– Но… у меня нет с собой столько денег, и это не совсем… удобно.

– Я же сказал, что я приглашаю. Или это как-то расходится с вашими убеждениями?

Йера распахнул заднюю дверь авто, и девушка, секунду поколебавшись, села. Но тут же заметила, словно извиняясь перед самой собой:

– Это только потому, что иначе у меня не будет возможности с вами поговорить.

В ресторации Йера попросил отдельный кабинет – в это время дня в зале было довольно много посетителей. Его здесь давно и хорошо знали, и проблем не возникло.

Девушка сделала весьма скромный заказ: салат, вишневый морс вместо вина и чашку кофе с пирожным. Она, по всей видимости, происходила из хорошей семьи и имела представления о приличиях.

– Я иду на это только ради Грады. В другом случае вам бы не удалось поставить меня в такое дурацкое положение, – сказала она, кокетливо улыбаясь.

– Признаться, я не нахожу в вашем положении ничего дурацкого, – улыбнулся Йера в ответ.

– Женщина не должна зависеть от мужчин, это дает им право чувствовать себя выше женщины.

– Ну что вы… – мягко заметил Йера. – Напротив. Ведь не женщина открывает двери перед мужчиной, не женщина уступает мужчине место. Женщине многое позволено, формально у нее гораздо больше прав – по-моему, в обществе принято демонстрировать преклонение мужчин перед женщинами.

– Да, у женщин в нашем обществе есть все права, кроме избирательного. А в вашем высказывании я бы отметила два главных слова: «формально» и «демонстрировать», – ответила она с едкой улыбкой. – Нам бы хотелось реального признания наших прав, а не демонстраций и формальностей. Мужчины стараются свести роль женщины к любви, детям и семье и за это готовы демонстрировать преклонение. Но меня такими уловками никто поколебать не сможет.

– Кроме Грады Горена? – Йера посмотрел на девушку снисходительно.

Она вспыхнула так, что покраснели мочки открытых прической ушей.

– Града Горен прежде всего мой друг! – возмущенно прошипела она. – В наших отношениях нет места ханжеству и двойной морали. Если мы испытываем друг к другу половое влечение, это вовсе не означает, что мы должны связать себя долгосрочными обязательствами. Наша дружба выше низменных инстинктов, которые принято называть любовью.

Йеру слегка покоробило столь откровенное признание юной особы, равно как и взгляды современной молодежи на жизнь, но он решил не быть брюзгой.

– Не сомневаюсь, что ваши помыслы чисты и возвышенны, – кашлянул он. – Ведь ради них вам пришлось немного отступить от своих принципов. Так о чем вы хотели со мной говорить?

– Я хотела просить вас не встречаться с ним более… – неожиданно выпалила она.

– Но почему? – удивился Йера такому повороту.

– Я попробую это объяснить. Позавчера, когда ваш шофер привез его домой, Града сразу рассказал мне о встрече с вами, и он был очень взволнован.

– Что же в этом дурного?

– Вы не понимаете… Он решил, что вы тоже верите в падение свода, а это перечеркивает и все мои старания, и старания докторов… Нет, я не обвиняю вас, вам трудно представить, что он за человек. Я поэтому и решила с вами встретиться, чтобы все объяснить, чтобы вы поняли… Со стороны кажется, что с ним все в порядке, на самом же деле он – это сплошная кровоточащая рана, он живет в непреходящем ужасе. Его мучают кошмары, иногда он вообще не может спать. Он способен неделями не выходить на улицу, потому что в любую минуту ждет падения свода. Он никогда не признается в своем страхе, но я-то знаю! Понимаете, ему предсказано, что он погибнет так же, как его отец, и он верит в это предсказание.

Она прервалась, чтобы перевести дыхание, и поспешно глотнула вишневого морса. Щеки ее горели, и дрожали руки.

– Града много раз клялся мне, что не вернется к экстатическим практикам, но это выше его сил, это сродни наркоманической тяге. Он говорит, что хочет понять, как Внерубежье убило его отца, но мне кажется, он ищет опровержений этому предсказанию. А еще этот ужасный человек, Ждана Изветен… Если бы не он, Града давно бы успокоился и забыл об этом!

– Ждана Изветен? – переспросил Йера.

– Да. Я его не видела, но знаю, что он магнетизер и тоже считает, что свод скоро рухнет. А для Грады почему-то очень важно, чтобы его принимали всерьез, чтобы остальные тоже верили в падение свода, тоже боялись. Иногда его удается убедить, что падение свода – выдумка. Тогда он успокаивается, выздоравливает на время. Но стоит кому-то с ним согласиться, и все начинается сначала. Он снова рисует какие-то невообразимые ужасы, один другого страшней… И этот Изветен все время лезет в его жизнь, все время сбивает его с толку! А теперь еще вы…

Йера задумчиво отпил немного вина.

– Скажите, вам когда-нибудь приходило в голову, что Града прав? Что опасность падения свода существует?

– Конечно приходило! – запальчиво ответила девушка. – Конечно! Вы представить себе не можете, насколько Града бывает убедителен!

– В таком случае с его стороны было бы правильным предупредить об опасности остальных, как вы считаете?

– Может быть. Я уже думала над этим и давно пришла к выводу: совершенно все равно, упадет свод или не упадет. Для Грады лучше не думать об этом и жить так, как будто этого не будет. Я считаю, в этом мире найдется немало людей, которые лучше него знают, как это предотвратить. А он только изводит себя напрасно.

– А что если он изводит себя не напрасно?

– Все равно! – Она сузила глаза. – Он уже достаточно пережил. Он лишился матери в младенчестве, он видел страшную смерть отца, вся его жизнь теперь – непрерывный кошмар! И я очень вас прошу: оставьте его в покое!

Йера улыбнулся своим мыслям и спросил:

– Скажите, а зачем вам избирательное право?

– Я считаю, это глупый вопрос, – вспыхнула она. – Женщины ничем не хуже мужчин и тоже имеют право на свое мнение и изъявление своей воли.

– И вам в самом деле все равно, упадет свод или нет? – Йера вдруг ощутил необъяснимое раздражение. Возможно, оттого, что обращение к единственной зацепке – Граде Горену – выглядело в свете этого разговора не вполне порядочным.

– Ну… не совсем, конечно… Но почему именно Града?

– Потому что он знает об этом больше меня. И от него, возможно, зависит жизнь многих и многих людей. В отличие от вас, Града это понимает.

– Что он может понимать? – вспылила она окончательно. – Он же болен, болен!

– Простите, но я не смогу выполнить вашу просьбу, – вздохнул Йера. Ему всегда было трудно говорить «нет».

– Ах вот как? – Девушка поднялась с места. – В таком случае, вы бессердечный, жестокий человек! Я думала о вас лучше. И если бы у меня было избирательное право, я бы никогда, слышите, никогда не стала бы за вас голосовать!

Йера хотел извиниться, но она не стала ничего слушать и скорым шагом направилась к выходу. Ботинки с высокой шнуровкой, такие громоздкие на ее стройных ногах, топали неестественно грубо по блестящему полу ресторации.

Дара привез Йеру на улицу Махи Мастона[38], где по традиции селилась славленская богема, к высокому и узкому доходному дому без архитектурных излишеств, построенному в середине прошлого века.

Града Горен обитал в мансарде, над седьмым этажом, и Йера порядком запыхался, поднимаясь наверх. Жилище Горена нисколько его не удивило: две маленькие комнаты с низким скошенным потолком, окна, в которые видно только небо, дощатый пол и потрепанные обои с потеками. Железная кровать, круглый стол, два обшарпанных и разных кресла по обе стороны от плетеного короба, служащего и журнальным столиком, и комодом, за которым стоял торшер в бумажном абажуре.

Горен открыл дверь сразу, как только Йера повернул ручку простого механического звонка, – ждал, хотя и сделал безразличное лицо. Он был навеселе.

– Проходите, судья. Располагайтесь. У меня для вас хорошая новость: вчера я вспомнил одного человека, не мрачуна, который разделяет мои взгляды. И договорился с ним о встрече на завтра, а это было нелегко… Он магнетизер, друг моего отца и принимает участие в моей… хм… судьбе.