– Вот сударыня, размещайтесь! – объявил он, обводя рукой унылое помещение.

Я аккуратно присела на сундучок, ожидая, пока капитан выйдет. Однако он не спешил – ему похоже не терпелось получше рассмотреть свою пассажирку. Поэтому я решила изобразить хлопотливую курицу и повернувшись спиной к речнику, тонким писклявым голосом начала причитать:

– Ах, где же моя подушечка? Здесь так неуютно! И пледик, где мой пледик!

Мартин на миг растерялся, но потом, что-то поняв, подыграл:

– Не волнуйтесь сударыня, вот сейчас найдем ваш пледик, потом выпьем капельки и ляжем баиньки…

Услышав этот бред, капитан решил не связываться с истеричкой и быстро сбежал, дав нам возможность спокойно попрощаться.

Подарок Витаре я все же передала, правда через самого Мартина.

Простившись со старым другом, я побрызгала в каюте лимонным маслом, забивая неприятные запахи, плотнее закуталась в плащ, и прилегла, старясь уснуть. Шум воды, крики матросов и бас капитана уплыли куда-то вдаль.

Проснулась я среди ночи, не сразу сообразив, что именно меня разбудило. Оказалось, под дверью раздаются хриплые голоса двух нетрезвых мужчин:

– Ххха, да капитан сказал это гномская сваха!

– ОООО, – гнусаво раздалось в ответ. – Настоящая гномская сваха?

– Ему гном сказал, что это его родственница! – более четкий голос был настойчив.

– А чо он сам к ней не подкатил? – в голосе вопрошающего слышалось искренне недоумение, похоже, в любовных способностях капитана его подчиненные не сомневались.

– Да ему все блондинок подавай, да чтоб смазливая была, а эта дамочка вся закутанная как монашка. Он даже ладошку не увидел! Вот! Представь, какая она страшная! – говорил мужчина сильно заплетающимся языком.

– А вдруг красотка? – возражал ему другой. – Заглянем к ней, проявим внимание к даме! – нездоровый смех этого индивидуума пугал.

– Ага! Соскучилась, поди по настоящему мужчине! – мычал первый голос.

Этот матрос или пассажир был явно более пьяным, а второй его искусно подзуживал:

– А уж если красотка гномьими подарками поделится за труды, то и вовсе весело будет!

Ой, ой, кажется, Мартин оказал мне медвежью услугу, назвав родственницей! Осторожно поднявшись, я проверила, как ходит в ножнах кинжал, а подумав, взяла кастет – убивать без причины не стоило.

Между тем матросы (несколько специфических словечек убедили меня в этом) наконец договорились и один из них решительно толкнул дверь, ловко поддевая ее снизу-вверх. Хлипкая задвижка моментально выскочила из пазов. Эге, похоже, кое-кто только притворяется пьяным!

Однако дверь к удивлению старательного взломщика, не распахнулась. Толчки, ругань и топот не помогли, а я мысленно порадовалась своей выучке – даже недомогание не помешало мне зафиксировать дверь, окно и несколько глазков в тонких переборках.

Брань начала затихать, и я понадеялась, что остановленные бузотеры уйдут в кубрик. Увы, зря надеялась – через несколько минут в мокрое дерево вонзился кортик. Речникам гораздо чаще мореходов приходилось вырубать заросли тростника у берега, либо рубить сети, зацепившиеся за весла, поэтому их кортики были шире и тяжелее, а зачастую вообще изготавливались из обломков палашей.

Дверь затрещала и, стало понятно, что она не выдержит и десятка ударов. Но пока дверь держалась, я быстро упаковала то немногое, что успела достать накануне. Не известно, чем окончится дело, но продолжить путь на этом баркасе я не решусь.

За шумом ломаемой двери послышались еще голоса, чьи-то визгливые крики и стон. Наконец дверь распахнулась. Свет двух или трех масляных фонарей упал внутрь каюты, подсветив пустой гамак.

– Где же она? – с добавкой нецензурной лексики прокричал странный тип в матросской робе, размахивая кортиком.

Рядом гудели еще трое:

– Видишь Хрип, нету здесь свахи! – попытался урезонить крикуна один из матросов.

– Должна быть! – подозрительный матрос вытянул руку с кортиком вперед и медленно начал заходить в каюту.

Короткий удар кастетом в висок – и он осел на пол. Поутру будет шишка и головная боль. Его товарищи отпрянули, увидев, как жестоко поплатился главарь за свою самодеятельность.

Я решила, что это лучший момент для появления – натянула поглубже капюшон и шагнула в полосу света, держа в руках заряженный арбалет:

– Соскучились мальчики? – прошипела я самым отвратным голосом, на который была способна.

Маленькая иллюзия, «подвешенная» на пряжку плаща шутником Камилом превратила меня в змеевидную деву Астанис.

– Аааасссс! – завопил во все горло тот, что был ближе. Лампа выпала из его рук, масло плеснулось на доски палубы и, огонек на почерневшей ниточке фитиля затрепетал на ветру.

– Оооо, Астаааа! – закричали остальные разбегаясь.

Пользуясь паникой, я быстро пробиралась к борту. Мешки висели за спиной, но резко выступивший пот подсказывал, что далеко я с такой ношей не убегу. Маленькая лодочка, как я и предполагала, висела на канатах снаружи. Только как ее спустить на воду?

Оглядевшись в поисках рычага или помощника, я заметила среди ящиков и мешков металлический отблеск. Шагнула ближе, ругая себя за потерю времени и онемела: блестела потертая металлическая подковка на ботинке! На мокрой палубе, среди ящиков с товарами лежал человек с головой завернутый в просмоленный рыбацкий плащ, увязанный веревками как колбаса.

Постоянно оглядываясь и не выпуская из рук арбалет, я склонилась над лежащим. На труп сверток совсем не был похож – ноги упирались в доски настила, удерживая тело от болтания.

Маленький засапожник сам прыгнул в руку. Веревки подались не сразу: толстые и успели обмерзнуть, но вскоре плащ раскрылся. Внутри оказался тощий, изукрашенный синяками подросток в поношенной матросской робе. Он растеряно моргал на свет лампы, горящей у борта, потом рассмотрев меня, в панике открыл рот, чтобы закричать.

– Тсс! Тихо! Ты кто?

– Ю-юнга, – пробормотал мальчишка, цепенея от ужаса.

А я и забыла, что все еще выгляжу как змея с женской головой:

– Не шуми! Лодку спустить на воду сумеешь?

– Д-да, госпожа! А зачем вам? – парень немного заикался, но говорил вполне внятно.

– Хочу покинуть эту компанию, грубые у вас матросы, – хмыкнула я, забрасывая в лодку багаж.

Парень не смог сам встать, но, когда я приподняла его за ворот робы показал где находится веревка, спускающая лодку на воду. Я собралась уже прыгнуть в лодку, когда сзади раздалось:

– Госпожа, вы человек?

– Человек, – нехотя отозвалась я, похоже иллюзия спала, а внизу уже различался топот многих ног и лязг арбалетов.

– Возьмите меня с собой! – взмолился парень кулем падая на палубу.

– Чем тебе здешние матросы не угодили? – поинтересовалась я уже стоя в лодке.

Юнга покраснел и утер рукавом побитое лицо.

– Понятно, – тяжко вздохнув, я вернулась на палубу.

Идти сам закоченевший подросток не мог, пришлось буквально сваливать его в лодку и срочно спускаться на воду. Вовремя! Возле моей каюты уже тушили въедливый огонек, а несколько бородатых оболтусов начали обыскивать палубу.

Шлепок лодки о воду я восприняла как благословение Звездосветного. Теперь весла в руки и ходу!

Парень, сдернутый мною вниз, тихо лежал, пока я неловко разворачивала лодку, ругаясь сквозь зубы. Его сбитые руки и скрюченное тело говорили о жестоком сопротивлении и не менее жестоких побоях. Резко дергая тяжелую мокрую деревяшку, я молилась Звездосветному, чтобы мне хватило сил увести лодочку в сторону от ставшего смертельно опасным баркаса.

На палубе наконец заметили отсутствие лодки или юнги и начали светить на воду, речными фонарями с начищенными пластинами отражателей. Узкие лучи немедленно выхватили нас из темноты.

Одного болта хватило бы, чтобы навсегда упокоить и меня и полумертвого парня, но Звездосветный был милосердным сегодня. Порыв ветра раздул остатки огня на палубе, горький вонючий дым от тлеющих ледяных досок заволок баркас, давая нам возможность выйти из течения, спрятавшись за маленькой косой.