Смотреть на капитана было одно удовольствие. Надулся, побледнел, сморщился так, что зубы заскрипели.

— Похвальное знание устава, ведьма. И министра вспомнила, — хмыкнул капитан и помахал своим, чтобы опустили оружие. — Из наших что ли?

— В отставке, седьмой женский особый. Техотдел, — Банши спрыгнула с крыши, подошла к капитану и задрала рукав куртки, демонстрируя там какую-то татуировку, — Давно это было, в прошлой жизни.

— Что же ты сразу не сказала, дочка? — капитан опять изменился, став не гадким крикуном, а заботливым и ласковым дедушкой. Обмяк даже как-то, либо выдохнув, что конфликта не будет, либо просто колючки из него «вылетели».

Я покосился на Банши. В прошлой жизни? Возраст я, конечно, у нее не спрашивал — опасное это дело, но до тридцати точно. Прям как кошка с кучей жизней. И татушку скрывала.

«Да, что ты мучаешься? Ночью Белку отправь, пусть разглядит там все…» — посоветовал Ларс.

«Не слушай его, и бельчонка на грязные дела не посылай. Банши хоть и пришибленная, но все же дама…» — заступился Муха.

«Ага, дама… сегодня дама, а завтра уже со старым пердуном в моторке укатит. Я стих на эту тему написал. Хотите послушать? Над началом еще думаю, но потом такие слова: чтоб звезды с неба доставать, из-за какой-то…»

«Ларс, это плагиат…» — я оборвал старика: «Раз уж копаешься в моей голове, то поищи полочку „внеклассное чтение“. Асадова хотя бы или Есенина. Хотя, с ним поаккуратней… а с Банши я сам разберусь. Захочет, расскажет… а нам пора дальше двигаться…»

Все, что я хотел узнать о ширине страны моей родной, а также все, что не хотел, вывалилось на меня за следующие три недели. А то и дольше, так как большинство дней не отличалось разнообразием.

Когда возле трактира закончился процесс узнавания и братания бывших коллег, все пошло как про намасленному намеченному плану.

Капитан не только не стал мешать нам забрать трофейную моторку, и забрал в тюремный лазарет раненого Горбушку, но и выделил нам проводника. Даже двух — первый показывал нам с Рыжим дорогу до ближайшего населенного пункта с телеграфом, а второй вместе с Банши вернулся к поезду.

Через сутки Рыжий уже оттелеграфировал что надо и куда надо — в артель и в штаб «пинкертонов». А еще через два дня на станции в соседнем областном центре нас подобрало очередное чудо местной техники. Не то рельсоукладчик, не то тягач для паровозов, который медленно, но верно доставил нас к месту встречи с разрывом. Подцепил остатки состава, а пока нас не было, народ времени даром не терял — разобрали на дрова и стройматериалы для лагеря несколько полностью убитых вагонов. Максимально облегчили, а потом, явно, с помощью магии и какой-то матери свалили их с рельсов.

В итоге осталось всего два вагона первого класса, сейф, жилой вагон «пинкертонцев» и одна платформа с моторками. «Буханка» и всего один выживший «форд» под чехлом. Лошадям не повезло — ни самих зверушек, ни загона.

Сцепились, вздрогнули да покатились с черепашьей скоростью вперед по шпалам опять по шпалам. Нас даже догнал кто-то через четыре дня, гудел и ругался, но по обочине не рискнул обогнать, ибо колея была одна.

В крупном по местным меркам промышленном городе, с заманчивым названием Земляникино нас спихнули на запасной путь, поменяли там локомотив и добавили еще два пассажирских вагона с подкреплением из охранки. Поезд взбодрился, а вместе с ним вся уставшая команда, но ненадолго. На следующей же станции к нам прицепили пять вагонов с бревнами и два почтовых. Купцы решили совсем уж в минус не работать, быстро сориентировались и перекупили у кого-то дешевую партию.

И наша черепашка поползла дальше. Бросить которую не позволял контракт и сломанная «буханка».

Я пытался. Пытался сделать так, чтоб УАЗ пролез в пространственный карман. Идея заполучить карманную парковку не отпускала меня. Греть по утрам не надо, снег чистить тоже, опять же не угонит никто. Но силенок не хватало.

Допрашивал Ларса, читал учебники для начинающих магов, советовался с Гидеоном — механика была понятна, только сил не хватало. Я открывал карман, просовывал себя внутрь (молясь, чтобы мысленно не проскочило в голове какое-нибудь дурацкое: «Сезам…»), упирался ладонями в стену и толкал. Разминал, как пластилин, отдавая силу.

А потом валялся в отрубе ее восстанавливая. Недовольный медленным прогрессом — сантиметров на сорок удалось расширить, но это не паркинг, а так — зимнюю резину хранить. Нужна была сила извне.

— Нам бы парочку деймосов, а лучше десятка два. Гидеон, какая вероятность встретить еще один поезд призрак?

— Тьфу на тебя, — священник спихнул меня с кровати, которую мы делили по сменам. — Я из этого поезда выйду только на вокзале и только для того, чтобы купить немного выпить. Или много. Слушай, а пошли горностая в первый класс, а? Там у Шмидта я пару заначек видел, а то у меня уже даже не горит, а пепел по нутру гуляет.

— Водички попей, полегчает. Банши, кстати, отличный суп сварила.

Я вышел из купе, потянулся, прислушиваясь к ощущениям, и решил, что продолжать тренировку с карманом пока рано. Проверил своих фобосов, которых пришлось временно отключить от силовой подпитки. Да и, честно говоря, достали уже.

Так как поэта в профессоре не признали, он переключился на песни. А со второй недели к нему предательски присоединился Муха, чтобы тоскливо тянуть уже на два голоса.

«Эх, дороги, пыль да туман…» — в сотый раз завыл профессор.

«Лучше так — эх, дороги, снег да метель…» — подпел Муха.

«Не, это не в рифму. Это я тебе, как профессиональный поэт говорю… давай…»

«Поле, русское поле…Светит луна или падает снег…»

Я так и не понял, откуда они это берут, хотя песню из «Неуловимых мстителей» узнал. Но сил терпеть уже не было.

Несколько дней назад демонстративно посильнее закрутил крышку душелова и перекрыл поток силы, которую они из меня тянули. Подпитывал дважды в день, когда выпускал Белку погулять и обратно. Тематика песен сменилась на что-то арестантское, еще более грустное и совсем уж тоскливое, но разжалобить я себя не дал.

Итак кукуха уже ехала от однообразия пейзажа за окном, так еще эти. Широка страна моя родная, много в ней глуши, полей и снега. Мы хоть и приближались к Москве, да и крупные города стали попадаться чаще, а с ними и остановки. Но купцы слишком переживали за свой товар, и после оценки нашей эффективности, никуда от себя не отпускали.

Я подумывал подкатить к Олесе, но на первых порах упустил момент — то в отключке, то на дежурстве. А потом уже меня Стеча опередил, не только захватив внимание девушки, но и заручился поддержкой ее отца. Пообещал провести ряд сыскных мероприятий по конкурентам артели.

Как назло, атаковать нас никто не решался. Один раз ночью чувствовалось, что прощупывает нас какая-то тварь, но, похоже, я ее спугнул своим нетерпением. А потом еще и злой ходил и на всех огрызался.

Гидеон злился на свою трезвость, Банши отстранилась, витая где-то далеко в своих воспоминаниях, Захар только каждое утро перечитывал грамоты, которых становилось все больше, и улыбался.

Рекомендательное письмо от Исаева, грамота от артели, а теперь еще и благодарность от тюремной стражи со списком беглых Грешников, за которых нам дадут награду в Ордене. А учитывая, что улыбка у железного человека растягивалась до ушей, сумма там была приличная, плюс очки репутации в Ордене.

Самому не терпелось уже достать свежий выпуск «орденского листка» и посмотреть, какой у нас рейтинг после победы над поездом-призраком. Доедем, отчитаемся, трофеи сдадим и будем праздновать!