– Что на этот раз? – раздраженно спросил Волчок, уверенный, что речь пойдет об отравленном приговоре Чернокнижнику, – за неделю Огненный Сокол мог разобраться в этом деле. Ну почему именно сегодня, сейчас? Почему не вчера? Не завтра?

– Сдай оружие. Пойдем.

Волчок расстегнул пояс и протянул его одному из гвардейцев. Он не чувствовал ни волнения, ни страха – только досаду. Если Огненный Сокол его подозревает и не отпустит до вечера, как помочь Спаске? И голова как раз соображала плохо, а говорить с Огненным Соколом надо трезво, надо думать над каждым словом…

По дороге в казармы Огненный Сокол не сказал ничего. И в подвал спускался молча. Значит, подозревал Волчка всерьез, раз не в трактире решил расспросить, а арестовал и привел в комнату допросов. Лишь на пороге Волчка слегка передернуло – вспомнилось, каково оно было – стоять прикованным к стене в полной власти палача. Надо успокоиться. Нельзя ошибиться. Надо сосредоточиться, чтобы выйти отсюда как можно раньше.

Огненный Сокол сел за стол, оставив Волчка стоять напротив.

– Что на этот раз? – спросил Волчок снова.

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– Я знаю, что ты хорошо умеешь лгать. Сейчас лгать не следует – это мой тебе дружеский совет. И вопрос у меня к тебе только один. Ответишь на него честно – и ты свободен.

– Какой вопрос?

– Может, сам все расскажешь?

– Что я должен рассказать?

Открылась дверь, и в комнату зашел дознаватель из башни Правосудия. Ему-то что тут надо?

– Ладно. Нет времени, – продолжил Огненный Сокол, скользнув взглядом по дознавателю. – Кто приказал тебе подделать запрет Государя на пытки колдуньи?

– Я не подделывал никакого запрета, – ответил Волчок. Как они догадались? Когда успели? Неужели спросили секретаря, который подписал разрешение? Но он бы не стал говорить с Особым легионом, их бы и на порог не пустили в канцелярию Государя! Если, конечно, их осведомитель не сработал столь быстро. Или… Если их осведомитель – старший из секретарей, он заранее получил приказ подписать бумагу. И, увидев запрет, Огненный Сокол кинулся рыть землю…

– Ты лжешь.

– Я не лгу.

– Ты лжешь, Волче. Вот. – Огненный Сокол кинул на стол два чистых листа бумаги. – Посмотри хорошенько.

Волчок нагнулся, но ничего не увидел – чистая бумага. Простая, серая, не гербовая. Какую он обычно использовал для черновиков.

– Что, не видишь? Возьми в руки и наклони к свету. – Огненный Сокол подвинул и подсвечник.

И Волчок все понял – на бумаге отпечатался его черновик. Это были те два листа, которые остались нетронутыми, их он сжечь не догадался. Дурак! Дурак, и сам во всем виноват! Что теперь? Нет ни секунды на раздумья.

– Ну? – переспросил Огненный Сокол. – Кто приказал тебе это сделать? Не сам же ты это выдумал.

– Я… не буду отвечать.

– С ума сошел? – Огненный Сокол привстал. – Ответ мне нужен сегодня, сейчас. Я тебя живьем зажарю, если ты мне не ответишь.

Значит, все напрасно? Значит, Спаске поддельный запрет не помог?

– Если запрет поддельный, почему не получить разрешение снова? Зачем мой ответ нужен так срочно?

– Здесь спрашиваю я. Щенок.

Потому что дознаватели без бумаги работать не будут. А канцелярия Государя уже закрылась – теперь новую бумагу можно получить только послезавтра. Вот зачем явился дознаватель! Он не верит Огненному Соколу!

– Ну? Мне нужен ответ, быстро.

– Я… не имею права отвечать.

– Да ну? И кто же тебе запретил? Первый легат? Только первый легат может запретить отвечать на вопросы Особого легиона.

– Не только… – усмехнулся Волчок. Может, они в самом деле не начнут без бумаги? А если приказ исходит от Красена, дознаватели не посмеют идти против него.

Огненный Сокол громко скрипнул зубами.

– Ты считаешь себя умным? Ты думаешь, я в это поверю?

Догадался про Красена. Сразу догадался. И теперь Волчку надо стоять на этом до конца, ни на шаг не уклониться. Тогда, может, Огненный Сокол поверит. А если не поверит – будет сомневаться. Дознаватель будет сомневаться еще больше. И пока он сомневается, Спаску не тронут.

– Во что? – Волчок вскинул голову. – Я пока ничего не говорил.

– Мне сегодня не до шуток, – рявкнул Огненный Сокол. – Надеешься пройти три круга пыток и получить деньги за молчание? Не выйдет! Никаких трех кругов не будет. Ты лжешь про Красена, потому что знаешь: я не могу этого проверить, пока он не вернется из Волгорода. А Красен не мог отдать тебе этого приказа. Не мог! Он не знал об аресте девчонки!

Ложь должна быть правдоподобной. Нельзя придумывать много лжи, запутаешься в ней и не сможешь верно отвечать на вопросы. И можно было сказать, что Волчок сам зашел к Красену и рассказал об аресте Спаски, но это уже большая ложь, из нее можно не выпутаться.

– Я пока ни слова не говорил про Красена.

– Ничего, про Красена ты скажешь – я понимаю твой расчет. Сейчас ты будешь якобы молчать, при угрозе пыток расскажешь про Красена – чтобы твоя ложь показалась правдоподобной. Только я не поверю! Красен не знал об аресте. И не будет трех кругов, не будет! Если ты не скажешь правду, я тебя в калеку превращу, никаких денег не захочется. Ты у нас парень молодой и здоровый, из рода Желтого Линя, – разрешений на допрос четвертой степени получать не надо. Ты понял меня?

– Да, – Волчок прикусил губу.

– Ну? Кто это был? Не тяни время, оно дорого.

– Я не имею права отвечать на этот вопрос.

– Послушай, Знатуш… – тихонько зашептал дознаватель. – А может, это в самом деле Красен? Тогда лучше дождаться его приезда.

– Я понимаю, что ты хочешь побыстрей пойти в кабак! Не выйдет. Даже если это Красен, почему он не отдал приказ напрямую тебе? Зачем ему эта катавасия с поддельным запретом?

– Тогда третий легат добился бы отмены приказа через Стоящего Свыше. А сейчас Стоящий Свыше уехал.

– Красен не знал об аресте девчонки!

– Знатуш, надо отложить все это на послезавтра, – проворчал дознаватель.

– Нет! Волче, ответ мне нужен быстро. Про Красена забудь – это неудачная идея.

Назвался груздем – полезай в кузов. Теперь нельзя придумывать новую ложь, тогда дознаватель перестанет верить в приказ Красена. А главное, чтобы верил дознаватель, – пусть отложит все это на послезавтра, пусть.

– Я не буду отвечать.

– Волче, я спрашиваю тебя в последний раз. Если ты не отвечаешь, я зову палача. Кто велел тебе подделать подпись Государя?

– Я не имею права отвечать на этот вопрос.

– Не имеешь права, пока дело не дошло до пыток? Или совсем?

Нет времени на раздумья. Что покажется Огненному Соколу правдоподобным? Деньги, заплаченные за молчание, или приказ, который можно нарушить? Если деньги – тогда Красен боится. Не хочет, чтобы кто-то узнал о его участии в этом деле. Если нет – значит, бояться Красену нечего и дознаватель против него не пойдет.

– Пока дело не дошло до пыток.

– Опустим эту часть беседы, – усмехнулся Огненный Сокол. – Итак, что ты мне ответишь под угрозой пыток? Что Красен отдал тебе этот приказ?

Волчок подумал немного. Зачем разыгрывать представление? Зачем оставлять сомнения дознавателю?

– Да, – ответил он нехотя.

– Хорошо. Я не сомневаюсь, что ты лжешь, но попробую убедить в этом остальных. – Огненный Сокол посмотрел на дознавателя. – Когда это произошло?

– Сегодня.

– Я догадался, что сегодня. Точное время!

Быстрее, надо думать быстрее! От четкости ответов зависит, поверит дознаватель Волчку или Огненному Соколу.

– Я не посмотрел на часы. В начале одиннадцатого. Пятый легат пришел в половине одиннадцатого, Красен приходил перед ним.

– Солнце светило на двери справа или слева?

Волчок стал вспоминать, во сколько солнце светит прямо в двери, но вовремя одумался:

– Сегодня нет солнца.

– Его плащ был сухим или мокрым?

И снова Волчок начал судорожно соображать, шел ли в это время дождь, пока не разгадал подвоха:

– Он был без плаща. Он снимает плащ внизу, не любит в нем ходить.