У Ковалева снова перевернулось все внутри, даже кулаки сжались.

– Вы не хотите спросить у меня совета? – Инна остановилась на краю обрыва и посмотрела Ковалеву в лицо.

– Нет.

– А я все время жду от вас вопроса: «Что же мне теперь делать?»

– Мой дед учил меня хорошенько подумать самому, прежде чем о чем-то попросить. Я найду того, кто украл деньги, и вытряхну из него душу, – сказал Ковалев, совершенно не уверенный в том, что это осуществимо.

– Это Зоя взяла деньги. И вы никогда этого не докажете. Право, не станете же вы угрожать физической расправой уважаемой женщине… Не подумайте, она не воровка. Завтра она отдаст эти деньги батюшке, а тот скажет, что храм должен оказать помощь пострадавшей, и вернет деньги якобы из церковной кассы… или как это у них там называется… Все останутся при своих, батюшке добавится очков, а вы будете вором. Впрочем, есть вариант и похуже: деньги подложат вам в карман. Или в Анин шкафчик для одежды – так их проще найти и вернуть.

– На деньгах не написано, из какого кошелька их достали. Это могут быть и мои деньги.

– Им не нужны бесспорные доказательства. Они не посадить вас хотят, а запятнать. Вы все еще не хотите спросить у меня совета? – Инна посмотрела лукаво, скосив взгляд.

– Нет. Того, что вы сказали, вполне достаточно.

– Вот как? Не боитесь ошибиться и сделать еще хуже?

Если бы она была его женой, он бы ее убил… Влада не спрашивала, нужен ли ему совет, и всегда говорила прямо: «Не делай этого» или «Сделай так» – без вопросов и намеков. Но зато она точно знала, что поступит Ковалев по-своему.

Ковалев боялся опоздать на полдник и даже запыхался, добравшись до дома тети Нади. Выбрал из портмоне все, что там было, – набралось чуть меньше восьми тысяч. Влада боялась непредвиденных расходов и уговорила Ковалева взять с собой побольше денег…

Назад в санаторий он едва не бежал – и торопился не напрасно: Ольга Михайловна шла по аллее к воротам санатория. Ковалев кинулся вдогонку, посчитав невежливым орать что-то ей в спину. И нагнал за воротами, у самой автобусной остановки.

– Погодите! – окликнул он ее. – Погодите…

Ее сгорбленные плечи развернулись, едва она увидела Ковалева, на осунувшемся за последние два часа лице появился нездоровый румянец.

– Что вам нужно? – спросила она отстраненно и гордо.

– Погодите… – Ковалев перевел дух. – Вот, возьмите.

Он протянул деньги, которые почему-то всю дорогу сжимал в кулаке.

– Что… это? – Ольга Михайловна сначала опешила, а потом набрала в грудь воздуха, но заговорила тихо-тихо: – Да как вы смеете?

– Возьмите. Это все, что у меня есть. Если ваши деньги найдутся, вы мне их вернете.

– Что… Как… Зачем вы мне это даете? Не надо мне от вас ничего!

– Послушайте… Я не брал ваших денег. А если бы взял, разве стал бы я отдавать их обратно? Возьмите.

Ольга Михайловна задумалась ненадолго, возмущение и отстраненность постепенно сползали с ее лица – Ковалев ждал, все еще тяжело дыша не столько от бега, сколько от волнения.

Ее вопрос сразил Ковалева наповал:

– Значит, вы уверены, что сегодня вас разоблачат? – Она поморгала немного, а потом обезоруживающе улыбнулась.

– Нет, не уверен. Но хотел бы надеяться, иначе я остаюсь без копейки…

Секретарша протянула руку и приняла скомканные купюры.

– Ну что ж… Или вы большой хитрец, или интриган, или… – Она пересчитала деньги, сильно Ковалева удивив. – Если до завтра вас не разоблачат, будем считать, что у меня украли только две тысячи. Думаю, мне следует вернуться и посмотреть, что будет…

Ковалев едва не опоздал на полдник – в узкую дверь уже повалила толпа оболтусов. Аня спускалась по лестнице с группой и непринужденно болтала по пути со своей «парой» – похоже, проблем со сверстницами у нее уже не было.

Обычно во время полдника стол персонала оставался полупустым: многие уходили раньше, Инна в том числе. Воспитатели перехватывали печенье с молоком или кефиром походя, разве что нянечки-санитарки засиживались за столом с разговорами. Ковалев, если приходил с улицы, не раздевался – ждал Аню возле гардероба. Но тут решил вдруг раздеться и зайти в столовую – назло. Шептавшиеся нянечки примолкли, но разглядывали Ковалева с любопытством и негодованием. Инна на этот раз домой не ушла, тоже села пить кефир, однако не сказала ни слова.

Перешептывание за спиной было просто невыносимым, так и хотелось оглянуться и цыкнуть погромче…

И все вроде бы шло своим чередом: дети одевались на прогулку, вокруг было шумно и суетно, воспитатели старались перекричать детей, и Ковалев делал вид, что ничего не происходит, даже когда к Аниному шкафчику подозвали Зою Романовну. Надо же, как четко разыгрывается ожидаемый спектакль!

Вслед за Зоей Романовной в дверях приемной показалась Ольга Михайловна, но так и осталась стоять на пороге. Взглянула на Ковалева с легкой заговорщицкой улыбкой.

Вскоре вокруг Аниного шкафчика собрался чуть ли не весь персонал санатория – из тех, кто пока не ушел домой. И как Зое это удалось? Она не бегала по холлу и не призывала никого подойти и стать свидетелем. В самом деле, что ли, ее подчиненные угадывали желания начальства по выражению лица? Дети мало обращали внимание на происходившее – старшая группа так и вовсе умчалась на улицу, а маленькие были сосредоточены на одевании.

– Сергей Александрович! – окликнула Ковалева Зоя Романовна, и он, вместо того чтобы заволноваться, испытал вдруг облегчение. Наконец-то!

Он подошел поближе. Любопытно, как они объяснят учиненный обыск.

– Сергей Александрович, нам необходимо кое-что выяснить, – начала Зоя Романовна озабоченно.

– Я слушаю, – кивнул Ковалев.

– Тамара Юрьевна сейчас помогла Анечке взять куртку… И, понимаете, из кармана выпало вот это… – Она протянула вперед ладонь, на которой лежали две пятитысячные купюры. Несомненно, весь персонал имел возможность рассмотреть деньги и убедиться, что это не просто разговоры… И наверняка все они давно осведомлены о том, сколько денег и в каких купюрах пропали у Ольги Михайловны. Для того чтобы обвинить напрямую – маловато, но сомнений точно ни у кого не останется.

– Это ваши?

Ковалев задумался на секунду: если сказать, что это не его деньги, то Зоя Романовна их приберет, и он останется без копейки. На это ведь и был расчет: объявить найденные деньги украденными и вернуть жертве.

– Да, мои.

Ответ сбил Зою Романовну с толку, но она быстро нашлась:

– Видите ли… У нас тут бывает много людей, шкафчики не запираются, и дети… очень разные. Зачем же вы оставили такую большую сумму у ребенка в кармашке?

– Я не хотел носить их с собой, пока бродил за территорией, – подыграл ей Ковалев, почему-то не сомневаясь в честности пожилой секретарши. – Боялся выронить.

Такого Зоя не ожидала и явно заподозрила подвох, потому что замолчала, подбирая слова для достойного ответа. Но ее выручила Тамара Юрьевна, которая не смогла сдержать негодования:

– Да как же вам не совестно! Ведь все знают, что у Ольги Михайловны десять тысяч украли! А вы с удивительной наглостью заявляете, что это ваши деньги!

К ней тут же присоединились еще трое или четверо присутствующих, несдержанных в праведном гневе. Нет, они не разыгрывали спектакль, они поверили Зое Романовне. И никому не пришло в голову, что, украв деньги, Ковалев не стал бы оставлять их в кармане Аниной курточки.

– Погодите! Погодите же! – попыталась их перекричать Ольга Михайловна, подошедшая наконец поближе. – Да замолчите же!

Ее послушали нескоро и замолчали, только когда она вышла вперед.

– Погодите! Я ведь для этого вернулась… Нашлись деньги. Никто у меня ничего не воровал. Они под подкладку попали. Мне неловко очень, я должна попросить прощения у молодого человека… Я не имела права даже думать такого, а тем более – говорить об этом с коллегами. Зоя Романовна, отдайте Сергею Александровичу деньги – это не мои.