Спустя минуту послышался приглушенный топот копыт, и из-за гряды холмов показалось человек десять конных.

Еще до того, как в призрачном лунном свете обрисовалась внешность всадников, я по В-токам распознал ночных гостей, обломавших мне долгожданное удовольствие. Отщепенцы. А во главе отряда – красотка Люция во всем блеске своей дикой варварской прелести.

Вспомнишь черта...

Остальных Отщепенцев я не узнал ни на расстоянии, ни вблизи. Незнакомые личности. Раньше не попадались, или попадались, но я не придал им значения. Все были покрыты густым узором татуировок – следовательно, симплов среди воинов нет.

Они затормозили шагах в двадцати от нас с Ивой, заоглядывались, нервно хватаясь за ятаганы и прочее оружие. На меня пахнуло слезоточивым запахом конского пота вперемежку с человеческими “ароматами”. Признаться, эти запахи мало чем отличались – без В-чутья и СКН я бы и не разобрался.

Никто не орал и не делал агрессивных движений. Хотя было подозрение, что минуту назад у них имелись другие намерения.

Что, признали во мне своего?

Я на секунду поднял руки к глазам – кожу покрывал цветной узор.

– Олесь Панов! – гортанно и хрипло выкрикнула Люция. Она в отряде главная, к гадалке не ходи. Ведет себя, как альфа-самка, раскорячилась в седле по-хозяйски, мускулистыми голыми плечами угрожающе пошевеливает.

– Я, – отозвался я. – Как дела, Люция?

Взор ее больших глаз под густыми бровями переметнулся от меня к Иве. Отщепенка прищурилась и нахмурилась. От нее снова пошла волна – только не запаха, а магии.

– Развлекаемся? – на темном лице блеснули зубы. Люция говорила на южном наречии, которое я с помощью нейрочипа выучил в прошлый раз. – С росской куклой искусственной? На чьей ты стороне?

Последний вопрос прозвучал вызывающе, требовательно, чуть ли не нагло. Тон мне не понравился. Будто это не она гладила меня по ляжке за столом на этом самом берегу совсем недавно.

Ну да, я ведь ее продинамил! Чего еще ждать от оскорбленной женщины?

Я ответил сам себе: ни фига она не оскорблена, плевать этой дикарке на такие мелочи.

– Я не против вас, – сказал я.

– Странный ты человек, – после паузы заключила Люция, пристально разглядывая меня. На “росскую куклу” она больше не обращала внимания. Зато пялились мужики из отряда. Ухмылялись и делали неприличные жесты. – Я еще тогда это почуяла... Ты чужой здесь, Олесь! Ты – порождение Росса! Нашего заклятого врага! А потому сейчас ты будешь страдать.

Она оглушительно гикнула, подняв коня на дыбы, взмахнула плетью и ринулась на меня. Из-под копыт взметнулся песок. Остальные Отщепенцы завопили, заулюлюкали и бросились в атаку следом за своей атаманшей.

За нами с Ивой нес воды Танаис. Отступать было некуда.

Я врубил боевой режим на автомате, не прибегая к словам – даже мысленным. Оттолкнул Иву – она упала обратно туда, где лежала минуту назад. Прыгнул навстречу Люции, поднявшей саблю. Шпаги и автомата со мной не было – опять! – только “гришан”. Пора бы уже научиться таскать это оружие с собой везде и всегда. Но мое оружие – мой нейрочип с допартами; я на него рассчитываю везде и всегда, отсюда такое пренебрежение к огнестрелу.

Увернувшись от удара сабли, я врезал коню Люции Знаком Урода – конь снова встал на дыбы, на сей раз без дозволения наездницы. Люция чуть не сверзилась, удержавшись лишь благодаря своим навыкам. Не оглядываясь на нее, я перехватил стрелу, летящую в меня – оказывается, боевой режим позволяет и такое. Кроме нейрочипа, на мою нервную систему влиял еще и обычный адреналин, поэтому я двигался с такой скоростью, что у самого в ушах заложило, а воздух лупил по телу тугими оплеухами.

Горе-стрелок получил от души – я сдернул его за ногу из седла с такой силой, что он кубарем влетел в другого всадника, и оба повалились на песок.

Дальше потеть не имело особого смысла. Я физически остановил атакующих и стреляющих, потому что полет стрелы и клинка волшбой не задержать. После этого было достаточно зачаровать весь отряд.

Они пытались воздействовать на меня волшбой, я это чуял. Но безрезультатно. На интерфейсе багровым накалом горел Знак Лапы Дьявола, блокирующий магию вокруг. Отщепенцы, видать, не сразу доперли, что растеряли всю свою волшбу, и здорово перетрухали.

Я отвлекся на интерфейс и вообще – слишком уверился в собственной непобедимости. Остановился на мгновение раньше времени. Этого времени хватило остальным бойцам врезать по мне плетями (хорошо, что не саблями!) и сбить с ног. Я и сам не понял, как очутился на земле, а Отщепенцы с ревом и гиканьем скакали вокруг и лупили меня сверху.

Если бы не Ива, мне бы досталось по самое не балуйся. Но умбот поспешила на помощь. Я услышал несколько коротких вскриков, удары прекратились. Я поспешил встать, но в первое мгновение мне это удалось только наполовину: я застыл на четвереньках. Мимо кружили лошадиные ноги, за ними виднелась наша собственная палатка, из которой вылезал, плохо соображая со сна, Витька Смольянинов.

Яркое, как вспышка сверхновой, видение: стрела вонзается в Витьку, и он удивленно таращится на нее; затем медленно оседает.

Ива выдергивала из седел Отщепенцев, которые не успели выхватить более серьезное оружие, нежели плети. Слишком они понадеялись на волшбу и то, что со мной расправится Люция еще до того, как они достигнут берега. Странно было наблюдать, как хрупкое создание вроде Ивы швыряется волосатыми мужиками. Любой феминистке из Скучного мира такое зрелище показалось бы невероятно интересным...

Я заревел как бешеный бык:

– Всем стоять!

Крикнул по привычке на тру-ру, но Отщепенцы поняли.

Знак Лапы Дьявола продолжать гореть, и я подключил сразу все Знаки, подавляющие волю. Отщепенцы – слишком опытные маги, и их слишком много, но мой ментальный удар был тяжеловат даже для них. А что говорить о лошадях? Все скакуны разом повалились на бок, будто им подрубили ноги. Всадники задергались, пытаясь выбраться из-под них, но я мысленно приказал им застыть.

Люция стояла на одном колене, сжимая саблю, но не пытаясь атаковать. Все Отщепенцы из отряда остались живы и относительно целы – равно как и лошади. Но выглядели здорово потрепанными и немного напуганными.

Витька как застыл у палатки с открытым ртом, так и оставался там в полном ступоре. Схватка длилась меньше минуты, пацан ничего и не понял. Никакой стрелы из него не торчало, обошлось.

Если б не обошлось, я бы самолично оторвал головы всем дружинникам Люции без исключения. И самой Люции тоже. Медленно, слушая, как лопаются сухожилия на шее...

– Вы конченные идиоты! – снова проревел я на тру-ру. Снизил тон и перешел на южный диалект: – Сначала деретесь, потом разбираетесь! Не пора ли головой работать, пока от излишней дури не потеряли ее?

Секундная пауза, заполненная равнодушным шумом реки.

Затем Люция басовито захохотала. Сунула саблю в ножны и поднялась на ноги.

– А ты силен, Олесь! Как блокируешь наши чары? Где такой волшбе научился?

– Где научился, там ее больше нету, – заворчал я, недовольный реакцией. Люция будто бы не особо и впечатлилась.

Ее дружинники кряхтя поднимались с земли; лошади, фыркая и встряхивая гривами, тоже вскакивали. Я не стал их держать в неподвижности дольше необходимого – и без того понятно, что атака не повторится.

Спина у меня побаливала после того, как ее угостили плетками, но и Отщепенцы получили свое с добавкой. Многие кривили темные от загара и татуировок рожи, хватались за бока, прихрамывали. На меня косились с опаской и уважением. Язык силы им ой как понятен...

– Я не против Отщепенцев, – громко сказал я на южном наречии. От меня, по ходу, ждали что-то вроде речи, вот я и начал высказываться. – Но к россам есть кое-какие претензии. Я – один из вас, если на то пошло! Меня приняли в становище, я испытание прошел под присмотром старейшин! Я много путешествовал со своими друзьями, а теперь вернулся – есть дела в этих краях. Где становище? Куда все делись? Почему злые и не гостеприимные?