н.э.с., труды доктора Глаголена и Войты Воена, касающиеся электрических сил и природного магнетизма, были на века похоронены в архивах чудотворов. И даже на грани катастрофы (предреченной Глаголеном более чем за пятьсот лет до ее наступления), которую обусловило пренебрежение законом сохранения энергии («всеобщим естественным законом»), чудотворы не обратились к изучению природного электричества, дабы не обесценить свою способность к возбуждению магнитного поля.

Аккумуляторные подстанции, осветившие весь Обитаемый мир светом солнечных камней, создавались по тому же принципу, что и накапливающие энергию банки «магнитофорной махины» Войты Воена.

Имя Драго Достославлена не осталось в веках, его литературное наследие тоже осело в архивах чудотворов из-за узнаваемого стиля и манеры изложения – вклад Достославлена в наступление эры света был слишком заметным и раскрывал неблаговидные способы, при помощи которых чудотворы получили власть.

В центре Славлены сохранилась каменная часть забора и фундамент дома Оченов, ибо именно в этом доме в 79–78 годах до н.э.с. Танграусу являлись его знаменитые откровения. О том, что этот дом на самом деле принадлежал семье Оченов, документальных свидетельств не осталось.

Инда испытал нечто вроде злорадства, когда сказочник показал свой фокус Страстану. Упрямство не самая лучшая человеческая черта, а Веда мог бы и прислушаться к тому, что ему говорят. Верить или не верить – позиция школьника, для образованного человека вопрос стоит иначе: допустить вероятность. И опираться на это допущение в своих действиях.

А вероятность, хоть и ничтожная в глазах современных ученых, неожиданно стала фактом.

Инда злорадствовал: чутье его не обмануло, недаром в Тайничной башне так ценилась его интуиция. Похоже на сказку? На выдумку? На блеф? Да, похоже. Но что чудотворы знают о чудовищах Исподнего мира, если последняя книга о них написана пятьсот лет назад? И в ней нет ни единого слова об оборотничестве чудовищ. Нарушение всех мыслимых и незыблемых законов естествознания: закона сохранения массы и закона сохранения энергии. Но кто сказал, что это нарушение? Возможно, существует гибкий эгрегор, способный вбирать в себя энергию и потом возвращать обратно. Возможно, ученые не так много знают о связи между массой и энергией.

Какая разница! Есть факт, а его объяснение – дело десятое. Ученые не вполне понимают суть возникновения небесного электричества, но это не мешает управлять грозами и создавать молниеотводы.

Веда Страстан еще отделался легким испугом!

Когда за мальчишкой началась погоня, сказочнику-оборотню не было никакого смысла разыгрывать представление дальше: кобра исчезла, а тот, опрокинув столик, с довольной физиономией уселся в кресло.

– Не надо так выть и корчить такие рожи, господин чудотвор. – В его словах не было презрения, только ирония. – Королевская кобра контролирует количество выбрасываемого яда и экономит его. Это было предупреждение. К моему глубокому сожалению, максимум, что тебе грозит, – некоторое недомогание и онемение в зоне укуса.

– К сожалению? – переспросил Инда.

– Если ты когда-нибудь превращался в змей, то должен понимать – мозгов у них нет, они живут инстинктами. И не любят резких движений. Правда, профессор?

– Истинная правда, – одними губами ответил Мечен.

– Ты хочешь сказать, что не контролируешь то тело, в которое превращаешься? – Инда сознавал, что задать эти вопросы у него будет не так много возможностей. А погоня… Мальчишку или догонят, или не догонят…

– Отчасти. Я задаю этому телу некоторую цель и существую как бы вне его. Я, скорей, использую рефлексы этого тела. Так же, как это описывал магистр славленской школы экстатических практик, систематизатор ортодоксального мистицизма, основатель доктрины интуитивизма и концепции созерцания идей Айда Очен Северский. Думаю, ты совсем недавно перечитывал этот труд.

Инда лишь усмехнулся в ответ.

– Точно так же, находясь в теле человека, я испытываю некоторые ограничения, – добавил оборотень с не менее ядовитой усмешкой, – но быть человеком мне привычно.

– Я бы отдал тебя нашим ученым. Для опытов. – Инда смерил противника взглядом.

– Не вижу ничего противоестественного в твоей жажде познания. Но пока я занят другим делом и не могу уделить времени ученым.

– Ах, как жаль! – Инда сокрушенно покачал головой. – Может быть, когда ты закончишь это дело, ты найдешь для них время?

– Когда я закончу это дело, ученым будет не до меня.

– Послушай. – Инда стал серьезным. – Я, конечно, не уполномочен вести переговоры такого уровня, но все же… Ты не допускаешь компромисса? Ты не хочешь поискать решение менее радикальное, нежели прорыв границы миров?

– Нет, не хочу. Зачем? Люди в моем мире рождаются и умирают в беспросветности, безграмотности, нищете. Почему мой мир должен подождать какую-нибудь тысячу лет, пока чудотворы сумеют что-то изменить в его пользу? А раньше у вас не получится. Нет, я не пойду на компромисс. Я и так слишком долго ждал.