Сканер доложил, что среди приближающегося войска практически нет симплов и детей со стариками. В темноте вдали краснело множество точек – это горели факелы в руках приближающихся. За войском шла небольшая отара овец и короткий обоз.

Все указывало на то, что к нам движется мобильное войско, а не становище.

Наши Отщепенцы выстроились в большой отряд с удивившей меня быстротой. Я-то считал, что после пира их не добудишься. Ан нет – понадобилось, и все в полном боевом прикиде, на конях, с луками, стрелами и саблями.

Восточное войско остановилось невдалеке, за небольшой возвышенностью. С их стороны с факелом и белым флагом прискакал гонец для переговоров.

После коротких переговоров я вернулся к Кире – сообщить новости, от которых бурлила кровь в жилах, и успокоить.

– Что они хотят? – спросила она.

В руке она держала саблю, похожую на ее любимый и давно утерянный ятаган.

– Это те, кто нападал на северян ниже по течению, – объяснил я, плохо скрывая радость. – Им взбрело в бошки, что северяне плывут на войну с россами, и вот – решили подсобить.

– И что теперь – когда они узнали, что воевать с россами мы не будем? Они помогут с Единым?

– Наверняка. Виталина кому хочешь свернет мозги в любую сторону. Нашим тоже уже не терпится пойти по мосту на юг, чтобы восстановить вселенское равновесие.

– Виталина свернет мозги? – уточнила Кира. – Или ее правнучки?

Я притянул Киру к себе, не обращая внимания на саблю, и поцеловал в губы.

– Мне на них пофиг, Кира. Ты у меня одна.

– Я знаю, – спокойно ответила она.

Чудеса на этом не закончились. Утром на рассвете, после практически бессонной ночи, на западе раздалось рычание моторов. На байках с шарообразными колесами, придающими транспорту вид гантелей, к нам приближались россы – целая сотня, если не больше. Все были одеты в одинаковые маскировочные хламиды – такую носил Габриэль в бытность свою мужиком.

Среди россов затесались два всадника – один рыжий, другой черный. Викентий и Франсуа.

– А-а-а! Ху-у-уррр! – завопили в толпе.

Вокруг затопали, зашумели, и я моргнуть не успел, как Отщепенцы верхом на конях выстроились в боевые порядки. Солнце только-только выглянуло из-за горизонта, и его красные лучи отражались в металлических деталях сбруи и обнаженных клинках.

“Вырубить Лапу Дьявола, чтобы дать силу Отщепенцам? – прикинул я. – Но и россы научились колдовать. При этом у них – высокотехнологическое оружие. Отщепенцы по-любому будут в проигрыше...”

Восточные кочевники стояли с “нашими” плечом к плечу против общего врага. Просто удивительно, как сплотило их внезапное появление россов. Малейший резкий жест со стороны россов спровоцировал бы нападение и мясорубку.

Викентий, который не мог не ожидать такой реакции, поспешно крикнул:

– Стойте, бро и сис! Мы пришли с миром! ОНИ пришли с миром!

Он махнул рукой назад, на ряды безмолвно сидящих на своих байках россов. На всех них красовались шлемы – такие же хамелеоньи, как и хламиды. Щитки, закрывающие лица, были приподняты, и я видел холеные морды с глазами самых диких расцветок. Щеки и лбы у многих разукрашены какими-то абстракциями – наверное, это росский боевой раскрас. Байкеры излучали невозмутимость, хотя кое-кто насмешливо ухмылялся и не пытался этого скрывать. Отщепенцев они не боялись. Или не сомневались, что атаки не последует.

Мухаммед выдвинулся из ряда Отщепенцев на вороном скакуне. Загромыхал зычным басом:

– А вы двое?! На чьей вы стороне?

– На человеческой! – не затруднился с ответом Викентий, а Франсуа закивал с улыбкой.

– Не хитри, сын лисы! Ты предатель и шпион! Как долго ты докладываешь о наших делах своим хозяевам россам?

Кто-то в войске засвистел, загоготал, потряс оружием. В адрес Викентия и Франсуа полетели шуточки и завуалированные оскорбления. Пока только это. Ситуация была явно взрывоопасной. Еще миг – и в пришельцев полетят не только оскорбления. И никого не смутит то, что россы не пытаются напасть.

Мухаммед снова разинул рот, чтобы прокричать что-нибудь этакое, отчего кровь закипит в жилах. Но я выскочил перед его конем – пешком, на коня не успел взгромоздиться, не приобрел еще таких навыков.

– Пусть говорит! – проревел я не хуже зычноголосого старейшины.

Войско поутихло, но в разговор встрял косой, вислоусый старейшина, невзлюбивший меня с первого взгляда.

– А почему ты постоянно командуешь? – запальчиво поинтересовался он.

На своей рыжей кобыле он проскакал вокруг меня. Вылетевшая из-под копыт глина вперемешку с молодой травой попала мне на штаны. Меня окатило запахом лошадиного пота.

Не теряя времени на пустые препирания, я обрушил на него энергию всех Знаков. Этого хватило, чтобы косой повалился вместе с кобылой. Кобыла, взметнув ногами и гривой, вскочила первой и во весь опор поскакала прямо на мелководье. Остановилась лишь по брюхо в воде.

Косой лежал на спине, глядя на меня одним глазом; лицо его побледнело, и это было заметно, несмотря на густую вязь татуировок.

До меня донеслось отчетливое хихиканье. Шаманка! – понял я, даже не оборачиваясь. Я чуял ее В-сканером.

– Потому что, – раздался ее голос среди всадников, – время сейчас такое! Должен кто-то один командовать! Не время болтать и обсуждать каждый шаг!

Она вышла вперед, попутно отпихнув с дороги какого-то всадника своим посохом.

Я кивнул ей и обратился к Викентию:

– Говори быстро и не увиливая: зачем вы пришли?

Собственно, я уже понимал, зачем они пришли, но надо было соблюсти приличия и сыграть роль в этом спектакле для воинственных и не слишком привередливых зрителей. Во все времена людям нужны хлеб и зрелища. Хлеб, то есть мясо, я им дал. Теперь вот предлагаю зрелище под названием “переговоры с былым врагом и новым союзником”.

– Помочь! – громче, чем следовало, проговорил Викентий. Он прекрасно понимал, что происходит, и старался, чтобы его услышали в самых дальних рядах.

– Помочь? – с расстановкой переспросил я. Всегда есть тугоухие или тугодумные зрители. – В чем именно вы хотите нам помочь?

Викентий сделал паузу, которая сделала бы честь любому оратору – иногда тишина между словами важнее самих слов, – затем прокричал:

– В уничтожении Единого!

Позади меня, среди рядов Отщепенцев, произошло движение.

– Почему именно сейчас? – продолжил я вопрошать, играя на публику. – Почему не раньше?

Сзади заворчали, заговорили – кто недовольно и злобно, кто с возбуждением и восторгом.

– Мы и срать с россами в одной степи не сядем! – раздался разбитной голос.

– Его никто не выбирал! – вторил ему другой, потоньше и противнее. Его обладатель, по всей видимости, подразумевал меня. – И татуировки у него странные, видите, бро и сис? Цветные! И исчезают! Не наша это волшба, чужая!

Я опустил глаза – так и есть, руки покрыты трехцветными полосами и кругами. Мое тело излучало магию, как раскаленная печь жар.

– Россы волшбу отбирают! – заорал кто-то третий.

Вперед выдвинулась Люция на своей кобыле.

– Они убили Джерома! – проревела она, заглушив прочих крикунов. Глаза ее горели от ненависти. Она была готова прямо сейчас ринуться на россов и начать их кромсать.

– Они и так всех сильнее...

– Подлые они, ни стыда, ни совести...

– Ну и что, что сильные они? Навалимся всем скопом – ни один ведун или росс не выдержит силушку народную.

Не знаю, кто выкрикнул эту последнюю фразу, но мне она пришлась по душе. И правда, силушка народная куда мощнее любого ведуна, занявшего трон и возомнившего невесть что. Только вот народ часто забывает о своей силушке, погрязнув в рутине и лжи.

Я откашлялся и заорал:

– Да не нужна мне эта ваша клятая власть! Поймите же вы наконец! Когда с Единым разберемся, я уйду на север, откуда пришел!

Насупившись, я уставился на Отщепенцев. Кони всхрапывали, над ними начала виться мошка. Солнце стремительно поднималось над миром. Косой боком-боком пробрался к берегу и принялся выманивать из воды испуганного скакуна. Чуть в стороне от остальных стояла шаманка, а рядом с ней – ее статные красавишны-правнучки. Им же компанию составила Кира. Все они одобрительно кивали мне.