– Не нужно оправданий, – великодушно прервал его Йера. – Ответьте мне только на один вопрос: вы в самом деле считаете меня сумасшедшим?

– Разумеется, нет. Я считаю вас человеком, нуждающимся в помощи… В поддержке.

После этих слов Йера посчитал Чаяна едва ли не лучшим своим другом, поверил в него безоговорочно. И… он в самом деле считал, что нуждается в поддержке, а возможно и в помощи. По телу прошла теплая волна, приятная и расслабляющая. Потянуло в сон – Йера не спал ночь.

– Нечудотворов, – медленно и спокойно начал доктор, – знания из области герметичных наук всегда приводят к меланхолии. А иногда и в самом деле вызывают схизофрению. Взгляните на Горена. Его отец был на четверть чудотвором, но все равно ходил по краю безумия. Его сын – чудотвор только на одну восьмую, и его душевная болезнь, несмотря на молодость, выражена гораздо ярче, чем у отца. Нет-нет, не подумайте, что я всерьез считаю лечение Горена успешным, а диагноз, написанный в эпикризе, – правильным. Это внешняя сторона, попытка заставить Горена помалкивать. Но есть и объективные данные, я ведь врач, а не тюремщик. Горен к двадцати годам допился до алкогольного психоза – это неопровержимый факт. И не имеет значения, что́ он пил и в каких количествах: то количество и качество алкоголя у нормального человека вызвало бы белую горячку самое раннее через пять лет. Если Горен продолжит экстатические практики, даже безалкогольные, он превратится в полного безумца к тридцати годам. А скорей всего, просто не доживет до тридцати лет.

– Что вы хотите мне этим сказать? – Говорить было лень, но Йера посчитал необходимым поддерживать разговор.

– Горен – хороший пример того, насколько опасно для нечудотвора лезть в герметичные науки. И не только в экстатические практики, поверьте. Разве вы не чувствуете, как тяжело вам стало жить с тех пор, как вы предположили объективное существование Исподнего мира?

Да, именно тяжело. Именно это Йера и чувствовал.

– Вы знаете, что Пущен стоит у нас на учете? – неожиданно спросил доктор.

– Как? Разве… Но почему? – Йера тряхнул головой, разгоняя сонливость. Если бы не желание спать, он бы обязательно подумал, не слишком ли много вокруг него сумасшедших и психиатров…

– Пущен – уникальный человек. Он видит закономерности там, где их не видит никто, а это всегда настораживает психиатров. К тому же он глубокий схизоид. Это не болезнь, а склад характера, но в его случае схизоидность выражена так ярко, что граничит с патологией. Кроме того, он редкий пример морфиниста, который прекратил прием наркотика. Не избавился от наркоманической зависимости, это невозможно, а именно прекратил употреблять морфин. Вы знаете, что он иногда оказывает услуги чудотворам?

– Нет… – выговорил удивленный Йера.

– За это ему иногда приоткрываются некоторые архивные данные из Тайничной башни. До известной степени, конечно. И конечно, он знаком с энергетической моделью двух миров, но… Не есть ли это причина его наркомани́и и столь глубокой схизоидности? Все, все нечудотворы, лишь прикоснувшиеся к герметичным дисциплинам, так или иначе ненормальны. Необязательно психически больны, но далеки от психического здоровья. Ни чудотворам, ни мрачунам безумие не грозит, их мозг анатомически устроен иначе, чем наш с вами. Так вот… Судья, Исподний мир – совсем не то, что вам показали. Я не буду отрицать существования энергетической модели двух миров, это глупо. Но представлять себе Исподний мир как мир материальный – в корне неправильно. Я попробую рассказать, почему и вы, и другие нечудотворы видят его таковым… Когда-то наши предки, объясняя устройство мира, наделяли стихии антропоморфными чертами. Почему? Потому что не могли представить их иначе, им не хватало на это воображения. Это так же трудно, как представить себе четырехмерное пространство. Дело в том, что и чудотворы, и мрачуны способны видеть четырехмерное пространство. Повторюсь, их мозг анатомически устроен иначе. А мы, нечудотворы и немрачуны, видим лишь то, что наш мозг способен воспринять. Мы видим проекцию. Ваше путешествие по Исподнему миру – фикция, самовнушение. И не только ваше, но и путешествия Горена и Изветена. Возможно, Югра Горен видел верную картину, он все же на четверть чудотвор. А возможно, и нет. И свои так называемые пророчества он строил на иллюзии.

– Однако Югра Горен был убит. Не означает ли это, что его пророчества не есть иллюзия? – Йера зевнул. Он не хотел поставить Чаяна в тупик, он лишь прояснял картину…

– Никто не знает, что в этих иллюзиях истина. Это слишком сложно для нашего мозга, судья. Это убивает наш мозг, делает нас безумцами.

Доктор говорил долго. Йера впитывал его слова – и с каждой минутой ему становилось легче и спокойней. Ему хотелось, чтобы Чаян был прав. Он даже спросил, как быть с Энциклопедией Исподнего мира, которую видел не только он сам, но и Ясна. Доктор предложил позвать Ясну и спросить у нее.

– Йера, извини… Я не помню. Да, была какая-то энциклопедия, но обложку я не видела. Может, это была Большая северская энциклопедия? – Ясна кивнула на книжную полку.

И Йера почувствовал облегчение от того, что Энциклопедии Исподнего мира не существует.

Чаян ушел незадолго до ужина, а Йера сразу же отправился в постель – то, что тревожило его прошлой бессонной ночью, отступило. Он засыпал успокоенным, в какой-то степени счастливым, не пытаясь рассуждать и сопоставлять факты.

Пробуждение походило на похмелье. То, что вечером казалось бесспорным, наутро вызвало множество вопросов. Проще всего было объявить Чаяна лжецом и провокатором, подосланным чудотворами, а его монолог – попыткой внушения. Но Йера был уверен: если бы Чаян захотел ему что-то внушить, то сомнений бы не возникло. Нет, Чаян говорил искренне, но был ли он прав?

К обеду в голове все перепуталось, Йере казалось, что он сходит с ума (и это подтверждало слова доктора о том, что нечудотворам не след совать нос в герметичные науки). Есть Исподний мир или его нет? Что есть иллюзия, а что – реальность? Не хочет ли Пущен окончательно свести Йеру с ума? Или Чаян все-таки лжет?

Наибольшее доверие из всех окружавших его в последнее время людей у Йеры вызывал Ждана Изветен, несомненно знающий психиатрию человек… И Йера уже собрался было поехать в Надельное (вопреки рекомендации Пущена появляться там только в будние дни, по дороге в Славлену или обратно), но вдруг подумал, что Югра Горен был убит магнетизером. А как умеет внушать Ждана Изветен, Йера испытал на себе.

Но Града Горен узнал Йоку на фотографии. Значит, его видения – не плод воспаленного абсентом воображения…

Града Горен страдает алкогольной и наркоманической зависимостью. И этим сказано очень многое. А еще в нем есть кровь чудотвора… И если он в своих видениях увидел Йоку, это вовсе не означает, что Исподний мир материален.

И хотя Йера сам выбрал агентство Пущена, это не значит, что вся эта веселая компания – Горены, Изветен и сам Пущен – не дурят Йере голову, не пытаются свести его с ума, заставить выступить против чудотворов.

Состояние было невыносимым, Йера выпил успокоительных капель, но они нисколько не помогли. А когда он поймал себя на мысли о том, что Сура подменил успокоительные капли нарочно, ему стало по-настоящему страшно. Нет, не Суры он испугался – он понял, что это паранойя, душевная болезнь. И доктор Чаян совершенно прав в одном: размышления подобного рода, не предназначенные для нечудотворов, способны свести человека с ума.

Дорогу к заброшенному порталу давно сожрал Беспросветный лес. Инда взял с собой двух молодых и сильных чудотворов, из числа тех, чьи портреты когда-нибудь появятся в храмах Исподнего мира. Не так-то просто было найти таких, кто уже переходил границу миров и не упал бы в горячке на три-четыре дня. Присутствие Красена придало ему уверенности.

Какое-то время вездеход катился по старой просеке, но последнюю лигу действительно пришлось идти пешком. Время двигалось к ночи, и от гнуса не помогал даже одеколон. Инда не любил душного накомарника, но в конце концов последовал примеру остальных. Он думал, что в Исподнем мире придется еще тяжелей – сырость, влажный воздух, болото… Но Красен его успокоил: комарам там холодновато, они плодятся южней, ближе к Лицце, а на молканских болотах не очень и заметны.