– Я понимаю. Ини, но если бы я знал… – старший товарищ скорбно поджал губы.

Девушка опять похлопала ресницами, а потом, сбросив маску наивной куколки, жестко сказала:

– Сиг, даже если бы ты знал, везти сюда твою жену и малыша верх неразумия!

Напарник кивнул в ответ и, заглянув на высокую каминную полку, провел рукой по рельефу, выложенному глазурованным кирпичом.

– Сейчас просто напиши им письмо, а когда вернемся, сможешь без проблем уйти на покой.

– Да все я понимаю, – Сиг махнул рукой и ловко дернул балдахин, с которого посыпалась пыль. – Так, ворчу только. Надеюсь, ты получишь не только деньги?

Вот тут Инира могла только пожать плечами и пробормотать:

– Надеюсь. Кто знает, что на самом деле готов мне заплатить лорд Иан?

Камил ее решение принял сразу, но контракт заключил отдельный. Сейчас друг осматривал этаж, расположенный над королевскими покоями. По традиции, там размещались сокровищница для коронных драгоценностей и парадная оружейная комната.

Кварт осматривал карету и лошадей, готовил дополнительные пути отхода на случай нападения. Все при деле, но девушка все равно чувствовала себя неуютно в этих комнатах.

Они были такими чистыми и безликими, словно дорогие интерьеры в музее. Только ширма настоящей жизни. Ни уютных мелочей, ни бумаг, ни воспоминаний. Полное ощущение, что комнаты обставили в один день всем – от кресел до чернильницы.

Сиг окончил осмотр спальни, гардеробной и кабинета, а потом остановился недоуменно в маленькой гостиной:

– Ини, а где еще комнаты?

– Какие комнаты, Сиг?

– По фасаду этого крыла идет двадцать окон, в каждой комнате, которую мы прошли кроме гардеробной три окна, где еще одиннадцать?

– Одно окно в коридоре, но ты прав, сейчас поищем.

Проглотив конфетку мамаши Купы, телохранительница осмотрела стену магическим зрением. Впрочем, можно было и не стараться – чуть засаленный край драпировки и дорожка на ковре указывали на потайную дверь четко.

Отодвинув занавесь, спрятанную за ширмой, наемники вошли в обычную дверь, отличавшуюся от прочих только засовом вместо замка и тщательно смазанными петлями.

Перед ними оказалась совсем другая комната. Слева стояла вешалка, едва видимая под ворохом плащей и шляп. Справа выстроились сапоги, башмаки и ботфорты, а сверху на них покоилось седло с оборванной подпругой. На стене торчала голова лошади, искусно вырезанная из дерева, а под ней овальное зеркало в потертой золоченой раме.

Большое пространство у дальней стены занимал стол, накрытый вместо скатерти шерстяным деревенским платком с бордовыми розами, а над столом висела удивительная картина. Художник, написавший ее, был, несомненно, талантлив, но никогда не учился в столичной академии художеств: яркие краски и почти плоские силуэты, тщательно прописанные детали и слишком большие головы.

И все же от картины невозможно было оторвать глаз! Четверо юношей, изображенных на ней, казалось, жили своей жизнью посреди беззаботного лета, а женщина, сидящая у их ног, воплощала в себе доброту и материнскую снисходительность к их проказам. Инира отметила пейзаж, характерный для Пограничья и разложенную поверх бордовых роз немудреную, почти нищую снедь, когда за спиной раздался холодный голос:

– Что вы здесь делаете, сударыня?

Девушка обернулась – хорошо смазанные петли сыграли с ними злую шутку, в дверях стоял король Вайнор.

– Мы осматриваем рабочее место, ваше величество.

– Что ж, я понимаю, – король бросил в нашу сторону сдержанно-недовольный взгляд, – но впредь без меня сюда попрошу не входить.

Инира отвела взор, который упорно возвращался к картине, и спросила:

– Кто делает здесь уборку, ваше величество?

– Никто, – буркнул король, устало опускаясь на простой стул в плюшевом чехле.

– Хорошо, так нам можно осмотреть эти комнаты, или лучше зайти в другой раз?

– Другого раза может и не быть, – поморщился король. – Послезавтра мы уезжаем. Хорошо, можете осмотреть эти комнаты сейчас, только принесите из-за ширмы корзинку.

Он устало откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Сиг бесшумно ступая вернулся в гостиную, а Инира еще раз пробежалась взглядом по комнате, отмечая детали, скрывающие эти комнаты от посторонних. Тонкие плетеные шторы пропускали свет, но разглядеть за ними с улицы никого нельзя. Рядом висели тяжелые суконные портьеры, способные скрыть свет свечи и даже лампы.

Большой диван, накрытый толстым меховым покрывалом и пара пледов, явно служил иногда заменой пышной королевской кровати, а мятый камзол, брошенный на стуле, говорил о том, что здесь есть и сундук с одеждой.

Вернувшийся с добычей Сигизмунд достал из корзины мясо, хлеб, сыр, бутылку вина и кувшин с водой, приборы и салфетку. Потом аккуратно и быстро накрыл стол и отошел, поставив корзинку на пол.

Его Величество, кажется, задремал. Телохранительница уже собиралась так же бесшумно удалится, давая сюзерену возможность отдохнуть, но тут король вздрогнул, просыпаясь, и, благодарно улыбнувшись, пригласил свою охрану к столу.

Ни Сигизмунд, ни Инира не отказались. Вообще хороший наемник никогда не отказывается от еды, выпивки и сна в мягкой постели, ибо не знает, когда ему может перепасть все это в следующий раз.

И все же Инира исподтишка наблюдала за венценосным нанимателем: ел король аккуратно, но так завораживающе аппетитно, что девушка поспешно отвела взор. Давно ей не приходилось наблюдать королевскую трапезу. Скрывая смущение, она выбрала себе бутерброд и отвернулась к стене с лошадиной головой, делая вид, что любуется интерьером.

Оказалось, прямо над диваном висел портрет чернокосой голубоглазой девушки в крестьянской блузе. Телохранительница присмотрелась. Мелькнуло что-то знакомое в женском лице, потом девушка оглянулась на обедающего короля, а он, взглянув на то, что привлекло ее внимание, понимающе усмехнулся и сказал:

– Вы угадали, леди, это портрет моей матери. Как раз в этом возрасте ее увидел король.

Договаривать Вайнор Эльмер не стал, в королевстве все знали балладу о бастарде.

Прежний король слыл верным супругом. Во всяком случае, коронные земли фавориткам не дарил. Да и вообще в шумных сборищах и гульбищах после свадьбы замечен не был.

Королева благополучно родила ему двоих сыновей и дочь. Но, будучи почти на десять лет старше мужа, ушла в мир иной значительно раньше супруга, оставив Его Величество вдовцом, в возрасте всего сорока пяти лет.

Принцы подрастали, а принцесса и вовсе была уже замужем, когда встретил король на охоте прелестную и очень юную девушку. Всего пятнадцати лет отроду. Красавица оказалась баронессой, из весьма старинного и уважаемого рода, и почему-то не пожелала любви короля.

Почти неделю в дом ее родителей наведывались знатные дамы и кавалеры, маскируя достойным видом неприличные предложения, но девушка была непреклонна. Ее стойкость не смутили ни посулы королевских сводников, ни отцовский гнев. Даже хлеб и вода на завтрак обед и ужин не поколебали ее решительность.

Тогда ее просто украли. Родители получили письмо и титул, а недельки через две в королевском охотничьем домике поселилась новая фаворитка, черноволосая и голубоглазая. Как уж король ее уломал – неизвестно, но навещал он ее не реже трех раз в неделю не обращая внимание на дворцовые сплетни.

Спустя год «охотничья жена» родила королю сына, а еще через пять король умер. Принц, ожидающий коронации, не желал иметь под боком соперника, и выгнал женщину, не забыв отнять все подарки отца. Семья бывшую фаворитку не приняла, считая позором. Тогда синеглазая красавица исчезла. При дворе даже шептались, что погибла.

Однако с того самого времени королевскую семью начали преследовать несчастья. До коронации наследник не дожил – буквально накануне оступился на лестнице и пробил голову. Три дня бессвязного бреда и жесточайшая горячка унесла принца как осенний ветер былинку.

Младший брат принца был еще несовершеннолетним и до его коронации следующие пять лет страна жила под рукой Совета Лордов, направляемого супругом принцессы, герцогом Астоном.