Председатель говорил ровно и спокойно, без пафоса и особого выражения, но речь на меня подействовала. Сразу видно, что человек – просто спец по толканию речей, от которых дуреет толпа.

– То есть каторга и все это обливание холодной водой нужно для выживания человечества? – уточнил я не без сарказма. Рядом тяжело задышала Рина.

– Структура социума Вечной Сиберии со всеми ее порядками и нравами – это безальтернативный способ устроить самое устойчивое общество в истории. Поверьте старому человеку, многое повидавшему на своем веку. Никакие другие варианты не выдержали и пяти десятилетий в условиях Поганого поля. Да, Республика Росс процветает, но закат ее близок. Моральное разложение в ней достигло такого уровня, что они не различают добро и зло...

“Небинарная мораль”, – подумал я.

– Далеко ли до того, что они перестанут понимать разницу между жизнью и смертью? – продолжал Председатель. – За все время, пока живет Вечная Сиберия, возникло, развилось и распалось множество государств, которые считали себя куда более справедливыми, яркими, добрыми и светлыми, нежели мы... И где они сейчас? Выродились в тех, кто поклоняется луне, огню или старым руинам...

Я задумался. Председатель, насколько я понимал, не врал. Витька заметил, что я колеблюсь, и сказал:

– Олесь, имей в виду: этот дед прямо по методичке чешет. Мы, мол, единственные рыцари на белых конях, в кольце врагов, несем вечное и благое, у нас великая цель, а все остальные – неудачники и козлы. И Республика Росс морально загнивает. В Скучном мире такое про Европу болтали лет триста.

– Согласен, Витька, – сказал я. – Но он хочет передать мне Знак.

– А куда ему деваться? Он же помрет скоро, – беспардонно заявил Витька, ничуть не смущаясь того, что “дед” сидит в паре шагов. – И как он тебе этот Знак передаст? Загипнотизирует и снова глюканет тебя? А потом еще и вселится в тебя, как дух. И станешь ты таким же мудаком конченным... Извини, но я насмотрелся на результаты его правления.

Председатель усмехнулся при этих словах, но никак не прокомментировал.

– Вот! – оживилась Рина. – Виктор – умный мальчик! Олесь, мы должны просто покончить с этим старым диктатором! Сколько таких, как твоя тетя, страдает сейчас без вины виноватые? Подумай! Ты их всех освободишь, если мы прикончим гадину!

Я поднялся, поднял руку – Рина замолкла. Я подошел к Председателю, чуть наклонился над ним. Но обратился к Иве – мысленно:

– Если он попытается изменить мои базовые настройки... Блин, сейчас я и сам о себе говорю как о компе!.. Короче, ты сможешь сыграть роль антивируса?

– Я навела порядок, Олесь. Даже не представляю, как чужая воля сумеет после этого как-то повлиять на тебя...

– Словом, ты меня защитишь?

– Да.

– Отлично. – Я заговорил вслух с Председателем. – Передавайте ваш Знак. Я готов.

– Отлично! – проговорил старик. – Когда я был молод и принимал Знак от своего предшественника, то планировал изменить устройство страны, сделать ее лучше. Позже я понял, что это было ошибкой. Ничего менять нельзя. Олесь, пообещайте мне сначала разобраться в том, как устроена Вечная Сиберия, а потом задумывать реформы...

– Ладно, обещаю!

– Олесь, нет! – крикнула Рина.

– Надеюсь, вы поймете, что любые реформы – это смерть, – совсем слабым голосом сказал Председатель. – Возьмите меня за руки.

Я взялся за его узловатые сухие и горячие пальцы.

ОБНАРУЖЕН НОВЫЙ ДОПАРТ

УСТАНОВИТЬ?

ДА / НЕТ

– Олесь, ты предаешь память своей тети! – с ненавистью выкрикнула Рина.

“Да”, – подумал я, но отвечал не Рине, а запросу нейрочипа.

– Какой большой! – восхищенно протянула Ива на моем внутреннем интерфейсе и, заметив мое удивление, мило покраснела. – Я имею в виду Знак. Он очень... э-э-э... большой, если сравнивать с теми допартами, что установлены...

ДОПАРТ СКАЧИВАЕТСЯ

– Что он делает, этот Знак? – спросил я Иву. – Пудрит мозги?

– Не только... Он отгоняет Погань... Я пока не уяснила всех его функций, но это что-то потрясающее...

– Очень надеюсь на вас, Олесь, – прошелестел Председатель, держа меня за руки и содрогаясь как от электрических ударов. – Не было времени обучить вас, ознакомить с хозяйством, так сказать... Когда мы отдали вас россам, я и не подозревал, что опыт удастся и вы сумеете собрать допарты. И тем более принять Знак Вечной Сиберии... Иначе я бы не отдал вас россам, а сразу вызвал в Князьград как своего преемника...

Он содрогнулся как-то слишком сильно, кто-то вскрикнул высоким голосом, и интерфейс внезапно известил:

СКАЧИВАНИЕ ПРЕРВАНО

– Что такое?

Я огляделся. Вероятно, передача такого “большого” Знака слегка замутила поле моего внимания, и я отвлекся на секунду. И Ива была чересчур занята безопасностью передачи и тоже потеряла бдительность.

Мы оба прозевали тот момент, когда к нам подошла Рина и ударила Председателя моей шпагой, извлеченной из рюкзака, прямо в сердце. Председатель разинул рот, руки его ослабли и выскользнули из моих пальцев. Витька стоял возле журнального столика, держась за причинное место, по которому его угостила Рина, когда он попытался ей помешать. Он-то и вскрикнул от боли и неожиданности.

– Вот так! – задыхаясь, выкрикнула Рина. Лицо ее покрылось красными пятнами. – Великие планы, великие цели! Мать вашу! Не на простой народ у ног ваших смотрите, а наверх, на небеса, куда ваши души черные рвутся да никак не попадут! Твари вы все! Великие цели – это всегда великие страдания... И на головы палачей... да прольются они...

Она опустила окровавленный клинок, глядя на шелковый халат Председателя, по которому расплывалось маслянистое пятно. Старик осел в кресле, голова его бессильно упала на грудь.

– Ива! – вслух сказал я. – Допарт установлен?

– Не полностью. Он не будет работать так, как должен. Но основные фрагменты установлены...

На внутреннем интерфейсе возникла новая иконка – Знак Вечной Сиберии. Но был он тусклый, неактивный, как Знак Дольмена сразу после установки. Я повернулся к Рине.

– Дура! – рыкнул я. – Не могла потерпеть минуту? С этим Знаком мы бы уничтожили Поганое поле! Построили другое государство, лучше! Думаешь, я повелся на всю эту брехню про “у нас не было другого выхода”? Другой выход ВСЕГДА есть!

– Ты бы забыл обо всем, когда получил бы власть... – пролепетала Рина.

– Не забыл бы, Рина!

– Ты все позабыл, Олесь! – Голос Рины окреп. – Свое прошлое, свои прежние мечты... Меня ты позабыл, Олесь! Сколько времени мы рядом, а ты... Не Рина я – так на каторге назвалась, чтобы хоть старое имя свое не поганить! Я КАТЕРИНА! Катя, твоя любовь, которую ты позабыл!

– Катя? – не сразу понял я. – Это которая уехала в Князьград, бросив прежнего Олеся?

На автомате заговорил о себе в третьем лице. Не мог думать о себе в “доглючную эпоху” как о той же самой личности, что и сегодня. Да и разные это были личности, если верить Иве: мою личность полностью “переустановили”.

– Не бросала я тебя, – сдерживая рыдания, сказал Рина. То есть Катя. Он держала шпагу, с которой стекала кровь, и была, судя по всему, потрясена собственным поступком. – Насильно увезли...

– Как это – насильно увезли? Что за бред? И как тебя на каторгу занесло?

Рина (я называл ее про себя этим именем) взяла себя в руки. Бросила окровавленную шпагу на колени мертвого Председателя, на которого все мы перестали обращать внимание. Лицо ее затвердело.

– Как тетю твою схватили да на каторгу увезли, так и меня, – отчеканила она. – Без суда и следствия. Ни за что, ни про что. Просто так. Твоя тетя хоть Администратору нагрубила, а я и вовсе ничего не сделала.

– В Посаде все говорят, что ты подняла рейтинг и уехала в Князьград, – сказал я. – Меня бросила, хвостом вильнув и не попрощавшись.

Рина горько рассмеялась.