– Почему ни ты, ни Александр не ненавидите меня?

Молодой король перестаёт играть. С последней нотой тишина звенит каким-то особенным тоном. Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа, а Северин заглядывает мне в глаза. Хмурится, почти как Александр.

– За что мы должны тебя ненавидеть, Агата?

– За то, что я оболгала всю вашу семью, – я напрямую признаю свою вину.

– А наша семья убила твоих сестёр, – в тон мне отвечает он. – Мы все запятнаны, Агата. Мы все виноваты. Если бы ты не пришла к моему дому с оружием – всё было бы по-другому. Если бы наши предки отдали правильный приказ взять Мар живыми – всё было бы по-другому. Но всё случилось так, как случилось. Теперь нам предстоит исправить ошибки, и я предпочитаю думать, что пока мы неплохо справляемся.

Я согласно киваю и копирую его непринуждённую улыбку, когда та вновь расцветает на его лице.

– Иди, отдохни, Агата. Что бы там Александр ни сотворил, утром будет легче.

Он сжимает моё плечо, пытаясь поддержать, а когда я поднимаюсь, Северин вновь возвращается к роялю, добавляя:

– А если нет, то взгляд на его муки совести при свете дня точно улучшит твоё настроение. Уж поверь, я знаю, – есть в его улыбке временами какое-то мрачное наслаждение, и я киваю, благодарная за эту поддержку.

Я выхожу в коридор, направляясь к себе в комнату, но стоит мне остаться в одиночестве, как смущение и тяжесть в груди возвращаются. Мне было так спокойно, а теперь я вновь морщусь от воспоминаний о своём глупом поведении, не зная, как сама буду с утра смотреть Александру в глаза.

Шумно втягиваю носом воздух и замираю от странного запаха. Он что-то мне напоминает, но я так устала за этот вечер, что никак не могу понять. Однако этот запах оставляет привкус пепла на языке и ускоряет сердцебиение. Я замираю, не в силах сделать и шага. Чувствую, как накатывает паника. Начинаю хватать ртом воздух, ощущая уже, казалось бы, забытое чувство беспокойства. Мне в спину так и льётся спокойная мелодия Северина, я цепляюсь за неё, будучи не в состоянии сдвинуться. Но мелодия обрывается на середине.

Оглушённая внезапной переменой, я жду, пока король продолжит играть или выйдет из комнаты, чтобы вернуться к себе в спальню, но меня обволакивает тишина. Я считаю медлительные секунды, а паника всё сжимает руки на моём горле, не давая дышать.

Подгоняемая тревогой, я вбегаю обратно в зал с роялем, чтобы увидеть в помещении пять человек во всём чёрном, а один из них накинул сзади толстую удавку Северину на шею, душит его, поднимая вверх и оттаскивая от музыкального инструмента. Король сопротивляется, цепляясь пальцами за верёвку, царапает своё горло, но его застали врасплох, и он не может даже хрипеть, так сильно ему перекрывают кислород.

Кровь. Запах, стоящий в воздухе, – это металлический привкус крови. Северин и в обычные дни предпочитает ходить по дворцу без лишней охраны, а сегодня почти никого нет. Наёмники явно об этом разузнали, но до каких-то стражей они всё-таки добрались.

Даниил.

Моя паника сменяется яростью, когда я, не мешкая, хватаю изысканную вазу с невысокой подставки, которых здесь много, и разбиваю о голову ближайшего ко мне наёмника. Я не замечаю, как пинаю второго, а третьего бью головой о мраморную колонну. Не вижу ничего, кроме того, как краснеет лицо Северина. Мужчины, которого так любит моя сестра, короля, что назвал меня членом своей семьи, и брата, которым дорожит Александр. Ничего из прошлого не имеет значения, когда я набрасываюсь на огромного мужчину, что душит Северина. У меня нет оружия, поэтому я делаю то, что не сделала бы никогда раньше. Дёргаю его одежду, касаясь шеи. Нащупываю нити жизни, хватаю и тяну так сильно, что он дёргается, а золотые нити рвутся в моей руке, оставляя три глубокие раны, разрезая кожу и мышцы. Тело убийцы сразу обмякает и валится на пол, а Северин падает на колени и заходится в кашле, освобождаясь от верёвки.

Я замечаю, как двигаются тени. Даниил послал не пятерых, а больше. Я не успеваю сосчитать, когда несколько набрасываются на меня, пытаясь добраться до Северина, который теперь за моей спиной. Шиплю, чувствуя, как кровь капает на пол из раненой руки. Я использовала ведущую правую, но теперь у меня нет времени думать о последствиях. Пригибаюсь от меча первого и бью ему рукой в шею, отчего он начинает хрипеть и валится назад. Хватаю второго за лицо раскрытой ладонью, заливая ему глаза своей кровью, мужчина тихо ругается, едва уклоняясь от моей ноги. Выхватываю у него кинжал и кидаю в горло ещё одному наёмнику, что почти обошёл меня справа, чтобы добраться до короля. Я убиваю ещё двоих, вытащив из ножен длинный кинжал у самого первого.

Стараюсь справиться со страхом от того, что я одна стою между убийцами и теперь дорогим мне человеком. Меня не пугает собственная смерть, которая всё-таки оказалась возможной, но я боюсь проиграть, и тогда Северин тоже умрёт.

Кинжал вновь приходится кинуть. Моя правая рука болит, я наношу недостаточно сильный удар мужчине, что возникает слишком близко, пропускаю кулак, который попадает мне в челюсть.

– Короля – убить, Мару взять с собой! – Тихо приказывает один из громил, пока я валяюсь на полу, пытаясь унять головокружение. Кто-то бьёт меня ногой по животу, заставляя согнуться от боли, но Северин приходит в себя. На его лице нет и следа той доброй улыбки, что я недавно видела. В нём нет и страха, только холодная ярость, когда он поднимается, выворачивает руку с кинжалом у одного наёмника. Не моргнув глазом, ломает эту руку, забирая кинжал, пока его хозяин кричит от боли. Движения короля быстрые и расчётливые, он втыкает тот же кинжал другому мужчине в горло, проворачивает и вновь вытаскивает, не обращая внимания на кровь, что заливает ему белую рубашку.

Кто-то поднимает меня за горло, второй хватает ноги. Они пытаются утащить меня куда-то. Я пинаю второго в лицо, а третьего, что устремляется ко мне, Северин опрокидывает на пол. Таким же движением, как это сделал со мной Аарон на тренировке. Ладонь в грудь и подсечка. Я успокаиваюсь лишь на мгновение, чтобы заметить комбинацию. Но если Аарон ухватил меня за рубашку, и, соприкасаясь с полом, я почувствовала лишь лёгкую боль в спине и головокружение, то Северин сделал всё резко, и его противник упал, разбивая голову об пол.

Я упираюсь ногами в ближайшую колонну и отталкиваюсь со всей силы, опрокидывая наёмника, что сжимает мне горло, вместе с собой. Стоит ему ослабить хватку, и я перекатываюсь, выхватываю его кинжал из-за пояса и втыкаю лезвие ему в бедро.

Поднявшись на ноги, хватаю Северина за руку, утаскивая к двери. Теперь мы меняемся с врагами местами. Подосланных убийц осталось шесть и все они в глубине комнаты. Вовремя толкаю короля к дверям, а сама перехватываю двоих, что устремляются за ним, но мне не хватает скорости. Первого я успеваю ударить по ногам, опрокидывая на пол, но в этот момент второй вгоняет мне в бок короткий меч.

– АГАТА!

– УХОДИ!!! – ору я на Северина, сжимая руками лезвие, не давая его вынуть, а наёмник в недоумении замирает, и этого достаточно. Кулаком я бью его в лицо, разбивая нос.

К счастью, король слушается и скрывается в коридоре, а я со стоном вытаскиваю меч из своего тела. Теперь я осталась одна. Рот наполняется кровью, когда я понимаю, насколько близко лезвие было от моего сердца, но задело желудок.

Мне надо продержаться только ещё немного. Пока Северин не уберётся подальше.

Меня тошнит кровью, из-за бешеного сердцебиения руки трясутся, а ноги подгибаются. Я падаю на колени, пытаясь зажать рану рукой. Я не могу потерять сознание.

Ещё один из убийц пытается проскочить мимо, вслед за моим другом, но я заваливаюсь на бок и со всей силы бью мужчину по ногам. Теперь я не могу встать, словно неведомая сила прижимает меня к полу, увеличивая мой собственный вес. Мои губы растягиваются в спокойной улыбке, когда воздух пронзает колокольный звон тревоги. Точно такой же, как и двести лет назад, когда я сама убивала в этих коридорах.