– Это всё Кристиан.

Лицо сестры становится совсем серьёзным, пока она заплетает мои волосы в уже привычную причёску. Косы кольцами укладывает на затылке, а вторая половина распущена и ложится на плечах и спине. Сестра не стала заставлять меня надевать платье, позволила остаться в моём кафтане, но нашла мою алую мантию. Ту самую, с широкими рукавами, ту самую, в которой я умерла во второй раз. Они её полностью отмыли от крови.

– Кристиан – чёртов засранец, он даже не рассказал мне, что сам Морок! Как и Александр, никогда не спрашивал совета и не делился своими планами! – вдруг ругается она. – Он знал больше, чем мы думали, и хотел что-то сделать для тебя. Для нас всех. Оказывается, его наставник – Андрей – упомянул кое-что очень давно. Он рассказал, чем особенна связь ученика и наставника у Мороков: только они между собой могут делиться жизненной силой. У тебя есть метка Морока.

Чувствую, как палец сестры упирается мне в спину, там, где появилось странное пятно в форме ладони после воскрешения.

– Её тебе поставил Александр, она работает как ваша связь. Но такую же может поставить Морок и на живого. А точнее, такое может сработать, только если его поставит наставник на своего ученика.

Я рассеянно киваю, не совсем понимая.

– Александр продолжал тебя держать на привязи, но его силы не хватало для восстановления сердца и тела в целом. Ты была полностью мертва. Просто не разлагалась, а он перепробовал всё, что только знал, но ничего не помогало, потому что его жизненной силы не хватало.

– Я знаю, но как тогда он это сделал?

– Кристиан. Он отдал свою жизненную силу Александру, – тихо шепчет она. – Трудность в том, что Кристиан тоже уже оживил мёртвого и у него, как и у Александра, была лишь половина.

Я всё ещё не понимаю, но по позвоночнику уже ползёт неприятное предчувствие.

– Он отдал почти всё, что у него было.

– Почти? – моё дыхание сбивается, когда я пытаюсь понять её слова, что кажутся мне какой-то до ужаса сложной загадкой.

– Кристиан оставил для себя… ровно на год жизни, – голос Анны становится печальнее и тише, но прочистив горло, она продолжает. – Он всё продумал. Даже то, что Александр может попытаться вернуть ему его жизнь. Но такая передача возможна лишь в одну сторону, это может сделать только старший в пользу младшего. Кристиан поставил на него метку Морока, но с ними, как я уже и сказала, она работает по-другому, потому что Александр тоже Морок и, самое главное, он живой.

– Вот же действительно идиот! – зло выплёвываю я. – Где Кристиан?

Анна заканчивает причёску и какое-то время молчит, роясь среди косметики на туалетном столике. В тишине она даёт мне время всё осознать самой.

– Прошло два года… – выдыхаю я, понимая её заминку, в груди сердце молчит, но я давлю кулаком на грудь, пытаясь унять боль. Я понимаю, что не увижу больше своего друга.

– Да, – нехотя кивает она. – Он умер полгода назад. Кристиан… умер спокойно, Агата. Весь год он смеялся над нашими кислыми лицами. Делал всё, что вздумается, тратил деньги, пил, веселился и доставал каждого из нас, зная, что мы не станем на него орать из-за его жертвы.

– Вы действительно не орали на него?

– Богиня, конечно, нет! Первое, что сделал Северин, выслушав, что он натворил, это ударил его прямо в челюсть. Александр бить его не стал, но он припомнил каждое ругательство, что выучил за свою жизнь, – сестра тихо смеётся, а я выдавливаю улыбку, пытаясь это представить. – На тренировках временами мне казалось, что они пытаются убить его от обиды, раз уж он всё равно умирает.

Она перестаёт улыбаться, вновь становясь серьёзной.

– Но это не меняет того, как мы все по нему скучаем. В итоге Александр, соединив свою половину и половину наставника, стал почти полным… но лишь почти. Сердце легко восстанавливается, если Морок на пике своей силы, но здесь всё равно были трудности. Однако Александр справился. Твоё тело восстановилось.

– Но? – предположила я, замечая отсутствие радости на лице сестры.

– Но ты не просыпалась. Тело твоё было здоровым, нить с Александром крепка, но ты так и оставалась мёртвой. А мы просто продолжали ждать, надеясь, что когда-нибудь ты вернёшься к нам. И теперь… – она выдыхает с таким облегчением, что в груди вновь закололо от неприятной боли. – Теперь ты встала.

– Но я вновь привязана к Александру? – хватаю сестру за руку, когда она заканчивает подводить мне глаза чёрной сурьмой и пытается нанести краску на губы. – Я же вновь вытяну из него всё!

– Нет, теперь в нём достаточно силы, чтобы держать тебя живой и жить самому. Он не может тебя воскресить, но ты будешь жить так долго, как и он. Твоё дыхание остановится, только когда его сердце перестанет биться, – ласково улыбается Анна. – Всё закончилось, Агата. И он, и ты… вы оба будете жить. Хотя бы так. Вместе.

«А мы… мы будем вместе ещё много лет, связанные единой жизнью. И умрём так, как пишут в твоих сказках. Вместе. В один день…» Я вспоминаю, как он сказал это Даниилу, чтобы его позлить. И как удивительно он оказался прав.

Как угораздило меня попасть в сказку?

Получить принца и обещанную смерть в один день?

Но я буду с ним. До конца его дней, я буду с ним.

Я не знаю, что чувствовать по этому поводу. Слишком много информации за один час, и вся она путается в голове, когда в груди смешиваются обида и облегчение, счастье и горе. Они сплетаются вместе, оставляя меня в смятении.

Сестра замечает моё побледневшее лицо и гладит щеки, стирая слёзы, которые я даже не заметила.

– Ты не представляешь, каким облегчением стало то, что ты проснулась. Эта история – лишь начало. И есть ещё множество того, что я должна тебе показать. Но главное, что смерть Кристиана не была напрасной, как и твоя. Ты даже не представляешь, как много сделала.

Я закусываю губу, сдерживая оставшиеся слезы.

– А теперь забудь пока обо всём грустном. Пришло время тебе встретиться с остальными друзьями. Ты, может, и спала, но мы так долго ждали.

Сестра сжимает мою руку, а я выдавливаю улыбку, и продолжаю это делать, пока она не становится настоящей.

Северин оказался прав. Среди всех вечеров какова удача была проснуться в лучший из них?

Коляда. Праздник, что начинается с первой звездой. Праздник, когда улицы наполнены людьми в масках животных, умерших, чертей, смерти и других кошмаров. Те, у кого нет масок, – низко надвигают на глаза меховые шапки с ворсом, перекидывают длинные волосы вперёд или разукрашивают лица сажей, белилами и другой краской. На фоне ряженых Морок выглядит как один среди своих и далеко не самый пугающий.

Эта ночь веселит и пугает одновременно, а покой и обычные правила нарушаются шумом и удивительными представлениями.

Праздник, в честь которого жгут костры. Ночной воздух полон криков, шуток, песен и веселья, а музыканты беснуются, играя энергичные мелодии на струнных инструментах под барабанный бой. Все женщины распускают волосы, какие-то девушки притворяются парнями, большинство выворачивают верхнюю одежду, вытаскивая мех наружу. Люди в жутких масках делятся едой и пожеланиями здоровья, долголетия и удачного брака. И весь праздник пропитан запахом свежего хлеба и угощений, топлёного сахара, застывшего в леденцы причудливой формы, и сладкой медовухи.

Сестра ведёт меня по полутёмным коридорам к выходу из дворца, и чем ближе мы к площади, тем чётче я слышу сердцебиение праздника. И сама непроизвольно ускоряю шаг в предвкушении.