Гном задумчиво почесал бороду и пошел ставить в известность главу каравана, наказав мне увязать самые нужные вещи в два узла из просмоленного полотна.

– Остальное мы тебе почтой закинем, или оставим в условленном месте, а сейчас побежим налегке.

В этом я с Мартином была согласна – быстро перебрала изрядный тюк вещей, оставила оружие, теплую одежду и деньги, все остальное, включая книгу бабушки Занозы, которую я все еще не открывала, убрала в отдельный мешок. Гном сам отнес мои пожитки в почтовую повозку, объяснив хмурому почтарю, что его спутница заболела. А в мешке гостинцы для родни:

– Отлежится, так заберет, а помрет, так по адресу доставите, – распорядился Мартин, выкладывая на мешок с вещами пару серебрушек.

Почтарь молча закинул тюк в повозку – дело известное, многие путники так страховались, на случай болезни в пути.

Через пару часов показалась деревня. Вид у деревеньки был самый обычный для этих мест: дюжина домов, вольно разбросанных на мало-мальских возвышенностях, несколько длинных навесов на берегу, перевернутые лодки и рваные сети на столбиках, заменяющие плетни.

К моему облегчению темная стылая вода виднелась позади домов. Река явно еще не затянулась льдом, а может зима подбиралась мягкая. На юге реки прятались в прозрачный ледяной панцирь не каждую зиму.

Мартин уже договорился с нашими спутниками – я демонстративно пожаловавшись на холодный ветер с реки удалилась в повозку, гном сидя на облучке ухитрился остановить наш экипаж у избы выходящей огородом к воде.

Пока прочие торговцы договаривались на счет обеда в теплом доме и осматривали рыбу в коптильнях (тут каждая семья имела свою коптильню и свой особый рецепт копчения) мы быстро переговорили с хозяином дома. Рыбак верно счел нас сумасшедшими – зимой покидать караван и плыть по реке?

– А вы точно хозяину ничего не должны? – удивленно спросил он.

– Точно, – отмахнулся Мартин, – нам просто в другое место надо и побыстрее. – Тут ювелир вдруг огляделся, понизил голос и прошептал: – королевское дело! – А потом бликанул в глаза мужика небольшой биркой, похожей на значок королевского дознавателя.

Побледневший рыбак без лишних слов побежал снаряжать лодку, а мы отдали должное горячей ухе и рыбным пирогам.

Через час, когда торговцы разомлели на лавках в теплых избах мы уже сидели на жестких скамьях длинной лодки шустро сплавляющейся по течению. Рыбак и его старший сын немного помогали веслами, стараясь экономить силы – им еще предстояло вернуться до ночи в деревню.

Ледяные брызги с весел падали на толстые кожаные плащи, которые нам выдали рыбаки. Низко склонившись я просила Луноликую помочь мне добраться до берега живой – свинцовая, вода отчего-то нагнетала страх, сжимая желудок в ледяной ком.

В глубоких сумерках эта пытка завершилась – лодка пристала к ветхому причалу на окраине небольшого городка. Мартин буквально вытолкнул меня из качающейся посудины и бросил рыбаку тяжеленький мешочек:

– Держи! И помалкивай!

Рыбак немедленно отчалил, развернув лодку в обратную сторону.

Идти я не могла – перед глазами все кружилось, хотелось сесть на скользкие обледеневшие доски причала и заплакать. К счастью гном не растерялся – подставил мне плечо и поволок куда-то на запах дыма, навоза и человеческого жилья.

Очнулась я утром, в кровати. Судя по звукам, это был постоялый двор. У постели обнаружился кувшин с водой и таз для умывания, рядом лежали мои мешки. Закоченевшее тело неохотно расставалось с тюфяком и одеялом, однако было просто необходимо убраться отсюда, пока нас не начали искать.

Мартин обнаружился тут же – его храп разносился из-за простенькой деревянной ширмы, разделяющей комнату пополам.

– Мартин! – позвала я, закончив одеваться.

– А? – за деревянной конструкцией раздался грохот, потом ширма сложилась, открывая растрепанного гнома в нижнем белье. – Ини? – ювелир протер глаза, расправил бороду и восстановил преграду: – я сейчас оденусь, закажи пока завтрак.

– Мартин, а где мы? – я присела на разворошенную кровать, собирая волосы в сетку.

– Городок, называется Креманкль, три трактира, два кабака и маленькая верфь для строительства рыбацких лодок, – зевая проговорил гном шурша одеждой.

– Как отсюда можно уехать? – спросила я пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за промасленной тряпкой, прикрывающей окно.

– Либо верхом, либо с попутным караваном, но проще всего по реке, – ответил Мартин, появляясь в своем привычном опрятном виде.

– Завтракать будем в комнате? – спросила я, сцеживая зевоту в кулак.

– Лучше здесь, меньше внимания, – решил Мартин, – а с капитаном я успел вчера договориться.

Я дернула за шнурок, вызывая служанку и, спряталась за полог кровати:

– Мне лучше не показываться, Мартин. Закажи, пожалуйста, хлеб и сыр, а горячее на твой вкус, – попросила я друга.

Мартин тут же переместился к двери, встречая трактирную служанку: растрепанную женщину лет сорока в несвежем переднике. Она попыталась сунуть внутрь любопытный нос, предлагая прибрать в комнате, но гном быстро выдавил ее в коридор и проговорил заказ столь сурово, что она не посмела возражать.

Завтрак принесли быстро, он был горячим, сытным и почти не вонял речной рыбой, так что я даже смогла кое-что съесть. Потом Мартин проводил меня к небольшому баркасу, покрытому облезшей черной краской. Судя по расцветке самого судна и всего такелажа, баркас занимался не только мирной торговлей. Именно такая маскировка позволяла скрыться в ночи, загасив ходовые огни.

Капитан баркаса с красивым названием «Летящий» обнаружился в крохотной закопченной пивной у самого причала. Я входила в это заведение с большой осторожностью – помимо крепкого запаха пива, жареного лука и немытого тела тут всюду сновали какие-то мутные личности в потертых рыбацких и матросских робах. Служанки же отличались пышностью форм и очень глубокими вырезами.

Мартин повертел головой и указал мне того, кто был нам нужен. Я присмотрелась: крепкий седобородый мужик лет тридцати потягивал пиво и задумчиво посматривал на пару растрепанных девиц, хихикающих в углу.

Обветренное лицо, мозолистые руки и кожаный плащ выдавали в нем речника с первого взгляда. Но было и кое-что еще за что сразу зацепился мой взгляд: золотая серьга в ухе и широкая золотая цепочка с медальоном. Они говорили о том, что это скорее контрабандист, ибо на перевозке пассажиров и мелких партий товаров золота не заработаешь.

Мартин заказал пару пива и подсел за стол капитана:

– Доброго дня сударь.

– И вам, коли не шутите, – протянул в ответ мужчина продолжая поглядывать на девиц.

– Вот моя родственница, которую нужно отвезти в Стригем, – сказал гном, кивнув на меня укутанную в плащ.

– Человеческая женщина родственница гнома? – лениво протянул мореход, делая крупный глоток из глиняной кружки.

– Сваха, – пояснил Мартин, и глаза капитана одобрительно расширились.

Гномы были единственным народом, который уважительно относился не только к тещам, но и к свахам. Поучаствовать в женитьбе достойного гнома дорогого стоило – например, на каждую годовщину свадьбы сваха получала непременный подарок из золота или серебра. А если в этом году у гномов рождался ребенок – еще и с драгоценным камнем.

Так что, представив меня свахой, Мартин поднял мой авторитет среди речников на небывалую высоту. Обсудив еще раз условия моей поездки, мужчины обменялись рукопожатием. Из рук в руки перешел тяжеленький мешочек с монетами.

Потом капитан, бросив унылый взгляд на девиц, встал и предложил проводить меня на баркас. Мартин подхватил мои тюки и заявил, что непременно должен проверить, как будет устроена его родственница.

На баркасе невыносимо воняло речной рыбой, тиной и тухлой солониной. Я едва могла дышать открытым ртом, с трудом сдерживая спазмы.

Топая огромными сапогами, капитан провел нас к небольшой каюте, в которой помещался гамак, сундучок, служащий стулом и небольшой столик у окна, затянутого парусиной.