Единственное, что потребовалось от Ковалева, – в конце занятия вместе с Сашей подать руку девушкам, выбиравшимся из бассейна. Конечно, почти все они выстроились в очередь к той лесенке, возле которой стоял Ковалев, на что Саша только снисходительно усмехнулся. И почти каждая постаралась поскользнуться, ступая на кафельный пол – с никаким артистизмом, – чтобы таки ухватиться за Ковалева будто бы совершенно не нарочно.

– Овдеенко! – гаркнул Саша, когда донельзя осмелевшая девица изловчилась вцепиться Ковалеву в плавки. – Забыла, как ревела в милиции? Ничему не научилась, что ли?

– Я нечаянно! – огрызнулась девица, отпустив, впрочем, Ковалева. – Я ничего такого в виду не имела!

– Ты и в прошлый раз ничего в виду не имела. Марш в душевую!

Пока девчонки плескались в душевой, Саша, утерев пот со лба, сказал, будто извиняясь:

– Ну что с них возьмешь? Они в жизни ничего толком не видели, кроме шлюх из телевизора. Вон Овдеенку три недели назад в райцентре избил подонок городской, якобы за «динамо», – он ее водкой и шавермой угощал, а она крик подняла, когда он ей под юбку полез. Сцука, задушил бы, если бы нашел, – ногами в живот бил девочку пятнадцатилетнюю. Но я представляю, как она ему глазки строила, как намазана была, – ведь не поняла, что ведет себя как шалава… Ты на них не обижайся, от глупости это все.

– Да я не обижаюсь.

– А ты правда дяди Феди Смирнова сын? – вдруг сменил тему Саша.

– Я не знаю.

– Ты похож на него сильно. Не лицом даже, а… Не знаю чем, но похож. Дядя Федя хороший был мужик. У меня на глазах утонул, мы пацанов со льдины снимали… И если что, ты меня зови… Я хорошо плаваю.

– Если… что? – переспросил Ковалев.

– Да нет, ничего… Я подумал… Нет, ничего… – смутился вдруг Саша.

Тоже решил, что Ковалев прибыл «отцу» на смену?

Селиванов вошел в бассейн, декламируя известное:

– Стиль баттерфляй на водной глади продемонстрировали девы… Как вам понравились наши девы, Сергей Александрович?

Ковалев проигнорировал его вопрос, и Селиванов продолжил:

– А вслед за ними стилем «брасс» плывет какой-то мастер спорта…

– Селиванов! – прикрикнул Саша. – Не хами!

– Давно побивший все рекорды и к нам заехавший на час, – скороговоркой закончил Селиванов, в свою очередь проигнорировав окрик Саши.

Занятие с мужской половиной старшей группы было сущим кошмаром, хотя, надо отдать Саше должное, пацаны его уважали и слушались – в меру своих пацанских представлений о добровольном подчинении. От младшей группы они сильно отличались только ростом. Ну и с тумбочки ныряли «головкой» – беспонтово, по-лягушачьи.

Один попытался было нырнуть с той стороны, где мелко, Саша засвистел с противоположной стороны бассейна, и Ковалев едва успел ухватить парня за плечо – судя по разбегу, тот собирался сломать шею о бетонное дно.

– Чё такое? – возмутился дурачок. – Вы мне руку щас бы сломали!

– Нефедов! – гаркнул Саша. – Жаль, что не сломал! Ты бы лучше запомнил.

– Это рукоприкладство! – продолжал препираться мальчишка. – Пользуетесь тем, что за сиротку вступиться некому!

– Так, сиротка! Сейчас останешься без воды до будущего года, – ответил Саша и проворчал потише: – Сотрясение головного мозга тебе, конечно, не грозит, а вот спинной мозг береги, если другого нету…

Сашенька Ивлев плескался на мелководье, в полном, впрочем, восторге.

Попытки поиграть в «наездников» Саша пресек на корню, равно как наложил запрет и на другие способы утопить друг друга. «Утонуть» пробовали как минимум пять человек, первым был Селиванов – натурально пускал пузыри и шел на дно. У остальных получались только пузыри. Хитрости их были шиты белыми нитками, потому спасать «утопающих» никто не собирался. «Утонув» в третий раз, Селиванов вынырнул с возмущенным воплем:

– А чё это мастера спорта не спешат на помощь тонущему ребенку?

– Тонущий ребенок сейчас отправится в душевую, – невозмутимо ответил ему Саша. – За баловство на воде.

– Не, ну мажорно было б! – продолжил Селиванов, перекрикивая шум в бассейне. – Почти неотвратимый песец ребенку – и тут мастер спорта коршуном летит с тумбочки на самое дно и извлекает ребенка на поверхность!

– Селиванов, я тебе сказал, куда ты сейчас полетишь коршуном…

И в эту минуту Ковалев вдруг представил холодную темную воду реки, вспененную ледяным дождем и ветром, ощутил ее неумолимое течение – и Селиванова, беспомощно и слабо бьющего руками по этой воде. Представил, как его лицо захлестывают мелкие острые волны и как темная вода смыкается над мокрой головой без купальной шапочки… Как тело опускается на дно, как тьма вокруг него делается все темнее, вяжет, становится густой и непроглядной, будто смола…

– Так как, не возражаешь? – Саша говорил вполголоса, подойдя к Ковалеву вплотную.

Тот встряхнул головой, прогоняя наваждение.

– А?

– Наперегонки с ними проплыть не против? Мальчишкам интересно…

Ковалев пожал плечами: почему нет? Конечно, развернуться негде, да и нет у пацанов ни одного шанса, сколько им форы ни дай…

Остаток занятия он показывал детям экзотические стили плавания, а они пытались за ним повторять, глумливо хохоча друг над другом. Перед выходом из воды Селиванов «утонул» в четвертый раз, но почему-то быстро выплыл на поверхность и торопливо выбрался из бассейна, не дожидаясь, когда освободится лесенка. Лицо у него было немного испуганным, но больше задумчивым и злым, будто он обнаружил на дне как минимум повестку из военкомата.

До полдника оставалось меньше часа, когда Инна снова предложила прогуляться. И была при этом мечтательной и томной. А потом шла впереди Ковалева не торопясь, молча – будто в самом деле просто гуляла. И только оказавшись за территорией, резко остановилась, повернулась к нему лицом. И смотрела так, будто оценивала, примеривалась.

– Лучше вам знать. Глупое положение… Вас подозревают в краже денег.

Ковалев сперва онемел от негодования, не нашел, что сказать, а она продолжила:

– У секретаря, Ольги Михайловны, сегодня пропали отпускные, и никого кроме вас наедине с ее сумкой в приемной не было.

– Но… я не брал никаких денег… – выдавил Ковалев, понимая, как глупо оправдываться. Невиновный не оправдывается!

– До этого я додумалась без ваших объяснений.

– Да пока я был у Зои, в приемную мог кто угодно зайти! Ее сумка раскрытая на стуле валялась!

Инна отвела взгляд и продолжила так, будто не слышала слов Ковалева:

– Они ни за что впрямую вас не обвинят, потому что не пойманный не вор. А слухи пойдут, и на каждый роток вы платок не накинете.

Растерянность сменилась злостью, он втянул воздух сквозь зубы, сосчитал до трех и спросил:

– Много денег было?

– Какая разница. Для секретаря много. Десять тысяч. Две пятитысячные купюры.

– Вообще-то это и для меня немало… – проворчал Ковалев.

Он в самом деле был благодарен пожилой секретарше и за путевку для Ани, и за возможность быть здесь рядом с ней, она одна из немногих стояла на его стороне, к ней он не боялся обращаться с просьбами… Мысль о том, что она теперь считает его вором, была невыносима.

– Вы сумели расположить к себе слишком многих Зоиных коллег, Татьяну в том числе. Даже Ириша и та перестала считать вас врагом! Вы победили волка-демона, не крестом и не молитвой вовсе, – кто из детей после этого будет верить в силу ее бога? Мало кто верит в вашу любовь к маленьким мальчикам. Ваша дочь не боится страшных историй и вполне справляется с конфликтами в коллективе. Что же остается Зое? Обвинение в краже – неплохой вариант, знаете: то ли он украл, то ли у него украли… Сплетни поползут, даже если вы поклянетесь на Библии, что не брали денег.

– Я приехал и уехал, что мне до местных сплетен?

– У вас тут дом. И от зова реки вы так просто не отмахнетесь. И… с обвинением в воровстве не смиритесь, это не просто местные сплетни, это задевает вашу честь.