– Это ты правильно сказал, путник, – очень добродушно проворчал привратник, – на эль да на девку. Проходи, да прибудет с тобой рука Фэнтара.

На поиски таверны времени ушло куда меньше, нежели на торговлю у ворот. Деревня была маленькая, главная улица, как водится у ийлуров, била ее на две половинки и упиралась в добротный сруб с приоткрытой дверью. Оттуда неслись разгоряченные брагой голоса и вырывались клубы пара, тут же оседающие колкими иголочками инея.

Внутри все оказалось весьма благообразно: чисто беленые стены, два стола, за которыми, наверное, могла поместиться вся деревня. Кто ел, кто просто пил, а кто играл в кости, раззадорившись, шлепая по столешнице медяками.

Дар-Теен постоял на пороге, осматриваясь; запах эля дразнил, щекотал в носу. Захотелось растянуться на свободной лавке и просто выспаться – не в снегу у костра, в пол-уха слушая лес, а в ийлурском жилье, не думая ни о волках, ни трескучем морозе, ни о хилом синхе, который едва не отправился к Шейнире.

«Ну уж нет», – он нащупал за пазухой мешочек с семенами золотых роз, – «дрыхнуь потом будешь.»

И решительной походкой направился к прилавку, за которым уже переминался с ноги на ногу седой ийлур, ширине плеч которого оставалось только завидовать.

– Уважаемый, – Дар-Теее решил говорить по существу, – я держу путь в Гвенимар. Мне бы провизией запастись, да отправлюсь дальше.

Ийлур прищурился, окинул Дар-Теена изучающим взглядом.

– Провизией? Отчего бы и нет, уважаемый. Что желаешь? Только в долг не продаю, уж не гневайся.

Дар-Теен неспешно выложил на прилавок три динария – на них и в городе можно было купить немало, а уж в захудалой деревне… Держатель таверны с минуту пялился на блестящие монетки, затем, поспешно напустив на себя самый что ни на есть равнодушный вид, смахнул деньги с засаленного прилавка и улыбнулся.

– Лепешки, вяленое мясо, брага. Все, что пожелаешь, благородный путешественник.

Хмыкнув – и когда это успел стать «благородным»? – Дар-Теен принялся перечислять все, что хотел взять с собой.

Конечно, лепешек. Посвежее, и чтобы каждую завернули в тряпицу. Мяса? Вяленого мяса щеров? Никогда не пробовал, но, говаривают, что даже сочнее кабанчика. Не помешало бы холстяных рубах – но если за ними надо посылать, но можно и обождать немного. С кружечкой эля, естественно…

Требуемое тут же поставили на стол, да еще и с тушеными свиными ножками. И Дар-Теен, испытывая легкие угрызения совести по поводу того, что он сидит в тепле и наслаждается хорошим ужином, а синх – зябнет в зарослях шиповника и вздрагивает от каждого шороха, принялся за еду.

Правда, поужинать ему так и не дали. И не вилланы были этому виной, и не хозяин таверны. Просто дверь широко распахнулась, а появившийся на пороге ийлур гаркнул:

– Эй, чего сидите?! Мы синха поймали, у самой деревни!

Дар-Теен почувствовал, как кусок застрял в горле. Ийлур сильно сомневался в том, что в этой глуши бродило много синхов, исключая Элхаджа.

Это и в самом деле оказался Элхадж – Дар-Теен узнал его издалека по неуклюжей меховой рубахе. Связанный по рукам и ногам, синх скорчился посреди дороги перед таверной в попытке спрятать голову от сыплющихся ударов. И каждый раз, когда чей-нибудь тяжелый башмак испытывал на прочность зеленую кожу, в щуплом теле Элхаджа что-то хрустело и булькало.

У Дар-Теена все поплыло перед глазами. Воистину, сам Фэнтар противится тому, чтобы его чадо нашло темный Храм! И уже второй раз синх, единственная пока что путеводная нить, оказывается на границе жизни и смерти… но что делать?

И, расталкивая локтями всех желающих пройтись тумаками по мерзкой ящерице, Дар-Теен устремился вперед.

– Стойте! Прекратить, кому говорю!

Кого-то он бесцеремонно оттащил за шиворот, бросив в снег. Кому-то слегка подправил чересчур прямой нос. И, стирая чужую кровь с кулака, остановился над синхом.

– Это мой синх! И каждый, кто посмеет приблизиться к моему добру…

Опустив голову, Дар-Теен положил руку на рукоять верного меча. Вилланы, присмирев, медленно окружали странную парочку– ийлура и синха.

Потом кто-то выкрикнул:

– Мы его нашли рядом с деревней!

– Он – мой! – гаркнул Дар-Теен, понимая, что в таком споре скорее победит обладатель более мощных глотки и кулаков.

И, подхватив за шиворот Элхаджа, ийлур рывком поставил того на ноги, мельком взглянул в разбитое лицо – кровь у синхов была самого обычного, алого цвета… В желтых глазах ящерицы застыло непонимание.

– Зачем? – прошипел синх, – тебе же не одолеть их… А белый камень… его так мало…

– Да ты просто бредишь, – скозь зубы выдавил Дар-Теен, – какой, к Шейнире, белый камень? Шкуру твою спасать надо…

– А ты, часом, не темный ли? – с присвистом поинтересовался кто-то из толпы.

Ийлур сомкнул пальцы на шершавой рукояти меча. Поискал глазами любопытного.

– Не темный! А этот синх – дар благородному кэльчу в Гвенимаре!

Он очень, очень надеялся на то, что название далекого королевства произведет впечатление на вилланов. Но те, похоже, просто не знали о таких землях. Вперед выступил все тот же хозяин таверны.

– Путник. Ты, войдя в нашу деревню, поступаешь не как доброе дитя Фэнтара, а как отступник.

– Я вел этого синха в дар, – уже спокойнее повторил Дар-Теен, – и он полностью послушен моей воле. Дабы не смущать ийлуров, живущих здесь, я не стал брать его с собой, а оставил ждать в лесу, что он и делал.

– Чем ты докажешь чистоту своей веры? – веско спросил седой ийлур, – чем?!! Мы все… хотим знать. Иначе ни ты, ни якобы твой синх не выйдете отсюда живыми.

Элхадж покачал головой и поник, почти повис на руке поддерживающего его Дар-Теена. А тот, горделиво вскинув подбородок, рявкнул:

– Тебе ли не знать, как доказывают чистоту веры, ийлур? Но вопрос в том, найдется ли в твоей деревне тот, кто способен не только воззвать к Фэнтару, но и получить силу?

Воцарилась тишина. Такая, что стало слышно, как в ближнем хлеву хрюкает боров.

– Зря, – только и прошипел Элхадж, – зря… Ты так уверен, что твой бог ответит тебе?

– Пусть сперва найдется тот, кто посмеет выйти со мной на битву, уповая на силу Фэнтара, – шикнул Дар-Теен, – пусть…

Он не договорил. Потому что от толпы отделилась щуплая фигурка мальчишки-подростка. В тонких еще руках он сжимал рукоять сабли, побитой ржавчиной и давно не знавшей точильного камня.

– Я принимаю твой вызов, чужак, – выкрикнул паренек, – моя вера чиста, и Фэнтар отвечает на мой призыв. Посмотрим, так ли ты чист перед Его ликом, как и я?

Дар-Теен обвел взглядом собравшихся. Мотнул головой.

– Я не буду драться с мальчишкой. Не хочу убивать того, кто еще не повидал жизни.

Паренек отбросил со лба белесую прядь.

– Не бойся меня убить, путешественник. Подумай лучше о своей жизни, и о своей вере.

Вилланы начали расходиться, образуя плотное кольцо.

– А похоже, он и вправду верит, – пробормотал Элхадж, – будь осторожен, ийлур. И – прошу – отпусти меня. Я вполне могу сам стоять на ногах.

Дар-Теен выругался.

– Мальчишка против дружинника, Элхадж… Да я его уложу, как цыпленка. Он просто деревенский дурачок… Среди таких же деревенских олухов, которые готовы послать на смерть ребенка! Постой-ка, давай, веревки разрежу.

– Будь осторожен, – застывший взгляд синха словно прилип к юному ийлуру, – я… неужели ты сам не чувствуешь?

Паренек тем временем скинул курточку и бросил ее в снег, оставшись в одной рубахе. Начав разминаться, он неуклюже взмахивал саблей, тонкая белесая косица моталась из стороны в сторону, взлетая над узкими плечами. В угольно-черных глазах искрами вспыхивали отражения деревенских огней.

Дар-Теен, хмыкнув, тоже начал готовиться к бою: размял запястья, несколько раз наклонился, коснувшись костяшками кулаков снега, попрыгал на месте, чтобы разогреть сухожилия.

– Начинайте, что ли, – скучно сказал хозяин таверны, – эдак до утра руками махать будете, а все без толку.