Следующей фигурой, которая, словно ноющий зуб, досаждала ийлуре, был ее дражайший учитель. Метхе Альбрус собственной персоной, самый старый из четверки смертных, правящих Орденом Хранителей. Если он хочет стать богом, завладев Оком Сумерек, то почему не отправился сам в Лабиринт? Боится? Но – Покровители! Эристо-Вет не знала ни одного смертного существа в Эртинойсе, которого Альбрусу бы следовало бояться. Слишком могущественным был старик, и все четыре бога отвечали на его молитвы… Совсем другое дело, если Альбрус попросту прибегнул к излюбленной тактике выжидания. К чему лезть в пекло? Пусть другие таскают каштаны из огня, а он, старый и немощный, подождет в собственном хорошо протопленном кабинете, сидя в уютном кресле… Была, конечно, вероятность, что по каким-то причинам Альбрус не мог самолично войти в Лабиринт Сумерек – но тут Эристо-Вет уже просто терялась в догадках. Старик обладал слишком большим могуществом, слишком…

Ийлура скрипнула зубами. Проклятье. Вот уж и вправду, как бурлящий котел с разноцветными масляными пятнами на поверхности: казалось бы, вот-вот сложится внятная картина происходящего – но сию же минуту всплывающие пузырьки воздуха рвут ее в клочья.

А помимо темной жрицы и Альбруса колыхались на хаосе пляшущего зелья тени посвященного Ин-Шатура, Дар-Теена и древнего элеана с настороженными угольями глаз – чересчур зорких и внимательных, чтобы принадлежать обычному старику. Неужели Ин-Шатур тоже хотел стать богом? А Дар-Теен? Кто стоит за ним – Альбрус или же кто-то еще?

Осененная внезапной догадкой, Эристо-Вет натянула поводья – так резко, что щер привстал на задних лапах. А ийлура, словно очнувшись от тяжкого забытья, огляделась по сторонам, приметила в тени Жемчужной стены маленькую таверну – вишневая черепица, коричнывые стены из гладких булыжников – и направила щера туда.

Шейниров хвост! Тот молодой ийлур, с которым она столкнулась на лестнице в башне Ордена, неспроста показался знакомым. Эристо-Вет только теперь вспомнила, где видела его раньше; это было…

Проклятье, проклятье, тысячу раз проклятье. Именно этот паренек в одежде послушника из Храма Фэнтара принес дневник Ин-Шатура темной жрице.

Запутавшись окончательно, Эристо-Вет пробормотала короткую молитву Фэнтару – своеобразную просьбу очистить мысли и навести на нужный след. Затем спешилась, привязала щера под навесом и, наклонившись, шмыгнула в низкую дверь таверны.

Посетителей было немного – цепкий взгляд Эристо-Вет выхватил из уютного полумрака купца-кэльчу в сопровождении наемника ийлура. Кэльчу рядом с телохранителем казался уж совсем маленьким и круглым, положения не спасал даже длинный кафтан с шитыми серебром вертикальными стрелками, которые должны были придать фигуре должную стройность.

В углу, ближе к камину, потягивал вино элеан в мундире королевского гонца, синем с алыми обшлагами; он сидел в гордом одиночестве, чем и пользовался, разостлав крылья по всей длине лавки. А у окна, опершись спиной о стену и вытянув обутые в щегольские сапоги ноги, подремывал еще один ийлур, к которому и направилась Эристо-Вет. По пути она с неприязнью разглядывала светлые, почти белые волосы мужчины, заплетенные в две длинные косы, его холеную бородку, постриженную по гвенимарской моде, лопаткой. Кафтан ийлура золотился богатым шитьем, искры так и прыгали по отворотам рукавов и широкому, шалькой, воротнику.

«Красавчик, тоже мне», – неожиданно разозлилась Эристо-Вет. Она и сама не знала, что в облике дремлющего ийлура так задело ее – а потом поняла. Он, побери его Шейнира, походил на Дар-Теена. И тем, что был светловолос, и шириной плеч, и гордой посадкой головы – но, Покровители, все-таки оставался совершенно другим ийлуром.

Изобразив на лице смесь почтения и радости, Эристо-Вет склонилась к спящему, но тут же отпрянула, испытывая сильное желание разукрасить красивое и мужественное лицо густыми синяками.

– Этт-Раш!

– Да, моя милая, – пропел ийлур, окончательно открывая глаза.

И помахал у Эристо-Вет перед лицом рукой. Словно пытался остудить пальцы, которыми только что ущипнул ее за бедро.

– Ума не приложу, зачем мне было нужно просить тебя о встрече, – буркнула ийлура, усаживаясь напротив.

– Я тоже, милочка, я тоже, – быстро ответил ийлур, явно наслаждаясь звуками собственного баритона (который был весьма приятен для слуха), – жажду услышать объяснение. И – клянусь богами – от всего сердца надеюсь, что интерес ко мне вызван отнюдь не завистью по поводу моей новой миссии.

Легенда гласила, что, создав первых ийлуров, Фэнтар пришел в Эртинойс одним глазком взглянуть на собственных детей. Покровитель принял облик смертного, спустился из дворца на самую высокую гору, Столп Мира, что на севере Сумеречного Хребта, оттуда кое-как добрался до ближайшего селения у моря Холодов, и там встретился с ийлуром, который, к несчастью, замерзал в лесу. Потрясенный, Фэнтар обнял свое дитя и заплакал, то ли от радости, что наконец увидел собственное творение, то ли от горя, потому как оное творение собиралось покинуть мир. Слезы Бога упали на заледеневшие губы несчастного, тот из последних сил слизнул их – и чудесным образом спасся от смерти. Потом счастливчик вернулся в селение, рассказал о том, что пережил. А история покатилась дальше, прыгая мячиком от города к городу и сквозь столетия, обрастая новыми подробностями пребывания отца ийлуров под небом Эртинойса.

…После третьей рюмки «Слезы Фэнтара» Этт-Раш уже не казался ийлуре полным ничтожеством, каким она его считала с того самого момента, как впервые встретила в башне Ордена. Пожалуй, Эристо-Вет даже нравились его изящные, но сильные пальцы. У Дар-Теена руки были просто большими и крепкими, он с легкостью гнул медные пятаки, но не умел толком ни читать, ни писать; здесь же, приглядевшись, Эристо-Вет увидела руки ийлура образованого, местами испачканные чернильными пятнами. Этт-Раш с одинаковой легкостью справлялся и с мечом, и с пером. Да и лицо Этт-Раша тоже оказалось вовсе не надменным и застывшим, словно его вылили из воска, а просто строгим. Синие глаза, гораздо темнее, чем у Дар-Теена, смотрели вдумчиво и внимательно. Ийлур все еще гадал, зачем Эристо-Вет понадобилось с ним встречаться и при этом молоть всякую чушь об обычаях Ордена, но… То ли хорошее воспитание, полученное в аристократической семье, то ли простое любопытство мешали ему подняться и уйти, оставив ийлуру в компании полупустой бутылки «Слез».

– …И все-таки я не понимаю, зачем ты просила о встрече, – наконец сказал Этт-Раш. Слегка заплетающимся языком; Эристо-Вет мысленно поздравила себя с маленькой, но все же победой. – Приятного пути ты мне пожелала. Но кажется, у тебя крутится еще что-то на языке, а ты отмалчиваешься… Или нет. Наоборот, городишь несусветную чушь.

Она заморгала на четвертую – уже полную рюмку – и с тоской подумала о том, что прозрачными намеками отговорить Этт-Раша от возложенной на него миссии не удалось. Как ни крути, этот хранитель границы был пока в своем уме – а ведь только совершенно ополоумевшей особе могло прийти в голову ослушаться метхе Альбруса.

«Вроде тебя, дорогая».

Но, быть может, стоит попробовать еще раз?

– Я… э-э… – нерешительно начала Эристо-Вет.

– За успех моей миссии! – провозгласил ийлур, глядя сквозь прозрачную жидкость на огонь в камине, – Покровители! Чистая, как слеза… Как слеза отца нашего, и такая же целительная!

– Да уж, – хмуро подтверила ийлура, – да уж…

Голова слегка кружилась, а потому пятую и шестую порции божественного напитка Эристо-Вет незаметно выплеснула под стол. А Этт-Раш, глупо улыбаясь, перегнулся через стол и, схватив ее за руки, горячо зашептал в лицо:

– Крошка, ты такая милая! Я думал, что ты гордячка, но это вовсе не так… Я ошибался, ты хорошая, добрая ийлура, истинная дочь нашего Пресветлого… Давай уйдем отсюда?..

Эристо-Вет сосредоточилась, насколько это было возможно в ее расслабленном (совсем чуть-чуть!) состоянии. Так, так, господин Этт-Раш. Вот как вы заговорили!