Только в обеденный зал вели двустворчатые двери, направо и налево от них шли анфилады комнат, а не привычных коридоров. Как жить в таких? Впрочем, Волчок быстро разглядел, что окна в анфиладе выходят только на одну сторону, в другую ведут двери. По сути, анфилада и была коридором, только слишком роскошным. До заката было еще далеко, и Волчок поразился, как светло бывает в помещениях с прозрачными стеклами даже пасмурным вечером.

Он прошел по анфиладе до самого конца, насчитав не меньше двадцати дверей, но ничего похожего на кабинет не увидел – сплошные гобелены, мебель с обивкой, расшитой золотом, диванчики, на которых невозможно сидеть, стулья с гнутыми ножками, столики, зеркала… Волчок повернул назад, стараясь двигаться чуть в стороне от дверных проемов, в которых его было видно до самой лестницы.

Возле обеденного зала он едва не столкнулся с Явленом – тот шел по лестнице наверх, и с ним был человек, одетый так странно, что Волчок не сумел выдумать его одежде названия. Они говорили о чем-то на языке чудотворов, и Волчок решил, что это тоже человек Верхнего мира. И, наверное, одет так, как одеваются в Верхнем мире. Смешно… Волчок представил себе Йоку Йелена в таком же куцем бесформенном пыльнике с капюшоном и усмехнулся.

По другую сторону лестницы обстановка анфилады изменилась – это в самом деле была деловая часть резиденции. Через огромный зал книгохранилища Волчок попал в подобие канцелярии с десятком рабочих мест для клерков, а оттуда в просторную приемную.

Разгуливая по резиденции вдали от кабинета, он страха не чувствовал, но тут подумал, что еще не рассказал Змаю о Синицынской лавре. И если его тут застанут, то, возможно, рассказывать об этом никому и никогда не придется. Только Огненному Соколу или третьему легату – в комнате для допросов.

Конечно, кабинет был заперт. Но Волчок подошел к столу секретаря и выдвинул правый верхний ящик – в тишине его шорох показался оглушительным. Он сам клал ключ от кабинета пятого легата в правый верхний ящик стола, под бумаги, – чтобы быстро доставать. Секретарь Стоящего Свыше делал точно так же. Волчок сжал ключ в руке – на лбу выступил пот. Это не башня Правосудия, где по коридорам расставлена охрана, здесь Стоящий Свыше живет… Сюда не пускают случайных людей, поэтому нет смысла проверять, нет ли посторонних в кабинете. Волчок облизнул пересохшие вдруг губы. Другой возможности не будет, поэтому надо пользоваться счастливой случайностью.

Он сунул ключ в замочную скважину – замок щелкнул на всю резиденцию, и вместо того чтобы быстро проскользнуть в кабинет, Волчок стоял и прислушивался, не явится ли кто-нибудь на звук. Никто не явился, только сердце, провалившееся в пятки, стучало громче, чем щелчок замка.

Бумага лежала на столе – чистая бумага, два листка. Складывалось впечатление, что Стоящий Свыше бывает в кабинете не чаще, чем раз в год. И сегодня заходил сюда, досадуя на неприятную обязанность одобрить новый порядок изготовления бездымного пороха. Волчок, оглядываясь на дверь, зажег свечу, непозволительно громко щелкая огнивом: по кабинету потянулся запах жженой тряпки и воска…

Он не ошибся: это была слепая карта, но Волчок без труда узнал и Хстов, и Южный тракт, и Волгород, и замок Сизого Нетопыря, проявившиеся на нагретой бумаге. Прерывистыми линиями обозначались пути перемещения от лавры к лавре. Что́ собирались перемещать, Волчок с ходу не разобрал, но с минуту смотрел на карту, запоминая каждый штрих. На втором листе бумаги сообщалось о мерах предосторожности, которые намеревались соблюсти гвардейцы, чтобы взрывы больше не повторялись.

Ради этого стоило рискнуть. И теперь нужно было во что бы то ни стало выйти отсюда живым и невредимым. Волчок постоял перед дверью, прислушиваясь, и только потом осторожно ее приоткрыл.

Нет, поблизости никого не было. Он запер кабинет – замок снова оглушительно щелкнул. Выдвинул ящик стола, положил ключ на место и в эту минуту услышал приближающиеся шаги по анфиладе. Не могло же все пройти гладко от начала до конца – такого везения не бывает. Волчок присел, спрятавшись за широким столом секретаря, – больше деваться было некуда. И если бы кто-то подошел к дверям кабинета, то, несомненно, увидел бы Волчка, и тогда придумать сколько-нибудь правдоподобную ложь было бы невозможно.

Шаги не дошли до приемной, замерли где-то в книгохранилище. А потом раздались голоса: Свехнадзирающего и третьего легата. До Волчка долетали только отдельные слова, их разговор явно не предназначался для чужих ушей. Сверхнадзирающий вполголоса распекал третьего легата, и Волчок слышал: «старик», «слабое сердце», «волкобой», «слепому видно». Разговор длился недолго, сначала, звеня подковками на сапогах, книгохранилище покинул третий легат, а потом потихоньку (как кот на мягких лапах) ушел и Сверхнадзирающий.

Волчок постоял еще минут пять – чтобы выровнялось дыхание и перестало так сильно биться сердце, – и направился к лестнице, снова стараясь незаметно проскальзывать через распахнутые настежь двери анфилады. И перед тем как выйти на лестницу, тоже немного подождал, но голоса раздавались выше, и шагов по ступеням не было слышно.

Он шагнул на мраморную площадку перед обеденным залом и тут же нос к носу столкнулся с первым легатом гвардии. Откуда тот взялся? Как подкрался к дверям? Зачем?

– Ты что там делал? – загрохотал первый легат на всю резиденцию, и на каменной лестнице его зычный голос прозвучал особенно гулко и устрашающе. Вообще-то он любил поорать.

– Я? – Волчок слегка растерялся.

– Смирно стоять! Распустился! Я не пятый легат и не потерплю вольностей! Отвечай четко, как положено, и нечего мне мямлить!

– Я смотрел книги в книгохранилище, – ответил Волчок, вытянувшись.

– Кто тебе разрешил там появляться?

– Я ждал господина Красена, и мне нечем было себя занять.

– Ах, тебе заняться было нечем? Так я быстро найду тебе занятие! Как тебе пришло в голову разгуливать по резиденции Стоящего Свыше? Как ты посмел без разрешения выйти из обеденного зала? Ты кем себя вообразил? Что себе позволяешь? Привык, что тебя выгораживают?

Волчок немного опустил голову, изображая раскаянье, но на этом заработал лишь оплеуху.

– Я сказал, стоять смирно! – рявкнул первый легат. – И глаза свои наглые не прячь! На меня смотри!

Ну нравилось ему, чтобы перед ним стояли навытяжку и дрожали от страха. Волчок, как ни старался, страха изобразить не мог. После допроса у третьего легата шумный гнев первого казался несерьезным, смешным даже, и, наверное, усмешка промелькнула в глазах Волчка, потому что он тут же получил вторую оплеуху.

– Что надо ответить?

А разве надо отвечать? Волчок подумал секунду, а потом сообразил.

– Во имя Добра! – отчеканил он бодро.

Бодрость в голосе первому легату тоже не понравилась.

– Десять горячих и две недели в бригаде штрафников! – гаркнул он, и тут на лестнице, пролетом выше, появился Красен со странно одетым чудотвором.

– Во имя Добра! – не менее бодро ответил Волчок.

– Завтра к шести утра явиться в казармы, я сам проверю! Чтобы в другой раз неповадно было! Да как такое в голову могло прийти! Это же уму непостижимо: разгуливать здесь от нечего делать!

Первый легат успел сказать еще несколько слов, прежде чем Красен подошел к нему сзади и тронул за плечо:

– Еще две недели в бригаде штрафников – очень удачно. Тем более что по твоему приказу Желтый Линь отбывает наказание в моем распоряжении. А десять горячих я отменяю.

– По какому праву? – оглянулся первый легат.

– Мой приказ может оспорить только Стоящий Свыше, – ответил Красен. – Не будем тревожить больного человека по пустякам. И в чем, собственно, дело? Почему ты орешь на моего секретаря? Бьешь по лицу?

– Он шатался тут без дела, я застал его в книгохранилище! – прорычал первый легат.

– И только-то? – усмехнулся Красен. – Волче, пойдем. Проводим господина Названа до портала.

Лишь усевшись в карету и наглухо закрыв двери, Красен поглядел на Волчка и процедил сквозь зубы: