Витька почесал в затылке, и Павлик сразу понял, что он не очень-то верит в успех этого предложения.

– А как они узнают, что это мать звонит? Может, это левая телка какая-нибудь… По телефону же нельзя подпись там поставить… Но мы попробуем.

Витька достал мобильник, но позвонил не матери, а сестре Катьке. Она, выслушав длинный Витькин рассказ, пообещала на следующий день заставить мать позвонить Зое, записала телефон, который был вбит Павлику в контакты.

Рассказ о встрече Зои с чужой теткой тоже Витьку заинтересовал – он даже собирался пойти и подслушать, о чем они будут говорить. У него, конечно, ничего не вышло, и услышал он только, как они прощались в холле – уже после отбоя. Тетка посоветовала Зое хорошенько молиться о том, чтобы Татьяну в четверг вызвали к областному начальству.

* * *

Когда в среду незадолго до обеда стало известно, что Татьяну Алексеевну вызывают в область, персонал санатория начал почему-то косо смотреть в сторону Ковалева, будто он имел к этому какое-то касательство.

За обедом Зое Романовне неожиданно позвонили, и ей пришлось говорить по телефону при всех – разговоры за столом персонала смолкли, однако ей все равно сильно мешал шум в столовой, так что приходилось прикрывать другое ухо ладошкой. Ковалев удивился, почему Зоя не вышла из-за стола.

Она долго и внимательно слушала, что ей говорят, кивала и легко улыбалась углом рта. А потом едко ответила:

– Деточка, я догадываюсь, кто попросил тебя мне позвонить, так что можешь ему передать, что я прекрасно знаю голос матери Павлика Лазаренко и прикинуться ею у тебя получается не очень удачно. Кроме того, мы уже связались с матерью Павлика и получили от нее согласие на его крещение.

Зое снова что-то сказали, но она не смутилась:

– Даже если ты его сестра, это ничего не меняет. Если мать Павлика возражает против крещения, пусть приедет и скажет мне об этом лично.

Информация была исчерпывающей. Неужели они в самом деле решили крестить Павлика, несмотря на угрозы Ковалева? И Татьяны в четверг не будет…

Оставшись за столом с Инной наедине, Ковалев спросил, как понимать косые взгляды в его сторону.

– Они думают, вы уже кому-то нажаловались, потому Татьяну и вызвали на ковер к начальству, – пояснила Инна. – Но они ошибаются – ковер начальства Татьяны в райцентре, а ее вызывают для консультации в областную больницу, как доктора наук. Я это точно знаю, мне папа рассказал, какой Татьяна, оказывается, ценный специалист – он машину для этого должен ей организовать. Не иначе, Зоиными молитвами такое совпадение приключилось.

– Они не побоятся завтра крестить Павлика? – спросил Ковалев.

– Вполне возможно. И даже очень возможно.

– Но его ведь душит в молельной комнате. Неужели они накачают его стероидами?

– Современные препараты не так опасны, как принято считать. Если речь не идет о так называемом системном применении, когда астму переводят в стероидозависимую. Я не врач, но могу узнать у мамы.

– Узнайте, – кивнул Ковалев.

– Слушайте, а давайте напрямую спросим у Ириши, а? Мне интересно, как она будет выкручиваться! И Селиванова с собой возьмем – не иначе это была его идея, чтобы сестренка позвонила Зое и прикинулась их матерью. Впрочем, это могла быть и не сестренка…

Ириша оглядела всех троих тяжелым взглядом.

– Ага, делегация… Ну-ну, – сказала она своим сочным басом, когда Инна объяснила, зачем они пришли. – А что ж ко мне, а не к Татьяне Алексеевне? Она доктор наук, ее слово, чай, весомей.

– Татьяна Алексеевна сказала мне, что никто не собирается завтра крестить Павлика, – сладко улыбнулась Инна. – Но что-то подсказывает мне, что она ошибается.

– И как вам в голову могло прийти, что ребенка кто-то посадит на стероиды? Мы что, сумасшедшие, по-вашему? Чтобы сделать астму стероидозависимой, нужно длительное применение соответствующих препаратов в соответствующих дозах. Павлику же будет достаточно обычного ингалятора, уверяю.

– Полагаете, бесов можно разогнать ингалятором? – лукаво спросила Инна.

– Не надо глумиться, девочка, – беззлобно ответила Ириша. – Бесы – суть страхи ребенка, они за горло его не держат, лишь пугают. Думаю, ингалятор справится. А если нет – один укол фатальных последствий иметь не будет.

– Я в этом не уверен, – заявил Ковалев. – А неправославные врачи в этом санатории есть?

– Увы, – рассмеялась Ириша. – Придется вам поверить мне на слово. Но лучше всего спросить Татьяну Алексеевну, чтобы не сомневаться.

– Пашка не хочет креститься, вы его заставляете! – заявил Селиванов.

– Это ты не хочешь, чтобы он крестился, – невозмутимо сказала Ириша. – Это твоя гордыня, тщеславие. Хочешь самым-самым для братишки быть, с Богом себя равняешь. Гляди, Бог тебя за это накажет! Не боишься?

– Молнией убьет, что ли? – хохотнул Селиванов.

– Смейся, смейся… Досмеешься. Вот мать у тебя пьет, почему, как думаешь? А, глядишь, попросил бы Господа о помощи, он бы и помог…

– Хурма это, – фыркнул Селиванов. – Алкоголизм – неизлечимая болезнь, я читал.

– Верно, неизлечимая. Но бросить пить и вылечить алкоголизм – разные вещи. Почитай в своем интернете про непьющих алкоголиков. И как воцерковление им помогает.

– Не смешите мои тапочки! Воцерковление! – хмыкнул Селиванов. – Да ей все по звезде сосулькой! Даже Зое позвонить не смогла: типо, с утра выпил – весь день свободен…

Он сказал это беззлобно, снисходительно, но только совершенно бессердечный человек не заметил бы горечи в его словах. Обиды. И не за себя вовсе.

По пути в холл Инна тронула Селиванова за плечо.

– Вить, ваша мама звонила Зое. После обеда. Но она в самом деле была пьяной, и Зоя ее не послушала. Обязательно скажи Павлику, что она звонила. Ты понял?

– Это вы нарочно фуфло гоните, чтобы он не расстроился, – ответил Селиванов. – Но Пашке сказать я и без вас догадался.

– Молодец, ты правильно сделал, – улыбнулась Инна.

– А креститься Пашка вправду не хочет, его просто Зоя запугала, что если он не покрестится, то Бледная дева его в речке утопит. Ваша мать, между прочим… – Селиванов злобно зыркнул на Ковалева. – Тоже не подарочек! Вот объяснили бы ей, что Пашка не ее сын, тогда бы она в покое его оставила.

Ковалев хотел было возразить, но Инна приложила палец к губам.

– Сергей Александрович с нею поговорит. Так Павлику и передай, Бледная дева его не тронет. А если он не хочет креститься, никто его не приневолит. И отец Алексий насильно его крестить не станет, потому что Павлик уже не маленький и сам должен решать, креститься ему или нет.

– Какого черта? – спросил Ковалев у Инны, когда Селиванов направился наверх, в спальню.

– Это вы о чем? – улыбнулась Инна.

– О Бледной деве, с которой я поговорю.

Ковалев уселся в кресло возле медицинского отделения, и Инна составила ему компанию – села на диван напротив.

– Вам совсем не жалко запуганного маленького мальчика? Крещение избавит его от страхов, но если он откажется креститься, ему нужно на что-то опереться. Этот злосчастный звонок Зое очень не вовремя случился. Будто все сговорились довести ребенка до нервного срыва. Он пока не готов сам справиться с ситуацией, ему всего семь лет.

– Может, лучше объяснить ему, что Бледной девы не существует? Мне кажется, это подействует надежней.

– Вы в детстве не боялись темноты?

– Нет, – соврал Ковалев.

– Пока рядом кто-то из родителей, ребенок с радостью верит, что в шкафу или под кроватью никого нет, но стоит ему остаться в одиночестве, и страх возвращается. Этот страх иррационален, его нельзя победить логическими доводами. Должно быть, у вас в детстве за спиной был надежный тыл, у Павлика его нет.

– Дед учил меня надеяться только на себя, – пробормотал Ковалев.

– Не сомневаюсь. Но как вы думаете, у кого вы научились защищать слабых? Думаю, ваш случай как раз иллюстрация к расхожему утверждению: ребенок последует вашему примеру, а не вашим советам. Почему бы вам не послужить примером для Павлика?